– Если вы перестанете безостановочно болтать, то я расскажу кое-что интересное, – воскликнул Кузя. – Начинай, – скомандовал полковник. – Иван Васин, криминальный авторитет, отец Елены, первой жены Кирилла, умер в больнице, – отрапортовал наш мастер компьютерного сыска, – смерть зафиксирована по всем правилам. Но хоронили мужчину не в Москве, увезли в Новокотельск, маленький городок в двухстах километрах от столицы. Там упокоены отец Васина, дед, бабка. Сам он из населенного пункта уехал в юном возрасте, подался в столицу на заработки, потом вернулся в гробу. Согласно документам, Ивана похоронили на сельском погосте, он давно закрыт. Ради Ивана сделали исключение: вся его семья там. – А дочь где? – спросила я. – Во! – поднял палец Кузя. – Меня это тоже заинтересовало. Она на Митино в колумбарии, как его мать, с которой девочка жила после его гибели. – Папа не хотел с дочкой и мамой рядом лежать, – прокряхтел полковник. – Через пару лет после неожиданного и раннего ухода из жизни Ивана начали циркулировать слухи о том, что он жив, – повысил голос Кузя, – его смерть просто спектакль. – Возможно, – согласился Дегтярев, – и неудивительно. «Погибнуть», когда на тебя открыли охоту менты или те, кому ты нагадил в бизнесе, не новая и неоригинальная идея. Еще в советские годы кое-кто ее использовал. Но тогда были трудности в плане изменения внешности. Как ее закамуфлировать: борода, усы, волосы на башке сбрить. А сейчас появилось много возможностей для изменения внешности. Если Васин жив, то ясно, отчего у Кирилла хвост дрожит. Иван его за недосмотр за внуками наказать может. – Наверное, его не очень интересуют внуки, – сказала я, – иначе он мог их забрать. – Коим образом? – перебил меня Сеня. – Официально Иван Васин мертв. Есть какой-нибудь Вася Иванов, а кто он Вениамину и Лесе? Никто. – Некоторые люди умеют мастерски превращать свою жизнь в безумие, – пробормотала я. – Со своей биографией пусть творят, что хотят, – огрызнулся Дегтярев, – но они же втягивают в орбиту детей, жен, родителей. Дверь в комнату открылась, появилась голова Марины. – Хотите посмотреть на часики? Я не поняла, о каких часах идет речь, но в момент появления жены толстяка меня охватила усталость, поэтому я согласилась: – Очень! – Им нашли место в столовой, – уточнила вдохновенная кулинарка. – А-а-а! – сообразила я. – Это те напольные, которые нам в гробу прислали. – В эксклюзивной подарочной упаковке, – поправила Марина, – пошли. – Мы работаем, – сердито рявкнул Дегтярев. – Служба службой, а обед по расписанию, – отчеканил Кузя. – Ужин скоро, – грустно заметил Сеня, – а у меня даже корочки хлеба во рту с утра не было. – Пошли скорей, – засуетилась Марина, – сегодня фокусяка из стерлятины. – Что такое стерлятина? – изумилась я. – Дитя стерляди и телятины, – объяснил Сеня, – водится в подмосковных лужах. – Ой, что ты говоришь! – возмутилась Марина. – Стерлятина – разновидность чихуани. – Не хочу есть собаку, – испугалась я. – Чихуани не собаки, – подпрыгнула кулинарная звезда Инстаграма, – это овощи. – Лучше просто слопать вкусное, не думая, из чего его готовили, – меланхолично заметил Кузя, направляясь к двери. – Согласен, – обрадовался Сеня и двинулся за другом. Я пошла следом и оказалась позади полковника. Мне стало смешно. – Ты же хотел остаться работать. – Кое-что надо в спальне взять, – скороговоркой соврал Дегтярев. Мы толпой переместились в особняк, вошли в столовую… – Вот это да! – ахнул Кузя. – Королевские часы, – восхитился Сеня. Феликс кашлянул. – Пришлось немного буфет подвинуть. Я молча обозревала красоту, нет, красотищу! Интерьер нашего дома не отличается вычурностью. У нас нет стульев с золотыми ножками и вышитыми на обивке вензелями. Нет портретов предков-князей, коих у нас никогда не было. Роскошных ковров, многоэтажных люстр, похожих на торты, и еще много чего такого у нас нет. Избежала семья и соблазна обставить особняк гнутыми железками с пластиковыми сиденьями, стеклянными столами и батареями из нержавейки. В нашем особняке простая мебель из Белоруссии, она сделана из массива дуба со скромной резьбой и вот уже много лет верой и правдой служит нам. Дверцы не перекосились, не расшатались, не заскрипели, столы не качаются, на диванах и креслах не вытерлась обивка. И что в особенности обрадовало меня, так это цена. Вся обстановка столовой стоила столько, сколько итальянцы просят за один стул. Менять интерьер мы не собирались, сейчас один буфет переехал к другой стене и вполне удачно там встал. А на его месте оказался… замок! – Эта громадная штука лежала в гробу? – изумился Сеня. – В разобранном виде, – встрял со своим объяснением Гарик, – а я его собрал! С детства люблю что-нибудь складывать. – Молодец, – машинально похвалила его Нина. – А где часы? – не поняла я. – Видишь дверцу? – спросил Игорь. Я кивнула. – В нужный момент оттуда выглядывает фигурка и отсчитывает час, – объяснил изгнанный из родных пенат сынок Зои Игнатьевны. – Вот это весчь! – потер руки Кузя. – Не простая вещь. А именно весчь! – Наверное, они красиво бьют, – мечтательно произнесла Нина, – мелодично. – Через некоторое время услышим, – остановил беседу полковник, усаживаясь на свое место. – Ну и где что-то вкусное? Сеня, Кузя, Феликс и я тоже устроились за столом. – Машенька, Юрочка и Дусенька поехали в гости к Хейфецам, – произнесла нараспев Марина, внося большое блюдо, – им не оставляйте, съедайте все. Приятного аппетита. Мы приступили к еде. – Похоже на котлеты из осетрины, – оценил ужин Дегтярев, – пробовал их один раз, когда меня в Астрахань по службе занесло. Но эти из чихуахуа вкуснее намного. – Приготовлено из стерлятины, – поправила его жена, – чихуани ей просто родственница. – По мне, так белые грибы с картошкой я сейчас ем, – высказался Сеня. – А я пирог с капустой, – воскликнул Кузя. – Можно добавочки? – Напоминает сациви, – высказался Феликс, – аутентичное, как в деревне под Тбилиси. – Слышите? – остановила глубокомысленную беседу Нина. – Кто-то плачет. Все насторожились. – Правда скулит, – согласился Кузя. Я быстро посмотрела на собак, которые, как водится, сидели у стола. Наша стая отлично знает: во время трапезы кто-нибудь непременно уронит кусочек вкусного, и он достанется самому проворному. Очень часто это Хуч. Мопс кажется неповоротливым, ходит, переваливаясь с лапы на лапу, выглядит медленным танком, но, едва глаза Хучика заметят, а нос учует, что со стола сейчас спланирует нечто, вот тут в нем просыпается стремительный гепард. Но сегодня я увидела Афину, Черри, Мафи и изумилась: – Где Хучик? – В буфете! – ответил Гектор. Я посмотрела на птицу, сидевшую на плече у Феликса. – Мне сверху видно все, ты так и знай, – добавил ворон. – Он советские песни выучил! – восхитился Сеня. – Гектор несет чушь, – отмахнулся Дегтярев. – Обидеть меня решил, толстяк? – осведомилась птица. – Буфет заперт, – уточнил полковник.