– Вообще ничего. Я не ношу наличку. – Ага, ведь ты живешь в двадцать первом веке, – вздыхает Харпер. Я машу рукой в сторону заправки. – А вот хозяева этого заведения живут в 1978 году, где все только и делают, что рыбачат, и люди не слышали про электронные деньги. – И что, вы совсем, вообще абсолютно ничего не взяли в дорогу? Кайла явно обращает вопрос к Брекену и Харпер. Ее можно понять: по ним заметно, что они из богатых семей. Но все же спрашивать подобное довольно нахально. – Ты серьезно? – огрызается Брекен. – И с чего ты решила, что у нас есть наличные? Может, ты забыла, но Харпер потеряла кошелек! Кайла фыркает: – Твой пуловер от Patagonia довольно прозрачно намекает, что на нищету ты не жалуешься. Думала, это довольно очевидно. А про ее сережки я и вообще молчу. – Я потратил наличку на аренду машины. А Харпер ты вообще не трогай. Под его челюстью ходят желваки. Почему он так защищает девчонку, с которой только сегодня познакомился? Я поворачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с Джошем. Судя по всему, он думает о том же самом. – Мы с Брекеном сложились на аренду, – говорит Харпер. – У меня было две сотни. Надо найти кошелек. – Думаю, если мы не заплатим этим двум маньякам в ближайшие десять минут, они нас всех изрешетят, – говорю я. – Я заплатила им что-то вроде семи. Может, у кого-то из вас найдется еще? Джош роется в карманах. – Прости, вообще ничего. Брекен открывает элегантный кошелек. – У меня десятка. Кайла кидает три скомканные купюры: – Больше нет. И не смотрите на меня так, я еще в аэропорту сказала, что на мели. – Что, правда? – с паникой в голосе спрашивает Харпер. – Нас тут пятеро, и мы наскребли всего двадцатку? – Мы не виноваты, что у владельцев тут дремучее средневековье, – говорит Брекен. – С моей кредиткой я бы купил всю эту вонючую дыру, и еще бы осталось. – А этих старомодных машинок у них тоже нет? – спрашивает Джош. – Ага, вроде нет, – говорю я. – Когда я спросила, ничего вежливого мне в ответ не сказали. – Этого мужика лучше не злить, – говорит Кайла. На сей раз на лице ее нет ни следа сарказма или сонливости. Она абсолютно серьезна. Кайла смотрит на магазин, и уголки ее губ ползут вниз. Интересно, видела ли она то объявление про вооруженного владельца, готового всадить пулю в каждого, кто не хочет платить за бензин? – Что же нам делать? – тонким, жалобным голосом спрашивает Харпер. Она совсем не похожа на ту уверенную девушку, с которой я познакомилась в самолете. – Для начала просто подыши, – говорит Брекен, протягивая руку назад. Между бензоколонкой и магазином паркуется фура. Сквозь закрытое окно до меня доносится оглушительная музыка. Потом музыка сменяется завыванием ветра. Я вздрагиваю. Брекен заводит мотор и задумчиво наклоняет голову. – Что, если предложить ему то, что у нас есть сейчас? Объясним ситуацию и скажем, что остаток пришлем позже. – Сейчас вроде Рождество… – задумчиво вторит Джош. – Он откажется, – мрачно отвечает Кайла. – На такое он не пойдет. Ей страшно. Я думаю, Кайле известны люди вроде Кори с отцом. Она что-то чувствует. Я ей верю. И еще я помню, как мама сказала мне быть начеку. Она имела в виду как раз подобные случаи. – Думаю, она права, – говорю я. Джош вздыхает. – Да я на самом деле тоже согласен. Вид у них не самый сговорчивый. – Он позвонит в полицию и скажет, что мы украли у него бензин, – говорит Харпер. – Я не могу этого допустить. Я навостряю уши. Что такое она сказала в конце? – Не могу, – повторяет она, глядя на Брекена в упор. Я напрягаюсь. Почему она так не хочет, чтобы приезжала полиция? Брекен коротко кивает в ответ. Он осматривает парковку. Харпер шумно втягивает воздух. – Но я поговорю с ним. Попытаюсь объяснить. – Нет, – просто отвечает Брекен. – Это единственный способ. У меня получится. Все будет в порядке. Брекен снова мотает головой, все еще не отрывая взгляда от магазина. От машин. От дороги впереди. Он крепче сжимает руль, и у меня сжимается сердце. Он же не хочет?.. Нет, наверно, я неправильно поняла. Он же не уедет отсюда вот просто так, да? Потому что тогда это и правда будет воровством. И если мне в жизни попадался человек, у которого я побоюсь воровать, то это как раз тот мужик на металлическом складном стуле. Лицо Кайлы застыло в тревоге. Брекен снимает машину с ручника, и шины медленно прокручиваются. Охнув, я оборачиваюсь к Джошу. Смесь шока и тошнотворного страха на его лице в точности отражает мои собственные чувства. – Что ты делаешь?! – задыхаясь, спрашивает Харпер. – Мы не заплатили. – Мы отправим ему деньги, – говорит Брекен, крепче ухватываясь за руль. – Если он думает, что я останусь дожидаться копов, то пусть поцелует меня в зад. Я набираю в легкие воздух, чтобы поспорить, но не успеваю произнести ни слова. Брекен давит на газ. Девять Шины сцепляются с дорогой, и мы летим вперед. Харпер отчаянно хватается за свой ремень безопасности и вопит: – Что ты творишь?! Машину резко заносит вправо, потом мы выруливаем. Я вцепляюсь в сиденье. – Останови машину! – кричит Харпер. – Остановись… Я хочу ее поддержать, но у меня вырывается еле слышный шепот, да и тот теряется за ревом двигателя и бешеным стуком моего сердца. – Ты украл бензин, – безапелляционно заявляет Джош. – И теперь сбегаешь с места преступления. – Успокойтесь. В голосе Брекена нет ни нотки сомнения. Когда мы проезжаем магазин, Брекен ускоряется. Шины теряют сцепление с землей, машину заносит вправо. Страх Кайлы перерастает в нечто другое; ее взгляд туманится. Она истерически хохочет. Я поворачиваюсь на сиденье, впиваясь взглядом в окна магазина. Они все заклеены плакатами; никак не разглядеть, что творится внутри. Кто-то движется за стеклом? Или мне уже кажется? Может, им тоже не видно нас из-за всей этой рекламы на окнах.