– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я. – Я из семьи врачей. У меня оба родителя – медики. Еще дядя и старший брат. У брата своя клиника по лечению зависимостей, поэтому он много об этом всем говорит. – Ого, я не знал, что медицинские знания передаются по наследству, – с тихой едкостью в голосе говорит Джош. – Он говорил, что изучает медицину, – вступается за Брекена Харпер. – А может, сменим тему? – прошу я. – Где мы сейчас? – На какой-то тупой проселочной дороге, на которую дорожным службам плевать, – говорит Брекен. – Хрен его знает, куда я еду. Мира, можешь помочь? Он пихает мне в руку свой телефон, и я открываю карту, игнорируя уведомление о практически разряженной батарее. Связь здесь совсем плохая, и карта загружается до смешного медленно. – Надо выехать на дорогу пошире, – говорит он. – Будет сделано. – Я киваю. – Хотя твой телефон вот-вот умрет. Я осматриваю возможные маршруты, но все они предполагают огромный крюк через горы и возвращение практически к тому же месту, буквально в паре съездов от того, где шоссе перекрыто. Я качаю головой. – Лучше всего было бы вернуться на пятьдесят третью. Мы не пойми куда заехали. – Значит, вернемся, – говорит Брекен. Я наклоняю голову набок. – Хм, но та заправка как раз на пятьдесят третьей дороге. – Они уже давно ушли домой. – Брекен пожимает плечами. Джош щелкает языком: – Звучит рискованно. – И на заправке был знак, что продавец вооружен, – добавляю я. – Что-то мне не хочется туда возвращаться. – Прекратите истерику, – говорит Брекен. – На каждой заправке в глуши есть такой знак. Они наверняка уже час назад вернулись домой и пьют по второй бутылке пива. Сердце у меня в груди раскаляется добела от гнева. – Это не истерика, – говорю я. – Мужик сел в пикап и погнался за нами. – Я не хочу, чтобы кто-то из нас чувствовал себя в опасности, – говорит Харпер. – Если Мира не хочет возвращаться, то мы обратно не поедем. Брекен останавливается посреди дороги. Я поворачиваюсь. Позади уже не видно света фар; мы одни. – Почему мы остановились? – спрашивает Харпер. – Жду, пока вы скажете мне, что делать, – говорит Брекен. – Если снега на дороге станет больше, я ее просто не смогу разглядеть, и мы рано или поздно рухнем со склона горы. – Нам нужно найти очищенную дорогу, – говорит Харпер. – Значит, магистраль, – отвечает Брекен. – По проселочным дорогам быстро не поедешь. А небыстро в нынешних условиях – это километров пятнадцать в час, максимум. – Он прав, – спокойно замечает Джош. – Нам нужно развернуться. Если мы хотим попасть на расчищенный путь, маршрута 53 нам не избежать. Телефон Брекена гудит, предупреждая об оставшихся пяти процентах зарядки. – Не знаю… – говорит Харпер, глядя вдаль. Мне кажется, она хочет, чтобы я согласилась. – Мы никуда не поедем, пока все не будут согласны. Я киваю и пытаюсь все обдумать. Брекен прав насчет дороги. Мы едем по одной-единственной колее в снегу. Если в какой-то момент она свернет, у нас вообще не останется никаких ориентиров. – Харпер, – раздается тихий голос. Это Брекен. Развернувшись назад, он обращается к ней одной. Я снова чувствую между ними все ту же невидимую связь. – Я знаю, что тебе страшно, но мы довезем тебя до дома. Харпер смотрит на него блестящими от слез глазами. У нее трясется подбородок, и, когда она открывает рот, слезы проливаются на щеки. – Нельзя, чтобы снова что-то пошло не так. – Тогда поехали, – говорит он и смотрит на меня. Я киваю не раздумывая. А какой у нас выбор? Все остальные варианты еще хуже. Машина продолжает ехать вперед. Больше никто не предлагает проголосовать. Никто не спорит. Следуя указаниям Джоша, мы поворачиваем направо, а потом еще раз. Колея становится все шире. Мы приближаемся к маршруту 53. На склонах гор то тут, то там появляются одинокие дома. Их не то чтобы много, так, редкие пятнышки цвета, изредка украшенные рождественскими огнями. Некоторые я замечаю только по слабому свечению окон. От близости к людям мне должно полегчать. Мы едем быстрее и разгоняемся. Но я не могу думать ни о чем, кроме книги у Брекена в сумке. И своего пропавшего телефона. И тихого признания Харпер, в котором она озвучила мои собственные страхи. Нельзя, чтобы дальше что-то пошло не так. Пятнадцать Дорога петляет и извивается. Мы плетемся с черепашьей скоростью. Благодаря какому-то чуду мы выезжаем на маршрут 53 несколько километров восточнее заправки, но к тому моменту уже совсем темно. Нам ничего не остается, как ехать мимо заправки по пути на запад. Что еще хуже, мы выпили всю воду из моего пакета и нам с Харпер срочно нужно в туалет. Разумеется, открытых заправок нам по дороге не встретилось. И вообще никаких открытых заведений, хотя, честно, выбор тут и так невелик. Одни поросшие деревьями склоны гор и долины, уводящие во тьму. Кое-где попадаются признаки жизни. Мы проезжаем мимо закрытого универмага, десятка домов, и в каком-то крошечном безымянном городке натыкаемся на белую церквушку со шпилем. У печального вида школьного здания стоит украшенная огнями елка, но нет ни одного здания, куда мы могли бы зайти (и куда нам зайти бы захотелось). И разумеется, туалетов поблизости тоже не видно. – Вынужден признать, что мне тоже нужна остановка, – говорит Джош. – В крайнем случае можешь поссать в бутылку, – говорит Брекен. – Ну, он-то, возможно, и может, – ворчу я. Брекен стучит по рулю. – А без феминизма никак? – Ты о чем? – спрашивает Харпер. – Женщины только и говорят, что про свой пол. Ужасно тупо. Я прищуриваюсь. – Занятно слышать от парня, который сказал мне, что я не смогу толкать машину. – Занятно слышать это от девчонки, которая находится сейчас в моей власти. Он шутит. Точно ведь шутит, да? Но мне все равно не по себе. Я захлопываю рот, но Харпер отвечает за меня: – Кстати, Брекен, это моя машина. Мы взяли ее на мое имя, так? – Она подмигивает мне и протягивает нараспев, пытаясь разрядить обстановку: – Так что вы все в моей власти. Кайла фыркает. Я поворачиваюсь к ней. Она ухмыляется с закрытыми глазами. Интересно, как давно Кайла не спит? А может, она в принципе не спит и все время подслушивает? Я разворачиваюсь обратно. При взгляде на заснеженную дорогу впереди мне становится так одиноко, словно дом, безопасность, привычная обстановка находятся за миллионы километров от меня. Что-то с этими людьми не так. Со всеми ними. Эта мысль посещает меня совершенно внезапно. Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что это всего лишь паранойя. Моя мама думала похожим образом после смерти Фиби. Но я ведь не такая. Я не склонна к параноидальным мыслям. Но я не идиотка. Я научилась обращать внимание на то, от чего по шее бегут мурашки. Когда первобытный, нутряной инстинкт говорит мне, что что-то не так. И именно это он говорит мне сейчас. Что-то не так с этой машиной. С этими людьми. Папа сказал мне доверять интуиции. Боже, да ему и не надо было мне напоминать! Я знаю, как следить за окружающей обстановкой, сохраняя спокойствие. Именно поэтому я могу хорошо позаботиться о маме. Сложно разваливаться на части, если надо заботиться о других. – Парк! Внезапный крик Харпер отвлекает меня от мыслей. Сбоку от дороги я замечаю маленький унылый пятачок для пикника за кучкой заснеженных деревьев. Несколько столов и грилей почти затерялись под толстым белым покрывалом. Двое одиноких качелей и старомодная гимнастическая стенка справа от приземистого здания с двумя входами. Туалет.