На этот раз они приезжают сразу. Мама встречает меня рождественским утром в больнице. Я ожидаю увидеть ее заплаканной и иссохшей от тревоги, но она спокойна и уверенна. Положив куртку на стул рядом с кроватью, она заглядывает на экран, где отображаются данные о моем состоянии. Вскоре она отводит взгляд. Видимо, со мной все в порядке. Потом она смотрит на меня, берет в руки мое лицо, и я рыдаю. Громкие, всхлипывающие рыдания, от которых сотрясаются плечи и болит онемевшая рука. Мама стаскивает ботинки и забирается ко мне в кровать. Больничные простыни такие жесткие, а руки у нее такие мягкие. Она повторяет мне снова и снова: «Дыши со мной. Просто дыши». То же самое она говорила и Фиби, и от этого я плачу еще сильнее. Я обнимаю ее здоровой рукой за плечо. Рука забинтована, но работает нормально. Я не понимаю. Не понимаю, почему она так хорошо держится. Я представляла, что она будет раскачиваться из стороны в сторону над раковиной в ванной. Или бесцельно чистить картошку. Или таращиться в пустоту, внезапно разражаясь рыданиями. А сейчас это я рыдаю. Это я не знаю, что делать. А она поддерживает меня, обнимает, ласково отводит волосы с лица. Возвращает меня в реальность. Видимо, насчет нее мои инстинкты тоже меня обманули. Я сплю. Не знаю, как долго. Когда я просыпаюсь, в комнате темно, и мамы нет в кровати: она сидит на стуле, который пододвинула совсем близко ко мне. На столе рядом я вижу пустую чашку из-под кофе и нетронутый поднос с больничной едой. Мама что-то написала на листочке для комментариев. Имена хирургов? Я смотрю себе на руку и проверяю, как она работает. Побаливает, но работает. Значит, операция мне не нужна. Я снова перевожу взгляд на имена на карточке. – Это психологи, – говорит она. Глаза у нее блестят. – Ты проголодалась? Я качаю головой и приподнимаю рукав больничного халата. Под ним оказывается плотный слой бинтов. Видимо, оценить масштабы травмы я смогу только на перевязке. – Двадцать три шва, – говорит она. – Будет шрам, но врачи сказали, что порез чистый. И связки не повреждены. Это хорошо. – Ты знаешь, что случилось? – едва сдерживая слезы, спрашиваю я. – Я знаю, что ты прошла через ад. Завтра придет полиция, им нужно получить от тебя официальное заявление, но пока просто присядь. Сжав мою здоровую руку, она смотрит мне в глаза. – Ты в безопасности, Мира. Все закончилось. Она имеет в виду, его больше нет. Джош умер, и мне больше ничто не угрожает. Но она могла бы этого и не говорить: я и так знала. Я плачу, что ожидаемо… а вот стыд приходит нежданным. – Все эти часы я сидела с ним рядом. Я думала, он милый. – Уверена, он очень старался тебя в этом убедить. На ее лице проступает слабая тень гнева, но мама сдерживается. Я трясу головой. – Инстинкты меня подвели. Я думала, надо держаться к нему поближе. Я ему доверяла. Как мне теперь доверять себе самой? – Легко, – говорит она. – Ты запросто можешь себе доверять. – Я просто хотела побыстрее приехать домой, к тебе. Сначала Фиби, потом Дэниел… Я думала, ты будешь… – Я ударяюсь в слезы. – Мам, почему ты мне не рассказала? Она вздыхает. Может, мои инстинкты тоже меня подвели. Она берет упаковку клубничного желе, крышечку из фольги, пододвигает ко мне контейнер и пластиковую ложку. Есть мне не хочется, но я все равно зачерпываю желе и кладу в рот. – Мы с твоим отцом много разговаривали. Ты переживаешь из-за его бизнеса. Из-за меня. Ты переживаешь обо всем на свете, кроме себя самой. И еще картин, и даже кое-каких имейлов. – Она останавливается и делает глубокий вдох. – Мы видели, что тебе нелегко. Думали, что Рождество без Фиби и так станет испытанием. Поэтому с Дэниелом… Я хотела отсрочить разговор. – Мам, да я-то что? Фиби была твоей сестрой, не моей. – Она была твоей тетей. И близкой подругой. И все то время, пока я была не в себе, ты вела себя так стойко. Я всем рассказывала, как горжусь тобой, какая ты у меня сильная. Я все еще горда, но мне стоило тогда побеспокоиться. – Почему? Мама гладит меня по волосам: едва заметно проводит где-то возле лба. – Потому что иногда легче быть сильными ради других, чем позволить себе слабость и боль. – Ты думаешь, я чувствую себя слабой? Что мне больно? – Я думаю, тебе надо это почувствовать. – Мама гладит меня по щеке. – Считаю, именно это делает с нами скорбь. Напоминает нам, какие мы все маленькие. Что не в наших силах все контролировать. – И когда ты собиралась рассказать мне про Дэниела? – Сразу, как приедешь. Не хотела, чтобы ты лишний раз была сильной ради меня. – Я не… Я не договариваю, потому что она права. Я ехала домой, чтобы быть сильной ради мамы. И где-то в глубине души мне очень неприятно, что это она сейчас сильная. Мне от этого странно, страшно и неловко. – Отвратительно, – шепчу я. – Теперь слишком поздно грустить из-за Фиби. Прошел уже целый год. А теперь еще и это все. – Скорбь об ушедших очень велика, – говорит мама. – И то, что с тобой случилось, тоже. От такого весь мир переворачивается. И мы сами меняемся. Но только на время. – Я столько раз ошибалась. – Расскажи мне, в чем ты не ошибалась. Я отворачиваю взгляд к окну, и мама поднимается, легонько потерев мою руку. – Найди все, в чем ты была права, Мира. Составь для меня список. Она дает мне ручку с бумагой – и окно с видом на шоссе. Она говорит мне, что пойдет за кофе, но она давно меня знает. И знает, когда мне нужно подумать. Я смотрю, как солнце блестит на снегу. Вспоминаю, как трясло наш самолет; как я звонила Дэниелу, едва удерживаясь от истерики. Вспоминаю переписку с Зари и браслет Кайлы. Интересно, выбралась ли она из сугробов? Но больше всего я думаю о том, как отчаянно и до боли в груди хотела попасть домой к маме. Пережить эту поездку. Именно это направляло меня всю дорогу: мысль о том, что я нужна маме. Может, тут я как раз была неправа. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Потому что я знаю, в чем была права, – хотя и не знала почему. Ручка касается бумаги, и на пустом листе появляется одна-единственная строка: «Я знала, что нужно вернуться домой». Благодарности Наверняка найдется тысячи четыре человек, которых я могла бы поблагодарить здесь. Сотрудники, которые были добры ко мне, когда у меня был тяжелый день. Водители, пропускавшие меня вперед в пробке. Бариста, которые варили мне кофе и смешили меня. Мой огромный четвероногий друг Вуки, который наваливается на меня всеми своими пятьюдесятью кило, если мне грустно. Друзья, которые не дают мне унывать. Друзья, которые заставляют меня задумываться. На самом деле, если вы хоть как-то присутствовали в моей жизни – если мы смеялись вместе, если говорили, если ходили обедать хоть раз за последний год, – то моя книга появилась отчасти благодаря вам. Спасибо. Но есть несколько людей, без которых весь этот процесс был бы невозможен. Спасибо тебе, Джоди. Бесконечное спасибо. Твой голос по ту сторону провода – это мой якорь. Ты не даешь мне пропасть даже в самую сильную бурю. Никаких слов не хватит, чтобы передать мою благодарность. Спасибо Дэвиду Россу и Сьюзи Таунсенд, моим агентам и настоящим звездам в своем деле. С вами любая работа спорится лучше, делается легче и выполняется веселее. Мне очень повезло, что вы в моей команде. Благодарю моих непобедимых соратников из «Сорсбук-Файр»: Элайзу Свифт, чьи инстинкты и комментарии превратили мой отстойный черновик в произведение, которым я горжусь; Касси Гутман, Саре Касман и всей команде художников, которые создали роскошную обложку, и гениям маркетинга, чью работу я вообще не понимаю. Мое издательство – лучшее в мире именно благодаря вам. Спасибо. Моим чудесным сестрам из OHYA, в особенности Эдит Пату и Маргарет Питерсон Хэддикс, за их неиссякаемую доброту, мудрость и дружбу. Спасибо вам огромное. Всем невероятным библиотекарям, что повстречались мне в жизни и которые так меня поддерживали. Спасибо, Кристина, Лиз – и Бен, с его бесконечными комментариями о замерзшей машине. Вы – чудо в моей жизни. Я безгранично вам благодарна. Всем сестрам по перу, которые поддерживали меня, когда дела шли плохо. Минди Макгиннис, Робин Джианна, Джэзмин Варга, Джен Машари, Кармелла Ван Влит, Нэнси Роу Пимм, Ромили Бернард и многие другие. Спасибо, что понимаете меня и снова и снова возвращаете веру в себя. Спасибо Дэвиду за терпение и понимание, которые не иссякали, невзирая на мои вечные путешествия и поджимающие сроки. Спасибо за всю твою поддержку. И вечная, вечная, вечная благодарность людям, которые приносят свет и любовь в мою жизнь: Иэну, Адриенн и Лидии. Каждое слово. Каждая книга. Все это оказалось возможным благодаря той радости, любви и надежде, которые вы мне дарите. Вы – все равно что воздух для моих легких. Я люблю вас.