Я улыбнулась. – Ни почему. Просто так. – И я поцеловала его снова. Потом мы снова слушали фолк-музыку. На этот раз я специально сосредоточилась, стараясь постичь глубинную сущность этого «культурного феномена». Поначалу у меня ничего не выходило, но потом на сцену вышел певец с самым красивым голосом из всех, какие я когда-либо слышала. Он исполнял ирландскую народную балладу «Каррикфергус»[11]. – Это было прекрасно! – воскликнула я, когда песня закончилась. – И слова, и музыка, и голос – все! – Ты что, плачешь, Бет Бейли? – поддразнил Марк, и я жиденько улыбнулась в ответ. – Может быть, – сказала я, и он рассмеялся. – Эй, Грейс! – позвал он. – Чудо свершилась. Она обращена! – Ну вот, Бет, я же тебе говорила! – отозвалась Грейс. – Фолк-музыка – настоящее искусство, она обладает собственной магией. Но я все еще оставалась под впечатлением только что услышанной мною замечательной песни, поэтому даже торжествующее выражение лица Грейс не могло испортить мне настроение. – Да, Грейс, – сказала я. – Ты была права. Глава 11 Фолк-фестиваль давно отошел в область воспоминаний. На дворе стоял конец декабря – суббота накануне Рождества, и мы с Джейми собирались везти девочек в гости к Санте. Излишне говорить, что обе малышки были сверх меры возбуждены и взволнованны – даже Эмили, которая в любых обстоятельствах старалась сохранять хотя бы видимость спокойствия. Их волнение оказалось заразным – я и сама была вне себя от нетерпения, пока мы натягивали в прихожей куртки и повязывали шарфы, а ведь я никогда особо не верила в Санта-Клауса. Понимаете, я ничего не имела против него лично; я бы ничего не имела против, даже если бы он существовал на самом деле. Но его не существовало, и мне не нравилась вся та искусно закрученная, изобилующая подробностями ложь, которую взрослые создали для детей. Волшебные сани, красноносые олени, лазание туда-сюда по дымоходу и все такое прочее… Мне казалось неправильным, что мы, взрослые, год за годом обманываем детей, заставляя их вести себя хорошо в надежде на подарок. Если бы у меня был ребенок, я бы, наверное, не смогла обманывать его, но когда я поделилась соображениями с Рози, то она вполне резонно возразила, что и без меня нашлись бы взрослые – воспитатели в детском саду, учителя и другие, – которые посчитали бы своим долгом рассказать моему ребенку о том, как в рождественскую ночь Санта-Клаус, пыхтя, втискивается в каминную трубу, чтобы набить подарками подвешенный на крюк чулок. Она также указала мне, что я не смогу не повести своего сына или дочь на школьную рождественскую ярмарку, где обязательно будет Санта – нанятый актер в красном кафтане, – который, похохатывая, станет раздавать всем игрушки и сладости, и если я не позволю своему малышу встать в очередь вместе с другими детьми, он будет чувствовать себя отверженным и несчастным. В общем, та еще дилемма. Не знаю, к сожалению или к счастью, но Оливия и Эмили твердо уверовали в Санту задолго до того, как я появилась в их жизни, поэтому мне не было смысла особо занудствовать, настаивая на истине (как я ее понимала) или на высоких принципах, которые были чужды девочкам. В конце концов, им требовалось нечто совершенно другое – сказка. Они так трепетно ждали поездку в гости к бородатому старику (это было одним из самых важных мероприятий в нашей праздничной предрождественской программе), что мне оставалось только смириться и не портить девочкам праздник. Кроме того, для меня это была еще одна возможность наладить отношения с обеими. Я рассчитывала, что исполнение заветного желания приведет Оливию и Эмили в хорошее настроение, и собиралась воспользоваться этим, чтобы завоевать их доверие. Когда мы наконец тронулись в путь (на машине Джейми, поскольку салон моего «собачьего фургона» нуждался в очередной химчистке), Оливия была до того взвинчена, что с трудом могла усидеть в детском кресле. Она безостановочно щебетала и замолчала на секунду, только когда мы, миновав поворот на Кембридж, поехали дальше. – Папа! Мы пропустили поворот! – с беспокойством воскликнула Оливия. – Все в порядке, – отозвался Джейми. – Просто в этом году Санта живет в другом месте. Туда мы и поедем. – Но мама всегда возит нас в Кембридж! – возразила девочка дрожащим голоском. – Нам там нравится, – добавила Эмили. Улыбка Джейми сделалась чуть более напряженной. – Уверяю вас, в Терсфорде вам понравится еще больше, – сказал он. – Там есть волшебная страна, через которую надо пройти, чтобы добраться до жилища Санты. В этой стране вы увидите танцующих пингвинов и много-много других чудес. В боковое зеркало мне была видна нахмуренная мордашка Оливии. Казалось, она решает, стоят ли танцующие пингвины того, чтобы тащиться ради них невесть куда. – И далеко этот Трас… Терсфорд? – подозрительно осведомилась она. – Совсем недалеко, в Норфолке. Мы будем там меньше чем через час. Я к этому времени уже знала, что обе девочки терпеть не могут куда-либо ездить. Когда на каникулах мы летали в Грецию, они стонали и жаловались всю дорогу до аэропорта Стэнстед, ехать до которого было на двадцать минут меньше, чем до Терсфорда. Я, конечно, понимала, почему на этот раз Джейми решил отвезти дочерей именно в Терсфорд. Ему хотелось переплюнуть Гарриет. И наша сегодняшняя поездка вполне могла затмить все визиты девочек к кембриджскому Санта-Клаусу, которые они совершали с матерью. Чтобы, в свою очередь, обойти Джейми, Гарриет на будущий год оставалось только повезти Оливию и Эмили в Лапландию. И я была почти убеждена, что, если она этого почему-то не сделает, Джейми сделает это сам, когда снова придет его черед встречать Рождество с дочерьми. Правда, Эмили к этому времени уже исполнится десять, а в таком возрасте она наверняка будет воспринимать легенду о Санте с изрядной долей скепсиса. Если не уже. Когда мы доехали до Терсфорда, я ощутила себя пришельцем с другой планеты. Пришельцем, которого затянуло внутрь гигантского «снежного шара», который только что встряхнули. Мне не приходилось бывать в подобных местах, наверное, с тех пор как я была в возрасте Оливии. Нет, никаких «наверное»… Я никогда не бывала в подобных местах, потому что во времена моего детства ничего подобного не существовало. А если бы существовало, я, вне всякого сомнения, была бы поражена не меньше, чем Оливия, которая застыла на месте с открытым ртом и, стиснув маленькие кулачки в варежках, во все глаза таращилась на огромный парк, полный удивительных светящихся деревьев, цветов и фигур, изображавших самых разных животных. Насколько мне было известно, эта часть терсфордского парка называлась «Тропа зачарованного света», и она вполне соответствовала своему названию. Да, я никогда прежде не бывала в подобных местах. И да, у меня не было почти никакого опыта общения с детьми. Но ведь я тоже когда-то была ребенком и точно так же ощущала волнение и трепет, когда ждала наступления Рождества. Чего-чего, а волнения и трепета в Терсфорде хватало с избытком, и от меня требовалось только одно – окунуться в них с головой. – Смотри, Оливия! Жираф! – воскликнула я, показывая девочке на светящееся длинношее существо. – Пойдем посмотрим на него поближе! Оливия сорвалась с места, и я, рассмеявшись, бросилась за ней вдогонку, но, прежде чем я добежала до жирафа, Оливия уже свернула и помчалась к огромному светящемуся льву. – Подожди меня! – позвала я. – Не убегай далеко, Оливия! – крикнул Джейми. – Держись ближе к нам. Когда я добралась до льва, Оливия все еще была там. – Смотри, Бет! – воскликнула она. – Лев! А вон там мама-лев со львенком. Я опустилась рядом с ней на корточки. – Да, ты права. Какие милые! Как ты думаешь, этот львенок – мальчик или девочка? – Конечно, девочка. Ее зовут… Лекси. – Ты так думаешь? Очень красивое имя. Пока мы обе любовались Лекси, маленькая ручка Оливии как-то сама собой оказалась в моей, и я невольно вздрогнула. За все время это был первый раз, когда девочка взяла меня за руку сама, добровольно, без какого-либо нажима с моей стороны, как бывало, когда мы переходили через дорогу. Я замерла, не в силах до конца поверить в происходящее. Львенок расплывался у меня перед глазами. Да я и не особенно его разглядывала, все мои силы уходили на то, чтобы продлить удивительные секунды, не нарушить волшебство, запрыгав или заорав от восторга. Да что там, стоило мне чуть сильнее сжать пальчики Оливии или как-то иначе намекнуть, что отныне у меня появляются на нее какие-то особые права, и она бы тотчас вырвалась. Одно то, что Оливия по собственной воле взяла меня за руку, было гигантской, трудно завоеванной победой, и сейчас я хотела только одного – чтобы девочка не отнимала у меня руки как можно дольше. К сожалению, волшебные мгновения не могли длиться вечно. Оливия выпустила мою руку и помчалась в обратную сторону, как только ее восхищение львенком пошло на убыль. Я, однако, не особенно расстраивалась. Шагая за ней к тому месту, где остались Джейми и Эмили, я думала о том, что Оливия только что взяла меня за руку в первый раз, а значит, будут и другие разы. Теперь мне оставалось только завоевать сердце ее сестры. Радость продолжала бурлить в моей груди все время, пока мы шли к пещере Санта-Клауса по главной аллее, с обеих сторон которой высились искусственные сугробы. С сугробов нам кивали и подмигивали механические фигуры оленей и тюленей, снеговиков, белых медведей и эльфов, которые вовсю стучали своими молоточками, изготавливая игрушки для подарков. Потом впереди показались пресловутые танцующие пингвины. Оливия все время забегала вперед, спеша увидеть что-то новое, а Джейми то и дело звал ее назад, показывая на какие-то не замеченные девочкой подробности, и я подумала, что таким способом он хочет продлить удовольствие, сделать его более полным и запоминающимся. Эмили вела себя более сдержанно. Она не торопилась, внимательно рассматривая каждую экспозицию, и я подумала, что у меня появился шанс наладить отношения и с ней. Выбрав момент, когда Эмили остановилась перед огромной искусственной льдиной с фигурами механических белых медведей, я подошла к ней. Длинные темные волосы девочки шелковистой волной лежали на воротнике красной курточки, темные глаза завороженно поблескивали, вбирая малейшие детали медвежьих фигур, фиксируя каждое движение. Пожалуй, она была самым очаровательным ребенком, каких я когда-либо видела. Точнее, была бы, если бы почаще улыбалась. Мне очень хотелось подобрать к ней ключик, сделать так, чтобы она перестала видеть во мне угрозу, но вот как это сделать? Для начала нужно найти тему для разговора, которая была бы интересна нам обеим, решила я. Но какую? Ответ был у меня перед глазами. Животные! Можно поговорить с девочкой о животных. – Какие красивые медведи, – сказала я. Эмили только кивнула, но ничего не ответила. – Смотри, вон та медведица несет в лапе корзинку, – не сдавалась я. – Как ты думаешь, что там у нее лежит? – У настоящей медведицы не может быть никакой корзинки, – сказала Эмили. Резонно. – Согласна, – проговорила я и добавила, во что бы то ни стало стремясь продолжить нашу беседу: – Ну а если бы у настоящей белой медведицы все-таки была корзинка, как ты думаешь, что она бы туда положила? Эмили наградила меня взглядом, в котором сквозило снисходительное сожаление. Так взрослый человек мог бы смотреть на умственно отсталого ребенка, который задает глупые вопросы. Я нисколько не удивилась, когда, не удостоив меня ответом, Эмили двинулась к следующей экспозиции. Молодчина, Бет, подумала я, чувствуя себя круглой идиоткой. Гениально! Интересно, какого ответа ты ожидала? Что медведица положила бы в корзинку тюленьи кишки? Н-да-а… В один миг вся радость и уверенность в себе, которые я почувствовала, когда Оливия взяла меня за руку, испарились. Мне пришлось сделать над собой форменное усилие, чтобы вслед за Эмили перейти к следующей экспозиции. Запомни, Бет, мысленно твердила я себе, мы здесь ради девочек, а не ради тебя. У тебя еще будет возможность наладить отношения с Эмили. Надо только сперва дождаться, чтобы она перестала считать тебя полной кретинкой, которая с серьезным видом пытается рассуждать о возможном содержимом несуществующей корзинки. Должно быть, мои старания мыслить позитивно все-таки окупились, поскольку Эмили внезапно сказала: – Рыбный пирог. Признаться, я была так счастлива, что она все-таки со мной заговорила, что не сразу сообразила, что девочка имеет в виду. – Я думаю, белая медведица могла бы нести в корзинке рыбный пирог для своих деток. Я широко улыбнулась. У меня было такое чувство, будто я выиграла миллион в лотерею. – Отличное предположение! Как и следовало ожидать, в парке было полно детей. Некоторые были старше Оливии и Эмили, некоторые – младше, но все глазели на гномов и снеговиков с одинаковым восхищением и восторгом. Даже малыши – в колясках или на руках родителей – таращили блестящие глазенки на удивительных механических животных, вытягивали крошечные пальчики и кричали: «Мама, мама! Смотли, медведь!» В общем, Терсфорд был не самым подходящим местом для человека, чьи биологические часы мчались с удвоенной скоростью. Быть приемной матерью дело, безусловно, непростое, но это вовсе не означает, что я не сумею стать хорошей матерью. Если бы у меня был ребенок, мы бы вместе учились строить наши отношения и мне не пришлось бы лезть из кожи вон, стараясь занять чье-то место. И никакой призрак Гарриет мне бы не мешал. Увы, взять и завести ребенка я в одиночку не могла. Джейми обещал, что мы вернемся к разговору о детях через полгода, но тогда мне будет уже тридцать шесть. А мне казалось, что это слишком много, чтобы думать о ребенке. Хотя бы потому, что через полгода мои шансы на зачатие станут еще более призрачными, чем сейчас. Как раз в этот момент мой голодный взгляд упал на совершенно потрясающую девочку лет двух с половиной с копной светло-рыжих кудряшек, которая доверчиво смотрела на меня поверх отцовского плеча. Когда я помахала ей рукой, девочка загугукала от восторга и стукнула отца по голове игрушкой, которую держала в руке. Тот начал озираться, пытаясь понять, что же привлекло внимание дочери, и я поскорее отвернулась и отошла. Я хорошо помнила, как на свадьбе Марка Рози упрекнула меня в том, что я слишком заглядываюсь на чужих детей, и мне не хотелось, чтобы в том же самом обвинил меня посторонний человек. И вот мы дошли до конца главной аллеи. Пора было готовиться к встрече с Сантой. Подросток, одетый эльфом, провел нас через калитку, и мы его увидели: сказочный Дед сидел в своем сверкающем ледяном гроте точь-в-точь такой, как на картинках, – с длинной белой бородой, в красном кафтане и с огромным мешком подарков.