– Можно было… – передернулся я. – Нужно было! Убрать дурака, а не чмокать его в меченую лысину! – помолчал, успокаиваясь, и продолжил задумчиво, глядя на потемки за окном: – Знаете, Маркус, если подумать, то история России – это летопись предательств. Я не отношу себя к поклонникам Империи, но вспомните семнадцатый! Разве Николай не мог остановить в феврале тогдашнюю либерально-демократическую вакханалию? Мог! Должен был! Обязан просто! Призвал бы гвардию, и та бы живо зачистила Питер от дезертиров и агитаторов. Взял бы за гузно Гучкова, спровоцировавшего хлебные бунты, разжаловал бы в рядовые генерала Алексеева, устроил бы заградотряды из ударников-корниловцев… Гадство… И время-то какое выбрали! Самый подходящий момент для удара в спину. Ведь Россия «сосредоточилась» как раз к весне семнадцатого года – военные заводы раскручены, склады забиты боеприпасами, даже форму новую припасли! Еще какая-то пара месяцев – и наши войска перешли бы в наступление, гнали бы кайзера до самого Берлина. А Черноморский флот овладел бы Проливами… Всё бы так и вышло, если бы только не предательство царя-батюшки! Согласитесь, тяжело это – спасать страну, когда ее правитель – изменник и слабак! Правда, большевикам это удалось. И не их вина, что семьдесят лет спустя нашелся еще один Иуда-идиот… Маркус скинул куртку и встал рядом со мной, глядя за окно. – Миша… – произнес он задумчиво. – А вам не кажется, что в грязных делишках Февраля явно наследил английский лёва? – …А в восьмидесятых нагадил штатовский орёлик, – кивнул я. – Согласен. Все равно… Будь у нас в начале века сильный император, Россию удалось бы спасти. А рулил бы КПСС умный и волевой генсек, устояли бы и Советский Союз, и ГДР. Вольф покивал, горестно поджимая губы. – Вот это и лишает меня спокойствия! – в его мужественном голосе чувствовался надрыв. – Я должен был, обязан был противостоять измене! У меня не было лейб-гвардии, но «Боевые группы рабочего класса»[11] – были! Маркус, как и я когда-то, путал времена, сопрягая грядущее с былым. – Ага! – фыркнул я ехидно. – Чтобы потом немецкие дети проходили бы на уроках истории, как зловещий «Человек без лица» развязал в Германии гражданскую войну? Нет, Маркус, исправить что-то в будущем не получится, слишком поздно. Работу над ошибками нужно делать сейчас, вот в этом настоящем! Времени очень мало, но если хорошо постараться, можно успеть. – Нужно успеть. – Вольф растянул губы во вздрагивающей улыбке, словно извиняясь за разгулявшиеся нервы. Я замедленно кивнул, глядя на вечерний Берлин. В опадающей темноте зажигалось все больше окон. Их свет складывался и умножался, вычитая мрак. Понедельник, 8 марта. Позднее утро Сомали, Могадишо «У всех праздник как праздник, – думал Ершов, выглядывая в узкое окошко, больше схожее с амбразурой, – только у нас вечный бой. И даже во сне покоя нет, сплошные догонялки со стрелялками…» С четвертого этажа отеля «Аль-Уруба» различались белые дома, оттененные метелками финиковых пальм, желтые коробочки такси и картинка, не лишенная символизма – кафедральный собор с двумя башнями, зажимавшими главный портал напротив белокаменного карандаша минарета. Плоские верха соборных башен были оторочены зубцами и больше подходили замку, чем храму. На левой засел сиадовец с РПГ, а внизу, уткнув орудие в битый «Фольксваген», весело горел кубинский танк. Гулко свиристя лопастями, закладывал вираж «Ми-24», прозванный летунами «крокодилом». Зависнув в наклоне, вертолет часто замигал злыми огоньками четырехствольного пулемета – крупнокалиберные пули хлестали, вычищая «гнездо» гранатометчика, копотя фонтанчиками пыли и ошметков. – Манифико! – воскликнул Хорхе. – Трабахо бьен! – Чистота – залог здоровья, – усмехнулся Григорий. Мартинес рассмеялся. Он бегло говорил по-русски – учился в Союзе, и понимал советский юмор. Отвалив в сторону, «Ми-24» потянул вдоль Найгерия-роуд, к возвышенности, где белела вилла «Сомалиа». Эти двухэтажные палаты в стиле ар-деко строили еще при Муссолини, когда высушенное, прожаренное Сомали звалось Итальянским. В ту пору на вилле селились губернаторы колонии, а президенты доморощенные прописались гораздо позже. Сиад Барре неплохо закрепился – резиденцию окружали ряды кольев с густо намотанной колючей проволокой, траншеи и доты, собранные из «кубиков» – бетонных блоков. Засевшего в подземном бункере диктатора защищала гвардия – «красные береты». Со страху они палили во всё, что шевелится, из автоматов, пулеметов и пушек. Особенно доставалось морскому порту – снаряды рвались, вздымая в гавани пенные гейзеры, а вдали синели корабли – крейсера «Владивосток» и «Ленинград», БПК «Василий Чапаев». Мариманы ждали, когда угомонят ретивых защитничков. Ближе всего к берегу подошел большой десантный корабль «50 лет шефства ВЛКСМ» – видать, морпехи сильно разозлились… – Грего! – завопил Мартинес из темного коридора. – Камарада хенераль! Ершов с сожалением покинул свой НП – над виллой «Сомалиа» кружили в зловещем танце уже три «крокодила». Они долбили укрепления из пушек и пулеметов, всаживали НУРСы, разваливая блиндажи – пыль и гарь поднимались непроглядной тучей, заволакивая резиденцию. Мельком оглядев свою мятую, задубевшую от пота форму, Григорий натянул панаму и усмехнулся отражению в расколотом зеркале – на передовой особый лоск. Выскочив в коридор, забитый ломаной мебелью, он столкнулся с Очоа. Дивизионный генерал щеголял в выцветшем, латаном комбезе, а простреленное кепи лохматилось вихрами ниток. – Капитан Ершов! – лихо представился военсоветник. Белозубая улыбка словно осветила обветренное, загорелое до цвета седельной кожи лицо Очоа. – А мне больше нравится Грегорио! – Он протянул руку. – Зовите меня Арнальдо, капитан. Привык, знаете ли, что люди и звания не всегда совместимы! А уж оборона Зейлы… Знатное батальное полотно, просто эпическое! Ершов пожал сухую, крепкую ладонь кубинца, подумав: «Сработаемся!» Очоа – боевой генерал. У него за спиной не только «барбудос» и Сьерра-Маэстра. Арнальдо дрессировал бойцов в Конго, воевал с юаровцами в Анголе… Было где загореть. – Пройдемте на ту сторону, камарада хенераль? – улыбнулся капитан. – А то здесь шумно… – О нет, нет! – экспрессивно воскликнул Очоа. – Досмотрим кино «Взятие «Сомалиа»! Из разграбленного номера открывался шикарный вид на Могадишо. Кое-где над плоскими крышами, частенько обрамленными зубцами, вился, вяло закручиваясь, серый дым. Изредка бухали взрывы, а на окраине гоготали пулеметы. – Камарада хенераль… – обеспокоенно напомнил Мартинес, адъютант Очоа. – Стреляют… – Но не попадают! – рассмеялся генерал. – Местные не умеют стрелять, Хорхе! О, смотрите, Грегорио! Мои мальчуганы! Вздымая винтами пыль и песок, «Ми-24» кружили по-над самой землей – «красные береты», оглушенные и совершенно деморализованные, сдавались пачками, а на посадку заходил «Антей» – аэропорт Петрелла принимал кубинцев из Браззавиля. – Пока двести бойцов, – развел руками Очоа, – но все проверены в бою. «МиГи» перебросим попозже, а танки уже в пути – сухогрузы «Эль-Пинеро» и «Камило Сьенфуэгос» скоро обогнут Африку. – Отлично, – кивнул Ершов. – У меня для вас тоже хорошие вести… Арнальдо. В генеральских глазах мелькнула смешинка – понимаю, мол, дисциплина не дает избавиться от лишней почтительности. Нахмурившись, капитан продолжил: – В Москве решили поддержать идею товарища Фиделя Кастро о создании социалистической федерации, куда войдут Сомали, Джибути, Эфиопия и Южный Йемен. – Манифико! – вырвалось у Хорхе. – Манифико, – кивнул Очоа. – Сомали более-менее под контролем. С Джибути особой возни не будет. Йеменские товарищи в курсе. А вот Эфиопия… Там самая работа, – рублено заговорил Григорий, сбиваясь на официальный тон диктора из программы «Время». – Нашу задачу облегчил Менгисту Хайле Мариам – этот «красный негус» перестрелял массу народа. В Аддис-Абебе на площадях, на рынках, у церквей – кучи трупов. Мы нашли более разумного, покладистого товарища… К-хм… Это генерал Аман Андом. Кстати, именно он организовал переворот в Эфиопии, но оказался слишком честным для политических бандитов, вроде Менгисту… – Позвольте, – нахмурился Очоа, – но Андома расстреляли в ноябре позапрошлого года! Или он застрелился сам – были и такие сообщения… Хм… Темная, конечно, история. – Еще какая темная! – ухмыльнулся Ершов. – Той самой ночью, когда люди Менгисту затеяли двухчасовую перестрелку с охраной генерал-лейтенанта, ему помогли спастись… – Он подумал, что об участии группы «А»[12] лучше умолчать. – Проблема в том, что Менгисту удалось бежать из императорского дворца. Сейчас он скрывается в провинции Огаден, куда подтягиваются и сторонники и наемники. В распоряжении подполковника танки, артиллерия, авиация… – Во-оздух! – вскричал Хорхе. Ершов резко повернулся к окну. Казалось, прямо на него, немного кренясь, пикировал «МиГ-17». Заблистала огнем авиапушка, 37-миллиметровые снаряды угодили этажом ниже – пол задрожал от взрывов, но слышно их не было, все звуки мира покрывал надсадный турбореактивный рев. Григорий, не думая, скинул с плеча «калаш» и дал очередь. Рядом, скалясь, палил Очоа. Летчик не выдержал, резко завиражил, уходя влево. Гулко, с расстановкой, задолбила зенитная спарка на крыше отеля. Бой длился от силы две или три секунды, но Ершов ясно видел, как прорывались дыры в тускло блестевшем днище истребителя, как заглох двигун, сыпля искрами. «МиГ» вильнул, скользя на бреющем, задевая крылом листья-опахала пальм, и врезался в белый минарет, распухая черно-оранжевым клубом огня. Каменные обломки и ошметки дюраля сыпанули по улице. «Отлетался!» Бравый генерал повесил автомат обратно на плечо, продолжая разговор: – Значит, нам нужно оперативно перебросить войска в Эфиопию. Лучше всего в Дыре-Дауа. Там отличный аэродром, а из Джибути подходит железная дорога… – Он расплылся в улыбке. – Хорошие места! В Конго меня выбешивали влажность и комарьё, а тут… Сушь да гладь! Из коридора долетел топот бегущих ног. – Камарада хенераль! – Адъютант так резко влетел в двери, что едва не растянулся. – Сиаду Барре удалось уйти! – Поймаем! – отмахнулся Очоа. – И повесим, – неласково усмехнулся Ершов. Глава 11 Понедельник, 8 марта. После обеда Ленинград, Боткинская больница – Сашок, стой здесь и притворяйся статуей, – приказал оперуполномоченный. – Понял, – смиренно ответил Щукин. Но он не был бы Щукиным, если бы не спросил: – А он точно сюда явится? – Точно, – буркнул Тихонов. – Больше некуда. Был у них еще схрон на Обводном, так мы там капремонт затеяли… Ну, как бы затеяли! Техники понагнали, строителей в касках… – Он тут же рассердился. – Отставить разговорчики! Бди!