— Он целый месяц не говорил мне, что женат. Элизабет осуждающе поцокала языком. — Александра была хорошей матерью? — Да. — А я — нет. — Ты — хорошая мать, — заверила Элизабет, выжимая тряпочку и снова окуная ее в теплую воду. — Он только об этом и говорил, когда звонил мне. Что это такое удовольствие — смотреть на вас с Ноем. — Не может быть! — Но это так! — А что вы думаете насчет опеки, которую он хочет получить? — Думаю, что ребенку нужны отец и мать. И разлучать девочку с дедушкой и бабушкой тоже нельзя. Она с ними очень близка. Джоанна огляделась по сторонам. — Я не уверена, что хорошо знаю вашего сына. Элизабет положила тряпочку в миску и поставила миску на пол. Джоанна пожалела о сказанном. Ей не хотелось сердить Элизабет, но господи, как же здорово было с кем-то поговорить. Элизабет взяла ее за руку. Слава богу, она не обиделась. — Разве женщины могут хорошо знать своих мужчин? — Я бы этого хотела. Элизабет тоже оглядела комнату, которую Джоанна изучала вот уже несколько дней. — В детстве он вечно убегал без предупреждения, залезал на крыши, прыгал с них — все в таком духе. А сколько раз я теряла его в магазинах! Однажды он пропал на пляже — я даже вызывала полицию. Он был непоседой, постоянно искал неприятностей. Но при этом таким очаровательным! Бедный Алистер. Она вздохнула и посмотрела на Джоанну. — Отец умер, когда ему было тринадцать. Он очень изменился после этого. Ну или, правильнее будет сказать, повылезали какие-то его не самые симпатичные черты. Ты же знаешь мальчишек: как я ни старалась, он меня никогда не слушал. «Со мной случилось то же самое? — подумала Джоанна. — Я тоже стала хуже, когда ушел отец?» Она никогда не задумывалась над этим, как-то не приходило в голову. — Я не хочу отнимать Хлою у матери. Вот, она сказала это. — Не всегда все складывается хрестоматийно, как у нас с отцом Алистера. Мы познакомились в больнице, в Гилонге, я уронила планшет с отметками о состоянии больных, и он его поднял! Результат: я стала хранительницей очага и хозяйкой дома, а он — уважаемым врачом. У нас была старомодная семья, но семьи ведь бывают самые разные. Я очень надеюсь, что можно что-нибудь придумать и не разлучать Хлою ни с одним из родителей. — Но Алистер этого не хочет. — Он злится. Из-за того что она сбежала. Ничего, отойдет. — Вы думаете, он отходчивый? Элизабет пожала плечами. Они обе знали, что Алистер был не из таких. — Где он? — спросила Джоанна. — В полиции. Мы не хотели волновать тебя раньше времени, но у них есть кое-какие новости! — Правда? — Да, и на этот раз появился… Нет, прости, я не хочу тебя обнадеживать. — Вы меня не обнадежили. — Джоанна, дорогая… Элизабет взяла с прикроватного столика щетку и принялась расчесывать Джоанне волосы. — Элизабет, скажите, тот календарь, который мы для вас сделали… Можно мне на него взглянуть? У меня здесь нет никаких фотографий. Я хочу увидеть его лицо. Миссис Робертсон тут же принесла календарь и положила Джоанне на колени. — Хочешь, чтобы я осталась? Джоанна мотнула головой, а затем, едва дождавшись, пока закроется дверь, достала из пижамной штанины слюнявчик и засунула его под матрас, к письмам. Она погладила первую фотографию. Январь: они с Ноем в роддоме, он лежит у нее на руках, завернутый в белую пеленку. Ее улыбка тут искренняя, она по-настоящему счастлива. Ной не плачет. Джоанна провела по его личику дрожащим пальцем и перевернула страницу. Февраль: Ной — в коляске перед домом, он спит, завернутый в голубое одеяло с кроликом — то самое, в котором умер. Джоанна поцеловала фотографию, и губы ее искривил вой, который длился час за часом, пока в комнату не вошел Алистер и не вырвал у нее календарь. Потом она слышала, как на кухне он орет на мать: — О чем ты думала? Разве я непонятно объяснил, что ей сейчас нужно? Она слышала, как Элизабет оправдывается: — Ей нужно выплакаться. — Ей нужен отдых! И чтобы ей не напоминали о нем! Он грохнул чем-то — наверное, дверью. Джоанна свернулась калачиком и тихонько стонала, стискивая мягкие груди и пытаясь усилием воли заставить их снова болеть и стать твердыми, как камни. Она щипала их, сжимала, но от них больше не было проку: бессмысленные, мягкие, никакие. Опасаясь, что ее поймают, Джоанна торопливо набрала сообщение, не обращая внимания на ошибки. Кому: justicefornoah@hotmail.com От кого: anonymoussympathiser@gmail.com Зачнм кормяей матери тампоны? Зачем они почтирали накидку от автомосбильного смдения? Полиция не проводида обыска в доме его матери — пускай пповедет. Анониим 1 * Алистер разбудил ее на сеанс утреннего инструктажа, ухватив за плечи и довольно грубо встряхнув. — Что? Что такое? Бледный и рассерженный, он впихнул ей в рот две таблетки валиума, потом взбил подушки, чтобы немного успокоиться, и помог ей сесть. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он. — Ты меня пугаешь. Что случилось? — Планы меняются, — сказал он и протянул ей чашку чая, которую поставил на столик у кровати, прежде чем разбудить ее. — Мне нужно придумать запасной вариант. — Алистер, говори понятнее. — Меня отстранили от работы на время следствия. Чертов Джеймс Мойер опять разорался на весь Интернет: «Вокруг лейбористского гуру и его любовницы сгущаются подозрения». Долбаный козел. Еще и написал про тот блог. Тот, кто его ведет, все про нас знает. Алистер потянул себя за челку. Осторожнее, подумала Джоанна, а то последнее выдерешь. — Как же они могли тебя отстранить? — Ричард Дэвис звонил из Лондона. У него есть закрытая информация: анонимный источник сообщил полиции, что в этом доме есть какие-то улики против нас. Они плюс чертов блог «Ребенок из Лонсдейла» — и пожалуйста, мы — подозреваемые. Неофициально пока, но это вопрос времени. Похоже, кто-то что-то знает. Кто-то из своих. Но что такое может быть тут, в доме? Что они могут искать? Я все перерыл. У тебя нет никаких идей? — Эм-м… — Пожалуйста, подумай! — Я думаю. — Причем куда напряженнее, чем ему кажется. Теперь можно со всем этим покончить, просто оставить слюнявчик под матрасом — и все.