Киблс, обиженно пыхтя, потрусила прочь, возобновив охоту за сверчками. – Ладненько, Джиперс… – произнесла Эбби, подхватывая со стойки кофейную кружку. – Давай-ка залезем в эту уютную, симпатичную кружечку! Опустившись на колени, она попыталась накрыть ею Джиперса. Тот моментально юркнул под холодильник. – О боже… – застонала Эбби. Прислонилась щекой к полу. Паук уставился на нее из-под холодильника, явно преисполненный злых намерений. И что теперь? Выковырять его оттуда ручкой от швабры? Нет, Джиперс может при этом пострадать… Как же выманить оттуда паука? – Ну же, Джиперс… Кис-кис-кис! Нет, это явно предназначено для кошек… Джиперс вроде как еще глубже отступил в свое новое логово. – Ну давай же, Джиперс! Бен просто взбесится. Ты ведь помнишь Бена, верно? Джиперс, похоже, обдумывал ее слова. Эбби затаила дыхание. Она не раз уговаривала людей сдаться, слезть с высокой крыши, сложить оружие. Получится ли у нее уболтать паука выбраться из-под холодильника? – По-моему, ты опасаешься, что я могу причинить тебе вред, – проворковала она. – Но зачем мне это делать? Это только расстроит Бена. Как я могу помочь тебе выбраться из-под холодильника? Не хочешь сверчков? У меня тут есть несколько вкусных сверчочков… Эбби отошла от холодильника, предоставляя пауку немного личного пространства. Наверное, все-таки не следовало самой предлагать сверчков. Надо было позволить Джиперсу думать, что вылезти из укрытия, дабы полакомиться сверчками, – это его собственная идея. Но ее промах остался незамеченным. Джиперс опасливо выбрался из-под холодильника. Эбби подумывала о том, чтобы опять попробовать кружку, но что, если паук пойдет на попятный? Нет, оставался только один способ. Она быстро схватила мохнатую тварь прямо рукой, изо всех сил стараясь не раздавить ее, и быстро положила на раскрытую ладонь другой руки. Дьявольские когти Джиперса вцепились ей в кожу. Она медленно встала. О боже, так и отдать концы недолго! Но Эбби не стала стряхивать его с руки. Поскольку иногда материнская любовь настолько сильна, что способна даже пересилить желание в истерике швырнуть волосатого паука в стену. Отнеся Джиперса обратно в комнату Бена, она сбросила его в виварий. Тщательно убедилась, что тот надежно закрыт. Сердце все еще бешено колотилось в груди. – Мама? – послышался от двери голос Саманты. Эбби прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и пошла встречать своих детей. Пронзительный крик дал ей понять, что сверчков они уже увидели. За спинами Сэм и Бена в дверях стоял Стив. Рот у него был разинут. При виде нескольких сверчков, снующих по стене, Саманта с отвращением отшатнулась. Киблс с лаем вырвалась из гостиной, преследуя еще одну стайку сверчков. Бен уставился на мать с явным замешательством на лице. – Что тут, черт возьми, произошло? – вопросил Стив. – Сверчки выбрались наружу, – объяснила Эбби. – Ну а Кренделек, Джиперс и Табита? – поинтересовался Бен высоким голосом. – С ними всё в порядке, – заверила его Эбби. Один из сверчков прошелся по ее туфле. Она сбросила его с таким видом, будто в этом не было абсолютно ничего особенного. Стив внимательно оглядел комнату. – Это… это просто-таки какая-то библейская сцена. – Спасибо тебе, Стив. Это очень полезная информация. – Тебе придется вызвать дезинсектора. – Нет! – выкрикнул Бен. – Нет нужды, – любезно ответила Эбби. – Мы сами их переловим. Будет чем вечерком заняться, правда, дети? Сэм заморгала, после чего перевела взгляд на отца. – Забрось меня, пожалуйста, к Фионе. Я буду ждать в машине. Решительно развернувшись, она направилась к двери, так и не сняв сумку с плеча. Бен наклонился и подобрал с пола сверчка. Затем, ползая по полу, подхватил еще одного. – Они что, все до одного сбежали? – осведомился Стив. – Как же это произошло? В его тоне проглядывало сразу несколько слоев. Наверное, всё, что услышал Бен, – это слова, сказанные его отцом, и сквозящую в них чистую озабоченность. Но Эбби была приучена подмечать то, что видишь лишь после того, как проведешь с кем-то долгие годы. Он так подчеркнул слова «все до единого», словно ее ошибка была не просто случайным промахом, а колоссальным тактическим просчетом. И этот вопрос: «Как же это произошло?», пронизанный таким недоверчивым изумлением, как будто в мире, где обитал Стив, подобное было просто физически невозможно… Стив был единственным человеком на земле, который мог довести Эбби до убийственной ярости. И мог сделать это, сказав что-нибудь совершенно безобидное. Например, «привет». – Я не закрыла виварий как следует, – коротко объяснила Эбби, стараясь держать себя в узде. – Спасибо, что привез детей, я и вправду ценю… – Они что, во всех комнатах? – Стив сделал шаг в прихожую. Эбби с ужасом поняла, что он собирается пройтись по дому и осмотреть его. И, помимо всего прочего, зайдет в спальню со все еще смятыми простынями, где ее трусики и лифчик разбросаны по углам и где до сих пор витают ароматы их с Карвером времяпрепровождения… – Да, Стив, они тут повсюду. – Она встала у него на пути, едва удержавшись, чтобы не пихнуть его в грудь. – Я и сама справлюсь. Где-то на заднем плане Киблс, бросившись за очередным сверчком, повалила стул и радостно залаяла. Бен побежал за ней, криком призывая остановиться. – Ла-а-а-адно… – произнес Стив. Ну как можно до такой степени растянуть одно-единственное слово и вложить в него столько смысла? Эбби подозревала, что сегодня подняла ему настроение. – Тогда я пошел. Дай знать, если тебе понадобится какая-нибудь помощь. Когда он наконец удалился, Эбби закрыла дверь и повернулась, готовая оценить масштаб разрушений в порядком разгромленном доме. В этот момент у нее в кармане зажужжал телефон. Она достала его и уставилась на текст на экране. Ей потребовалась пара секунд, чтобы переключить внимание и понять, что там написано. Сообщение было от Мейген. Оно гласило: «Да, это точно он». Глава 10 Моисей нервно ерзал на своем месте, слушая, как Роуз докладывает о финансовом состоянии секты. Как и всегда, когда она на чем-то сосредотачивалась, ее пальцы машинально играли с подвеской в виде креста. Прядь ее длинных рыжих волос выбилась из конского хвоста и свисала на щеку, пока она зачитывала отчет. Моисей устроился в большом мягком кресле, в отличие от своего близкого круга последователей, которые все расположились на деревянных табуретках. Хотя опять-таки: почти ни у кого из них не было за плечами хотя бы половины прожитых им лет. И никого из них не терзал этот нескончаемый назойливый зуд где-то внутри. Подобно пророкам прошлого, Моисей знал, что Бог отнюдь не стремится облегчить ему жизнь. Нет, к этому моменту необходимость действовать была подобна дорожке муравьев, ползущей у него вдоль позвоночника. Тело было словно зажато в этом кресле, в этой крошечной комнатке. Он жаждал освобождения, которое пришло бы с пламенем, криками и теплом женщины под ним. – Семья Нельсонов из Вашингтон-Луп увеличила свои ежемесячные пожертвования на молодежный приют до ста долларов в месяц, и оба подтвердили, что примут участие в нашем трехдневном семинаре за полную стоимость, каковая составляет… – Хорошо, – резко оборвал ее Моисей. – Спасибо. Глаза всех присутствующих удивленно распахнулись. Удивляться было чему – обычно их пастырь настаивал на том, чтобы ему докладывали всё до мельчайших подробностей. Было очень важно поддерживать контроль над бухгалтерским учетом группы. Но они просто не сознавали, чего ему это стоило… Он сжал кулаки, и в голове у него молнией промелькнула вереница образов. Роуз, обнаженная, извивается на полу, вокруг них бушует пламя, прядь ее рыжих волос зажата у него в кулаке… Моисей закрыл глаза, чтобы прогнать эти яркие картины. – Кстати, хорошо, что напомнила, – продолжил он. – Что касается трехдневного семинара, то я пригласил еще одну участницу. Дилайлу Экерт. Это моя гостья. В какой-либо оплате нет необходимости. И она, вероятно, приедет с двумя детьми. С малолетней дочкой и сыном младенческого возраста. Хотелось рассказать им остальное. Что она особенная. Что она – дар Божий. Что чудесным образом воскресло его прошлое. Но у него пока не находилось слов, чтобы это выразить, хотя нехватка слов была для него чем-то необычным. Это могло означать лишь одно: Бог хотел, чтобы он пока хранил молчание. Анна неуверенно кашлянула. – Я не уверена, что мы сможем разместить младенца. И эта девочка может заскучать. Семинар будет долгим… Моисей пристально смотрел на нее, пока слова не замерли у нее на устах. – Наша община славна своими великими деяниями, – медленно произнес он, после чего возвысил голос. – Ты хочешь сказать, что мы не справимся с младенцем и маленькой девочкой? – Нет, Отец, – кротко ответила Анна. – Я хочу, чтобы как раз ты занималась этими детьми на протяжении всего семинара. Проследила, чтобы девочка была абсолютно всем довольна. И чтобы младенец никому не мешал. Лицо у Анны вспыхнуло. Предполагалось, что на семинаре она будет руководить дискуссиями и общими молитвами. Моисею было хорошо видно, что сейчас она пытается понять, как увязать это с дополнительной ответственностью по уходу за двумя малолетними детьми. – Остальные твои обязанности может взять на себя Роуз, – добавил он. Анна кивнула, опустив голову. – Спасибо, Отец, – произнесла она голосом, полным слез. – Дилайла – потерянная душа, – объявил Моисей, обводя внимательным взглядом мужчин и женщин в комнате. – Но я все-таки углядел в ней чистоту. И мы можем открыть ей глаза на истину. Мне нужно, чтобы вы постоянно находились рядом с ней. Чтобы омыли ее своей любовью. Я хочу, чтобы она ощутила себя самым потрясающим человеком среди вас. Окружите ее заботой. Напитайте ее душу. Заставьте ее почувствовать себя своей. Моисей увидел понимание в нацеленных на него взглядах. Все это им уже приходилось не раз проделывать. * * * Дилайла была просто рада выбраться из дома. Брэд отправился в одну из своих длительных рабочих поездок, и вроде оставалось лишь ликовать по этому поводу. Но после многочисленных подобных случаев она прекрасно понимала, чего он ожидает от нее по возвращении. Жена должна воспользоваться его отсутствием, чтобы навести стерильную чистоту в доме, а не по-быстрому пройтись по нему шваброй. Вернувшись, он проинспектирует результат. Все должно буквально сиять, иначе… Иначе – «Ты за это заплатишь». Так что, когда Брэд уехал, в доме повисло что-то почти зловещее. В каждом предмете мебели таилась пыль или крошечные обрывки паутины. В каждой трещине пола скопилась грязь. Дилайла намеревалась провести за уборкой все выходные, хотя правая рука у нее оставалась опухшей и сильно болела. Но по крайней мере нынешним вечером можно было куда-нибудь пойти, кое с кем повстречаться – сделать вид, будто ее жизнь представляет собой нечто совершенно другое. Отец Уильямс – или, как по его настоянию она его теперь называла, Моисей, – предложил ей приехать на все выходные, на какой-то семинар. Дилайла вежливо отказалась. Но все-таки согласилась заглянуть на денек – познакомиться с людьми, поговорить. Тем более что можно было взять с собой детей. Семинар проходил на какой-то ферме за городом, которую, как объяснил Моисей, они превратили в приют для проблемной молодежи. Дилайла вроде как что-то слышала об этом учреждении, работавшем уже пару лет. Ей пришлось вызвать «Убер», чтобы добраться туда.