Вообще-то Моисей никогда не испытывал трудностей с подобными выступлениями. У него была почти фотографическая память, и он мог с легкостью зачитывать наизусть целые главы из Библии. И с такой же легкостью предлагать слушателям свое собственное их видение и интерпретацию. Опыт подсказывал ему, насколько это благодатная почва – измученная от хронического недосыпа аудитория, убаюканная длинной проповедью. Людские сердца в этом случае куда более доступны и открыты мудрости. Моисей вновь пересек комнату, остановился посередине и повернулся к своим слушателям, продолжая цитировать книгу Исхода. Глаза у Дилайлы остекленели, блокнот у нее на коленях был открыт, но ручка безвольно лежала в пальцах. Она ничего не записывала уже больше двадцати минут. Казалось, почти впала в транс. Это было как раз то, чего он ждал. Моисей повысил голос, оставив свой медленный размеренный тон, и громко провозгласил: – И Библия подсказывает нам, как следует поступать с этими нечестивыми людьми! В Евангелии от Матфея говорится: «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем»[16][Мф. 3:11.]! * * * Сидя в зале, Дилайла смотрела на мир словно сквозь густую дымку. Она пыталась слушать – и вправду пыталась. И проповедь Моисея заинтересовала ее. У него много чего нашлось сказать о том, что ее волновало. О том, чего ей самой хотелось. О чем она никогда ни с кем не говорила. Эта речь буквально загипнотизировала ее. В течение первого часа Дилайла лихорадочно строчила в своем блокноте, заполняя страницу за страницей. Но потом навалилась усталость. Прошлой ночью они тоже легли спать очень поздно и опять встали в половине шестого. Дилайла надеялась на перерыв, однако Моисей продолжал говорить, и все в благоговейной тишине внимали. Поэтому она тоже заставила себя слушать дальше, но слова накладывалась друг на друга, сливаясь воедино и образуя какой-то странный, успокаивающий туман. Вскоре ее разум очистился от мыслей о затекших от долгого сидения руках и ногах, усталости и тревоги по поводу того, что завтра должен вернуться Брэд. Казалось, что впервые за долгие годы Дилайла полностью расслабилась. Она была окружена людьми, которые обожали ее и ее детей. В комнате было тепло, и ее распухшие пальцы не болели, хоть она и конспектировала без остановки. Дилайла почти парила в воздухе. И тут вдруг что-то проникло сквозь окутавшую ее дымку. Страстный, вдохновенный голос. Это был Моисей. – Он будет крестить вас Святым Духом и огнем! – Моисей воздел вверх руки, глаза его сверкали. Люди вокруг нее подались вперед, выкрикивая: – Аминь! Сердце Дилайлы бешено заколотилось от возбуждения. Дыхание у нее участилось, кожу покалывало. – «Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым»[17][Мф. 3:12.]! – Аминь! Некоторые теперь стояли, тоже воздев руки к потолку. Дилайла встала, даже не заметив этого, как будто некая могучая сила неодолимо тянула ее вверх. – «Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь»[18][Мф. 7:19.]! – Аминь! Дилайла теперь кричала вместе с остальными. Слезы текли у нее по щекам. Многие другие тоже плакали. – Говорят, – выкрикнул Моисей, – что Господь помогает тем, кто помогает себе сам! Но что, если Господу потребно наказать нечестивых? Неужели он наказывает лишь тех, кто наказывает себя сам? – Нет! – взревела в ответ толпа. – Кто вершит возмездие Божье? – Люди! – Кто исполняет его повеление о втором крещении – крещении Святым Духом и огнем? – Мы! – Мы! – восторженно повторила вслед за всеми Дилайла, ощутив прилив эйфории и любви ко всем тем, кто ее окружал, – и к этому прекрасному человеку, который нашел ее. Глава 11 – Странно опять оказаться здесь, – заметил Карвер. Эбби кивнула. Школа Саманты – средняя школа имени Христофора Колумба – все еще не оправилась от вооруженной осады, которой подверглась месяцем ранее. Здесь уже удалось навести относительный порядок, заменив сломанные двери и кое-где нанеся свежий слой краски. Но библиотека все еще ремонтировалась после пожара. На входе стояла новехонькая рамка металлодетектора, а во внутренних помещениях установили дополнительные камеры наблюдения. Эбби видела эту школу каждое утро, забрасывая сюда Сэм по дороге на работу, но Карвер с того ужасного дня так здесь ни разу и не побывал. У него осталась своя доля воспоминаний с той поры – равно как и пара шрамов, не позволяющих окончательно выбросить их из головы. Вместе с учениками и их родителями они прошли школьными коридорами к актовому залу. Перед дверью его стоял стол с большой обрамленной в рамку фотографией Карлоса Рамиреса – учителя, погибшего во время захвата заложников. Стол был завален цветами, фотографиями и записочками. Эбби остановилась перед ним, жалея, что не догадалась принести цветы. Она сделала все, что могла, чтобы вытащить Рамиреса живым, но иногда по ночам ее все еще преследовали вопросы вроде «а что, если…» или «надо было бы…». Явно догадавшись, что творится у нее на уме, Карвер обнял ее за плечи. – Пошли, – мягко произнес он. – Давай-ка зайдем, пока все хорошие места не захватили. Они вошли в тускло освещенный зрительный зал. Хотя явились они на двадцать минут раньше, три передних ряда были уже заполнены. Ради Сэм Эбби хотела сидеть в первом ряду. И вот теперь… – Эбби! Это был Стив, махавший ей из первого ряда. Ну конечно… Боязнь опоздать к намеченному времени граничила у Стива с манией. «Прибыть вовремя» означало для него уже быть на месте как минимум за полчаса. Частенько, еще будучи женатыми, они могли заявиться к кому-нибудь в гости, когда хозяева все еще были в душе или лихорадочно наводили порядок перед приходом остальных гостей. – Я приберег тебе местечко! – крикнул он через толпу. Эбби вздохнула, направляясь к нему. Ее бывший муж сидел рядом с миссис Прэтчетт, заместительницей директора школы, и место слева от него оставалось свободным. – Привет, Стив, – сказала она. – Хорошо, что я пришел пораньше, – сказал он, улыбаясь ей. – В конце концов, это очень важный вечер для Сэм. – Я тоже пришла пораньше, – сказала Эбби. Вообще-то она вовсе не то собиралась сказать. Хотела поблагодарить его за то, что не забыл про нее. Хотя, с другой стороны, дорога к ссоре со Стивом всегда была вымощена благими намерениями. – Садись. – Он похлопал по сиденью рядом с собой. – Спасибо, что подумал обо мне, но… – Эй! – Взгляд Стива остановился на ее спутнике. – Да это же Джонатан Карвер! Герой дня! – Ну, я сказал бы, что тут и без меня героев хватало, – отозвался Карвер, неловко улыбаясь. – Если кто-то и был настоящим героем того дня, так это Саманта… – О, не стоит так скромничать! – рассмеялся Стив, вставая, чтобы пожать Карверу руку. – Сэм сказала мне, что вы бросились прямо в огонь, чтобы спасти ее. Тут не у каждого пороху хватит… Так вы здесь вроде почетного гостя или чего-то в этом роде? – Нет, вообще-то я с Эбби. – О? – Стив нахмурился, явно сбитый с толку. Затем его глаза широко распахнулись. – О! Где-то с год назад Стив, в очередной раз забирая детей, случайно познакомился с парнем, с которым Эбби тогда недолго встречалась. И Эбби мгновенно заметила его оценивающий взгляд – в голове у него словно зажужжал компьютер, проводя автоматическое сравнение. Покровительственная улыбка Стива тогда указывала на то, что замена до его собственных представлений о себе явно не дотягивает. Теперь лицо у него тоже претерпело заметную метаморфозу, поскольку, поняв, что Карвер встречается с его бывшей женой, он наверняка провел такое же математическое сравнение. Интересно, какой же балл заработал Карвер согласно этому «стивометру»? Ну, он был тем парнем, который, как выразился Стив, бросился прямо в огонь, чтобы спасти его дочь. В то время как от самого Стива толку было в основном как от козла молока. Так что вот так. Выражение лица у ее бывшего мужа было в эту секунду настолько придурковатое, что Эбби пожалела, что у нее нет телефона в руке, чтобы сразу его зафотать. Можно было бы потом распечатать эту фотку и, пожалуй, даже вставить в рамку. Но, к сожалению, теперь приходилось довольствоваться лишь простым воспоминанием об этом прекрасном моменте. – Гм… классно! Просто классно… – Стив все продолжал кивать с застывшей на лице улыбкой. – Нам нужно два места, – сказала Эбби, – так что, пожалуй, мы сядем сзади. – О, это совсем ни к чему! – Заместительница директора быстро поднялась. – Можете занять мое место. – Да нет, ничего страшного, – поспешила успокоить ее Эбби. – Не о чем говорить. – Улыбнувшись ей, миссис Прэтчетт ушла. – Ладно, это очень любезно с ее стороны. – Ухмылка Стива потеряла свой отчетливый блеск. – Я, гм, подвинусь влево, чтобы вы оба могли сесть вместе. Эти слова словно доставляли ему физическую боль. Чуть ли не впервые за последнее время Эбби ощутила укол жалости к нему. Он приберег для нее место, а теперь вот застрял здесь, чувствуя себя третьим лишним рядом с Эбби и ее великим героическим кавалером… Присев рядом с ним, она положила руку ему на плечо. – Спасибо, что занял для меня место, Стив, – произнесла Эбби, улыбнувшись ему. – Это и вправду было очень заботливо с твоей стороны. Он улыбнулся в ответ. – Да о чем речь! Тут у нее зазвонил телефон. – Ой, надо же было отключить звук! – всполошилась Эбби, доставая его из своей сумки. Судя по высветившемуся на экране номеру, звонили из Вайоминга. – Мне надо ответить, – сказала она Карверу. – Через минутку вернусь. Тот в ужасе уставился на нее, поняв, что Эбби оставляет его наедине со Стивом. Что ж, придется обоим как-то найти общий язык…