Арчер подскочил к ней в то мгновение, когда она, качаясь, начала подниматься. — Только попробуйте встать! Какая же вы дурочка, женщина… Может, у вас что-то со спиной, — отчитывал он, становясь перед ней на колени. — Не говоря уже о… — Его слова ускользали, потому что Миранда упивалась видом мужа — целого и невредимого. Живого. Его обычно мягкая верхняя губа была напряжена — верный признак раздражения. Твердый подбородок синел в лунном свете, но казался неповрежденным. — Кажется, ваши лодыжки не пострадали. Миранда едва почувствовала, как пальцы мужа осторожно поднимаются вверх по ее икре. Арчер все еще был в шелковой маске, но на плече его прекрасного сюртука зияла большая дыра, и отворот куда-то делся. Однако в целом он не выглядел как человек, который спрыгнул с мчащейся на всей скорости кареты. — Вы можете повернуть голову? Я спрашиваю, можете повернуть голову?! — Что? — Миранда моргнула и поняла, что он наблюдает за ней сузившимися глазами. — Можете повернуть голову? — нарочито терпеливо повторил он. — Медленно. Она покрутила головой. — Хорошо. — Арчер продолжил осмотр. — Поднимите руки. Миранда сделала это, слушая лишь вполуха. Она повернула голову направо, и скелетообразный остов экипажа приковал ее взгляд. Черные отметины на словно вспаханной земле и траве показывали их путь вниз по склону на дно пересохшей реки. Лишь благодаря везенью и сухой погоде она упала в самую глубокую расщелину русла, а экипаж повалился на бок над ней. Миранду захлестнула волна благодарности. Ощущение счастья и помогло ей очнуться от мыслей и осознать, что крупные руки Арчера ощупывают ее бедра, едва прикрытые тонкими панталонами. — Подождите-ка! — Миранда шлепнула Арчера по рукам. Тот слабо улыбнулся, но осмотр не прервал и от ее сопротивления отмахнулся. — Спокойно. Из всех упрямых… — и забормотал по-итальянски. Что — Миранда не понимала, ибо ее знание итальянского ограничивалось фехтовальными терминами. Большие руки поднялись к ребрам; касания были легкими, но уверенными. Чего никак нельзя было сказать о ее дыхании, которое мгновенно сбилось, едва Арчер провел пальцами по бокам и мягко прощупал каждую косточку. А когда большой палец задел низ груди, Миранда замерла. Как и он. Их глаза встретились, и Арчер впился в нее взглядом со столь суровой силой, что Миранда могла лишь безмолвно смотреть в ответ. Его глаза еще больше сузились, руки замерли. А затем напряженный рот расплылся в кривой ухмылке. — Вы целы, — прохрипел он. — Ну конечно же, — достаточно резко бросила она, боясь, что при малейшем движении его рука двинется вверх. — Если бы вы дали хоть слово вставить, я бы так и сказала. — Вы целы, — повторил Арчер и, вздохнув с облегчением, закрыл глаза. Глава 25 Маурусу Роберту Ли, седьмому графу Лиланду, в последнее время редко удавалось уснуть. Четыре или пять часов сладкого забвения — вот и все, что выпадало ему в счастливые ночи. Ныне же Гипнос[13] почти и вовсе перестал его навещать. Не пытается ли разум его сим образом не тратить драгоценное время зря? Ведь когда-то придет вечный сон, и наверняка раньше, чем думается. Вот и сейчас Ли бодрствовал, сидя перед камином. Прислушиваясь к зарождающейся буре, он вспоминал свою слишком длинную жизнь, как вдруг, под звон часов, отбивающих три ночи, о входные двери загрохотали кулаки. — Лиланд! Встрепенувшись и путаясь в полах халата, Лиланд поднялся. В холле его встретил дворецкий. Несмотря на тревогу на лице, Уилкинсон выглядел безупречно — белоснежные волосы аккуратно расчесаны, кончики воротника возвышаются подобно белым утесам Дувра. Лиланд подумал, что самому ему наверняка далеко до совершенства дворецкого. — Милорд? — спросил Уилкинсон, бросая быстрый взгляд на двери. Проклятые удары все сыпались. — Лиланд, открывай! — Не беспокойся, Уилкинсон, иди спать. Я слишком стар, чтобы со мной носились. — Да, милорд. Лиланд знал, что старый слуга станет ждать в своей каморке, пока хозяин не отправится спать. Выбросив эту мысль из головы, Лиланд рывком открыл дверь и лицом к лицу встретился с тем изворотливым негодяем, чей голос был ему столь хорошо знаком. Только вот Арчер не выглядел хитрым. Скорее потерянным. Насквозь промокший, он стоял на пороге, и дождь барабанил по его плечам. Шелковая полумаска прилипла к лицу, словно вторая кожа, не скрывая усталости и абсолютного поражения, омрачавшего черты. Арчер вздохнул всей своей массивной грудью. Его мольба была похожа на скрежет, будто слова с трудом пробивались на волю: — Мне нужна твоя помощь, Лилли. На одно мгновение Арчеру показалось, что старый друг собирается захлопнуть двери перед его носом, и он вспыхнул от гнева. Но Лиланд стоял не шевелясь, его дурацкий халат, разрисованный павлинами, косо повис поверх пижамы, а худые, точно березовые веточки, ноги дрожали в поношенных вельветовых домашних туфлях. Своим кислым выражением на лице он смахивал на Эбенезера Скруджа[14]. Но затем Лиланд посторонился, пропуская Арчера. — Заходи, — сказал он, не отводя от непрошеного гостя глаз. Арчер протиснулся в дом, чувствуя себя подопытным насекомым под взглядом натуралиста. Время унижаться. Время строить планы. Убедившись, что Мири заснула, он тайком выскользнул из особняка. Оставлять жену было очень страшно, но пора действовать. Он прошел за стариком в библиотеку, очень похожую на его собственную. В камине горел уголь. Тепла он давал больше, чем дерево, но пах пренеприятно. — Выпьешь что-нибудь? — Граф уже наливал себе бокал. — У тебя есть бурбон? Усы приподнялись в едва заметной усмешке: — Нет, не могу сказать, что мне нравится это пойло янки. — Сноб. Тогда скотч. Лиланд передал Арчеру бокал, и тот, сделав щедрый глоток, придвинулся к камину. Со спины и плеч на решетку закапала вода, раздалось шипение, взвился легкий дымок. — Ты потушишь мой камин, — укорил Лиланд. — Я не знаю, где мне еще встать… «Не знаю, куда идти». — Почему, черт побери, ты не надел плащ или хотя бы цилиндр? — Я думал о другом. «Отчитывает прямо как моя матушка. Хотя он всегда этим отличался. Лиланд, столп здравомыслия и порядка… был по крайней мере. До «Западного лунного клуба»». — Давай я принесу тебе халат. — Благодарю, не надо, — фыркнул Арчер. Но вряд ли он сможет поддерживать беседу, если его сокровища будут потихоньку скукоживаться от холода. Арчер стиснул зубы, упрямо отказываясь стучать зубами. Лиланд сделал приличный глоток скотча. — Я настаиваю. Уилкинсон замучает меня нытьем, если ты намочишь ковер или, не приведи Господь, запятнаешь обшивку. — И сильные мира сего в страхе бегут от гнева собственных слуг, — усмехнулся Арчер и пригубил напиток. — Все так, — согласился Лиланд и потянулся за колокольчиком. Вскоре дворецкий вернулся и с каменным лицом подал еще один совершенно идиотский халат. На сей раз по ткани порхали ярко-желтые бабочки. Арчер скривился. — Твоей жены? — Боюсь, ее подарок, — Лиланд погрустнел. — Все они. Не могу себя заставить их выбросить. Арчер весь напрягся. — Когда она умерла? Любил ли ее Лиланд? Он не испытывал к ней чувств, когда брал в жены — сам давным-давно признался в этом. Пальцы Арчера смяли поношенный шелк. — В шестьдесят восьмом… Поторопись, с тебя все еще капает, — проворчал Лиланд. — Или ты собираешься строить из себя девственницу и переодеваться в другой комнате? Рука Арчера замерла на воротнике. — Ты уверен, что хочешь это увидеть? Лиданд помрачнел. — Прости. Не поверишь, но я забыл. Если тебя это так беспокоит, я могу выйти.