– На нем никто не сидит. Это просто стул. Стул, на который может сесть любой. И этот пустой стул, на который может сесть кто угодно, решает все. – Я не понимаю. – Это система. Ты ведь думал, что все разрешится, если с ножом в руке ты доберешься до того, кто сидит на самом верху, и убьешь его, так? Однако там, наверху, никого нет. Там только пустой стул. – Я прожил в этой помойке двадцать лет. Скольких старших товарищей убил – не счесть. И друзей приходилось убивать, и младших коллег. Одному из них на первую годовщину дочки я подарил детский костюмчик. И что получается, по-твоему? Что все эти годы я жил, выполняя приказы пустого стула? А ты по его приказу сломал шею женщине, от которой и так остались кожа да кости. Чу поднял наполненный до краев стакан и резко опрокинул в себя. Рэсэн выровнял дыхание и тоже налил себе. Однако он не стал пить виски, а глотнул пива. Робкое признание, оправдание – что он не сломал шею женщине – поднялось изнутри и уже было готово сорваться с губ, однако вместе с пивом, словно оскользнувшись на нем, опустилось назад. – Я не могу срать в штаны из-за того, что унитаз грязный, – сдержанно сказал Рэсэн. Чу насмешливо глянул на него: – А твоя манера говорить все больше похожа на манеру Енота. Но это нехорошо. Те, кто только и умеет, что складно болтать, всегда получают по затылку. – То, чем ты занимаешься, напоминает шалости ребенка. Думаешь, ты делаешь что-то хорошее? Но что бы ты ни творил, в этом мире ничего не меняется. Вот взять эту женщину: ты ничего не смог сделать для нее, – уколол Рэсэн. Чу издал холодный смешок. Издевательский. Потом слегка расстегнул молнию на кожаной куртке. Под мышкой угадывались ножны, переделанные из кобуры. Чу вынул нож и медленно положил на стол. Движения его были спокойны, в них не было ни резкости, ни агрессии. – Этим ножом я могу убить тебя, мучительно убить. Могу сделать так, что ты долго будешь страдать, кровь станет брызгать во все стороны, твои кости будут скрежетать, когда лезвие ножа заскребет по ним, я могу мучить тебя, пока твои внутренности не вывалятся на пол. Вот тогда я посмотрю, сможешь ли ты трепать языком, болтать о пустом стуле или, как там, о системе, тарахтеть, что ничего не меняется. Нет, не сможешь. Это все брехня собачья. Трепотня тех, кто думает, что им ничто не угрожает. Рэсэн посмотрел на нож, лежащий на столе. Это был кухонный нож немецкой фирмы “Хенкель”, такие есть на многих кухнях. Лезвие выглядело только что наточенным. Как принято, рукоятка ножа плотно обмотана большим носовым платком. Чу нравились ножи этой фирмы, потому что их легко раздобыть, они прочные, не ржавеют. Те, кто считает нож оружием, доверия к “Хенкелю” не питают, ведь этими ножами орудуют домохозяйки, готовя еду. Но на самом деле это прекрасный нож. Редко ломается, лезвие не зазубривается. Рэсэн оторвал взгляд от ножа и посмотрел на Чу. Тот был явно рассержен. Однако в глазах его Рэсэн не увидел свирепости ядовитой змеи, которую сам он носил в себе как патент на убийство. Чу казался лишь слегка опьяневшим, хоть и выхлебал уже больше бутылки виски. Рэсэн подумал о своем ноже, лежащем в ящике стола. Он напряг память, припоминая, когда в последний раз вонзил нож в человека. Шесть лет назад или семь? Точно не вспомнить. Успеет ли он достать нож? Если начать двигаться, то Чу наверняка первым схватится за оружие. Но даже если удастся вынуть нож, сумеет ли он совладать с Чу? Есть ли у него шанс? Вряд ли. Рэсэн достал из пачки сигарету и закурил. Чу протянул руку в молчаливой просьбе. Рэсэн достал еще одну сигарету, прикурил и передал. Чу глубоко затянулся, запрокинул голову и уставился в потолок. В такой позе он просидел довольно долго, словно говоря: “Хочешь всадить в меня нож, так давай прямо сейчас!” Когда Рэсэн докурил сигарету почти до середины, Чу оторвался от созерцания потолка и взглянул на Рэсэна. – То, что сейчас происходит, в голове не укладывается, да? Чтобы нажиться на моем трупе, вся эта шушера из кожи лезет, пытаясь подобраться ко мне, а я понятия не имею, кого мне следует убить, что вообще мне делать. Ничего не знаю. По правде, меня не интересует твоя болтовня о том, что там на самом верху. Такому тупоголовому, как я, вообще все равно, пустой там стул или кто-то сидит на нем. Такому, как я, – пусть даже умру и воскресну – не дано понять этот сложный и запутанный мир. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь