Когда перерыв закончился, Нора и ее ассистенты вернулись к работе. Морвуд наблюдал, как они вскрывают другие квадраты: выкапывают растения, откладывают их в сторону — видимо, для того, чтобы потом посадить обратно. Вот археологи стали убирать тонкие слои песчаной корки. Дело спорилось, пока глубина не достигла трех футов — на такой же обнаружили первый труп. Почва изменила цвет. Нора и ее ассистенты сменили совки на мастихины: разрыхляли землю, а потом сметали. Морвуд встал и подошел к ним. Первое, что показалось из-под земли, — чешуйчатая кожа. Вскоре выяснилось, что это лоб второго трупа. «Значит, второе тело все-таки есть», — подумал Морвуд. Он оживился, что было ему несвойственно. Как будто подсознательно ожидал именно такой находки. — И снова прямой выстрел в голову, — заметил он. — Да, — согласилась Кори. Нора работала кисточкой, и вдруг на солнце что-то блеснуло. — А вот и вторая гильза от пули сорок пятого калибра, — объявил Морвуд и взглянул на Кори: — Как считаете, возможно ли, что убийства произошли в конце сороковых? Оксфорды, габардиновые брюки?.. — Он многозначительно вскинул брови. — Возможно, — согласилась Кори. — А как вам такая идея: когда оба тела полностью раскопают, переложим их на брезент и посмотрим, нет ли при них документов. — Хорошая мысль, сэр. Они продолжили наблюдать за работой Норы. Этот труп оказался очень похож на первый, и черты лица тоже стали почти неразличимы после воздействия пока что неизвестного вещества. Он тоже лежал на спине в небрежной позе, но, когда Нора стала раскапывать торс, Морвуд с удивлением заметил, что это не мужчина, а женщина. Он поспешил скрыть разочарование, лишь сказал: — Интересный поворот. — Странностей все больше и больше. — Таппан тоже был удивлен. Нора, Эмилио и Скотт продолжали раскапывать тело. До заката оставался всего час. Вдруг в земле снова что-то сверкнуло. Нора принялась быстро расчищать кисточкой блестящую поверхность возле тазовой кости второго трупа. С каждым взмахом кисточки находка выглядела все причудливее: два яйцевидных предмета из серебристого металла, один диаметром около шести дюймов, другой около восемнадцати. Их соединяло сложное переплетение крошечных металлических трубок с клапанами, и с одной стороны была прикреплена круговая шкала. Никто не произнес ни слова, однако и удивление, и тревога усиливались. Наконец Нора прекратила работу, и они с Эмилио выбрались из ямы, а Скотт стал убирать инструменты. Шесть человек смотрели на незнакомый предмет в полном молчании. Механизм был так тонко выполнен и выглядел так необычно, что и впрямь казался творением инопланетного разума. Морвуд был застигнут врасплох. — Что ж, — нарушила долгое молчание Нора, — у кого-нибудь есть догадки? Наслышанный о зоне 51 и абдукциях Морвуд догадывался, о чем все подумали. Но никто не спешил делиться соображениями. — Убирайте землю, надо достать эту штуку, — сдавленным голосом выговорил Таппан: он едва сдерживал радостное волнение. Нора сделала несколько фотографий объекта на месте обнаружения, потом принялась расчищать вокруг него мастихином, отбрасывая в сторону землю. Эмилио и Скотт, раскапывавшие нижнюю часть тела, прервали работу и тоже стали наблюдать за Норой. Через десять минут она полностью очистила объект. Подсунув под него деревянную палочку, с предельной осторожностью извлекла из земли, взяла в руки, обтянутые перчатками, и перевернула. Внизу четкими буквами была вытиснена надпись: «ХайКем индастриз, Эдисон, Нью-Джерси, 3H 1X-20X». А дальше какие-то числа. Повисла пауза. Таппан фыркнул, а потом рассмеялся в голос. — Кто сказал, что у Бога нет чувства юмора? А я уж поверил, что это инопланетная техника! — Он сокрушенно покачал головой. — Даже сердце быстрее забилось. Хотя вещь все-таки не из наших краев, а из Нью-Джерси. — Если это не инопланетный артефакт, то что же? — спросила Нора. — Завтра будем извлекать тела, — объявила Кори. — А пока давайте уберем это приспособление в контейнер для доказательств. Отвезем его в лабораторию ФБР, и гарантирую: скоро мы получим точный ответ. Уверенный тон Кори был для Морвуда как бальзам на душу. Вот это другое дело! Но когда Кори бросила на Морвуда вопросительный взгляд, наставник нахмурился и отвернулся. 12 Лайм проехал на своей «субару» на запад по бульвару Долли Мэдисон, воспользовался съездом и сзади подрулил к штаб-квартире ЦРУ. Затем медленно миновал несколько парковок, пока не отыскал подходящую рядом с Мемориальным парком. После работы Лайм потратил львиную долю свободного времени на уход за своей машиной, и теперь она работала безупречно. Выйдя из «субару», Лайм зашагал по извилистому тротуару, ведущему к главному входу. Идти так далеко было необязательно, но погода в Лэнгли установилась приятная, и, поскольку сейчас значительную часть рабочего дня Лайм проводил в своем закутке, было решено насладиться прогулкой. Он вошел в прохладное лобби с длинными рядами высоких, узких колонн, подвергся стандартным проверкам и направился к лифтам. Люди, как обычно, сновали туда-сюда, шагая прямо по огромному гербу ЦРУ на полу, но все были заняты своими делами и не обращали на Лайма ни малейшего внимания. Он же по давней привычке обогнул изображение орла, щита и розы ветров. Следуя знакомому маршруту, он поднялся на третий этаж, прошел по лабиринту узких коридоров, еще раз предъявил удостоверение на пропускном пункте и наконец добрался до цели — двери из темного дерева, рядом с которой висела табличка с надписью «Раш, Дж.». Поправив рубашку, Лайм постучал. — Войдите, — ответил голос. Лайм открыл дверь, переступил порог и закрыл ее за собой. Кабинет выглядел будто голливудская декорация: массивный стол, ноутбук, три телефона, задернутые шторы, на стене фотография президента, на книжных полках стеклянные футляры, полные военных медалей. Да и сам полковник Джек Раш напоминал киношного агента ЦРУ: волосы коротко подстрижены, телосложение худощавое, но жилистое, впалые щеки, безупречная форма. — Лайм, — произнес полковник. — Вольно. Садитесь. И указал на единственный стул напротив своего стола. — Спасибо, сэр. — Как дела в Пентагоне? — спросил Раш. — Как обычно, сэр. — Простите, что это дело пришлось поручить вам. Знаю, вам больше по душе оперативная служба. Но как говорится, цена свободы — неусыпная бдительность. Полковник накопил огромный запас афоризмов, крылатых фраз и речевых клише, которыми часто пользовался. Лайм ответил ему в тон: — В нашем деле, сэр, спокойный день — значит хороший день. — Аминь. Как вы, наверное, догадались, будь сегодняшний день спокойным, я бы вас не вызвал. Кроме телефонов, на столе полковника лежала одна-единственная папка, запечатанная и покрытая многочисленными штампами. Раш открыл ее. — Похоже, у нас прорыв дамбы, — сообщил он, листая страницы. Эти слова были произнесены почти небрежно, однако Лайм сразу напрягся. — Сведения еще собирают, — продолжил Раш, — но, как вам известно, в ситуациях такого рода медлить нельзя. Необходимо мобилизовать все силы. — Разумеется, сэр. Раш закрыл папку и отодвинул ее. — Дальнейшие распоряжения получите по обычным каналам. А здесь собрана вся информация, которая понадобится вам для предварительной разведки. Лайм потянулся за папкой, но полковник положил на нее руку. — Вам представилась возможность отдохнуть от сидячей работы. — Да, сэр. Благодарю, сэр. Раш убрал руку с папки. Лайм положил ее себе на колени. — Офицеры, дежурившие в старых шахтах с ядерными ракетами, любили говорить, что их служба — девяносто девять и девять десятых процента скуки и одна десятая процента паники, — проговорил Раш. — Наша служба стране настолько скучной не бывает, а если соблюдать бдительность, удается обойтись и без паники. Но принцип тот же. Мы следим за теми, кто хочет причинить нам вред. Причем худшую разновидность вреда: ту, которая, намеренно или нет, идет изнутри. И когда нужно, мы действуем. Единственное отличие: те ракетчики получили награду за свою скуку. А жертвы, на которые мы идем ради страны, и дело, за которое порой отдаем жизнь, должны оставаться в тайне. — Это самый трудный вид патриотизма — и самый важный. Последнюю фразу произнес не Раш, а кто-то, стоявший за спиной Лайма. Полковник сразу поднялся, Лайм последовал его примеру и повернулся кругом. К его немалому удивлению, возле двери стоял генерал-майор Зефир, командир их подразделения. Зефир (его настоящую фамилию никто не знал) — фигура легендарная, и Лайм видел его лишь дважды: на вводном инструктаже, который его отряд проходил после специального обучения, и два года назад, по завершении особенно трудной и неудачной охоты. Лайм не слышал, как Зефир вошел и закрыл дверь. Но цель его присутствия наверняка заключалась в том, чтобы подчеркнуть важность миссии. — Нам оказано высочайшее доверие, мистер Лайм, — произнес Зефир. — Никогда не забывайте об этом. — Да, сэр, — ответил Лайм. — И нет более опасного врага, чем тот, который кажется союзником и другом, но чьи действия угрожают не только нашей безопасности, но и самому нашему существованию. — Да, сэр. — На этот раз ставки особенно высоки. Осторожность и терпение — вот ваши главные помощники, ведь те, кто из-за своего невежества представляет для нас опасность, совсем близко. Но это обстоятельство не должно сказываться на вашей объективности… и на вашей миссии. — Ясно.