Глава тридцать первая В отличие от Атлатля Пауоу начал говорить спокойно. Его речь была быстрой и сердитой. Он описал то, как поднималась вода и как им удалось взобраться на плавучее дерево. Сначала Пауоу рассказывал правду, но потом он дошел до той части рассказа, где дерево зацепилось за выступ и Нутау с Атлатлем выбрались на безопасный участок суши. – Он оттолкнул дерево! – заявил Пауоу старейшинам. – Я пытался помочь Тахи перебраться на землю, но Атлатль отпустил ветки и оттолкнул нас. Со склона холма донесся гул возмущения. От негодования у Атлатля отвисла челюсть и слова протеста чуть не сорвались с его уст. Но он вспомнил, как главный старейшина упрекнул Банти за то, что тот перебил его, и промолчал. – Он хотел, чтобы мы утонули! – продолжал Пауоу. – Нам удалось добраться до суши и найти дорогу к Собранию только потому, что дерево продолжало плыть еще день. Банти поднял руку, и главный старейшина кивнул ему. – Спросите у любого из нашего племени, – заявил Банти. Он вытер рукой рот, и Атлатль увидел красные следы у него на коже. – С того момента, как они оба научились ходить, Атлатль постоянно искал повод помучить Пауоу. Это все из-за ревности мальчика-калеки к тому, кто обещает стать одним из лучших охотников среди нас. «Мальчик-калека»… У Атлатля опять запылали уши, и он стиснул челюсти. – Стоит ли мне обратиться к членам племени, которые могут это опровергнуть? – спросил главный старейшина у Нутау. – Да, Атлатль всегда разыгрывал его, – сказал Нутау. – Даже я признаю это. – А ты? – обратился главный старейшина к Атлатлю. – Ты сам признаешь это? Юноша кивнул. – Ты оттолкнул дерево? – спросил главный старейшина. – Ты пытался утопить своего двоюродного брата? – Нет, – ответил Атлатль. Он собирался многое объяснить. Хотел заявить, что это Пауоу оттолкнул дерево и что тот хотел заполучить Тахи. Но Атлатль не знал, как это прозвучит перед всеми племенами. Выдержав паузу, главный старейшина обратился к Нутау: – Ты видел, как твой сын оттолкнул дерево? – спросил он. – Свидетельствам Нутау верить нельзя! – вмешался Банти. У него снова начался приступ кашля, его грудь тяжело вздымалась при попытке вздохнуть, и боль исказила лицо. – Он попытается защитить своего сына! – Так же, как и ты защищаешь своего? – сухо поинтересовался старейшина. Банти открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Нутау вздохнул. – Я всегда говорю правду такой, какой ее вижу. Да, мне хотелось бы сейчас защитить Атлатля, но тогда я припал к земле и держался изо всех сил. Мой сын находился прямо передо мной, но я не видел, что произошло. Банти кивнул с довольным видом. – Есть еще один свидетель, – объявил главный старейшина. Он поднял голову и оглядел склон холма. – Молодая женщина по имени Тахи. Я хочу, чтобы она вышла и поговорила с нами. Атлатль уставился в землю, боясь выдать то, что бы-ло написано на его лице. Тахи. Он понял, что девушка спустилась к подножию холма, только когда услышал ее голос. – Ты слышала, – начал главный старейшина, – что Пауоу сказал нам: он говорит, что Атлатль отпустил ветви и оттолкнул дерево. Ты это видела? – Нет, – громко и отчетливо произнесла Тахи. – Я этого не видела. Атлатль поднял голову. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда он увидел на ней ожерелье: оно было украшено птичьими перьями, которые он ей подарил. Лицо Пауоу побагровело от едва сдерживаемого гнева. Он прекрасно понимал, что значили эти перышки. – Итак, – сказал главный старейшина, – ты утверждаешь, что Атлатль не отталкивал дерево? – Я не верю, что он мог так поступить. – Ты не веришь, что он мог так поступить? – переспросил ее старейшина. – Разве ты можешь заглянуть ему в сердце и узнать его намерения? – Я вместе с детьми нашего племени часто наблюдала за ним, – ответила Тахи. – Я наблюдала за ним вместе с теми, кто нуждался в помощи. Он никогда не проявлял по отношению к людям ничего другого, кроме доброты. Он не стал бы пытаться кого-то утопить. – Ты хочешь сказать, что он всегда был добр к Пауоу? – Это другое, – возразила она. – Они оба… Тахи медлила, словно обдумывая то, что собиралась сказать. Когда она продолжила, ее голос зазвучал еще увереннее. – Я не верю, что Атлатль оттолкнул дерево. – Что же ты видела? – строго спросил старейшина. – Это очень важно. Атлатль оттолкнул дерево и не дал вам с Пауоу перейти на безопасное место? Тахи долго собиралась перед тем, как ответить. Когда она наконец заговорила, Атлатль едва мог расслышать ее. – Я держалась за ствол дерева и ползла вперед. Мне мешали ветки, и я не видела, что произошло. Вокруг воцарилось молчание. Главный старейшина обратился ко всем остальным. – Я не услышал достаточно показаний и не могу с уверенностью заявлять, что Атлатль на самом деле совершил то, в чем его обвиняют. Но я также не услышал ничего, чтобы заявлять обратное. Единственное имеющееся у нас подтверждение – это слова Пауоу. В эту минуту показалось, что никакого решения вовсе не будет вынесено и Атлатля минует наказание. Тем не менее, живя в племени, он навсегда будет запятнан этим обвинением. Для Банти этого явно было недостаточно. – Когти на ожерелье Атлатля, – сказал Банти Нутау. – Я хочу знать, как он их раздобыл. Ты нашел мертвого короткомордого медведя и позволил своему сыну взять себе когти, чтобы он мог притворяться великим охотником? – Он убил короткомордого медведя, – решительно ответил Нутау. – У подножия Горы призраков. – Конечно убил! – захохотал Банти и мельком взглянул на главного старейшину. – Разве по этому мальчишке не видно, что он не может убить такого зверя? Если он лжет о медвежьих когтях, тогда почему вы верите ему, а не Пауоу? Атлатль схватился рукой за ожерелье у себя на груди. – Спросите у любого из племени, – продолжал Банти. – Этот мальчик всегда был хорошим рассказчиком. Если уж на то пошло, то чье перо вплетено у него в волосы? Главный старейшина посмотрел на Атлатля. – Я хочу знать, что ты скажешь о перьях и когтях. – Я нашел это перо, – ответил Атлатль. – Оно принадлежит Громовой птице. Банти снова расхохотался. – Громовая птица! Верно, ты рассказываешь детям, что в детстве на тебя напала Громовая птица и что тебе удалось отбиться от нее и спастись. Даже если эти птицы и не были вымыслом, разве может ребенок победить ее, такую огромную? – Может быть, это перо ворона? – спросил главный старейшина у Атлатля. – Это перо Громовой птицы, – сказал Атлатль, прекрасно понимая, что ему никто не поверит. И все же перо в его волосах напоминало, что он должен говорить только правду. – А еще ты убил короткомордого медведя, – недоверчиво промолвил главный старейшина. – Для того чтобы сделать это, нужны три или четыре охотника. – Да, я убил короткомордого медведя, – кивнул Атлатль. С холма донесся смех. Банти обратился к главному старейшине: – Если вы решите, что нет достаточных оснований для того, чтобы признать его виновным, тогда будет наказан Пауоу, потому что люди всегда выбирают ту или иную сторону. И обязательно найдутся те, кто будет ут верждать, что Пауоу солгал старейшинам. И все же перед вами стоит мальчик-калека, который заявляет, будто убил короткомордого медведя. Кому вы будете верить? Пауоу, которому суждено стать вождем благодаря своим охотничьим заслугам, или мальчику-калеке, который всегда завидовал Пауоу? Атлатль не сомневался, что, как бы ни рассудили старейшины, Пауоу всегда будут считать честным человеком. А его самого всю оставшуюся жизнь называть лжецом и выдумщиком, который из зависти пытался убить своего двоюродного брата. Даже если старейшины не вынесут Атлатлю приговор об изгнании, он все равно станет изгоем в своем собственном племени. Юноша думал, что есть только один способ все изменить, но действовать нужно было немедля, пока здесь собрались представители всех племен. – Я убил короткомордого медведя, – повторил Атлатль громко и решительно. – Одним броском копья. Он надеялся, что такое заявление раззадорит Банти. И это сработало.