Нутау и Банти почти ничего не сказали насчет присутствия детеныша саблезубого тигра среди племени. Они согласились с решением, которое вынесла Вавацека: когда тигренок вырастет и сможет сам о себе позаботиться, Атлатль отведет его на холмы и выпустит на волю. Внутри племени существовало четкое распределение ролей. Это было необходимо для выживания. Некоторые, например Вавацека, обладали особыми умениями. Они хорошо разбирались в растениях: какие из них ядовитые, какие можно есть, какие нужно сперва приготовить, какие полезны при болях в суставах (например, кора горной ольхи) или головных болях (кора ивы). Некоторые навыки требовалось иметь каждому. Женщины учили девочек делать веревки из травы и кожаных ремней, плести корзины и шить одежду из звериных шкур при помощи маленьких лезвий и швейных игл, вырезанных из бивня мамонта. Мужчины занимались изготовлением орудий. В своих сумках они носили по одной или две заготовки – камни, отесанные до необходимого размера, чтобы из них потом можно было сделать скребки, лезвия или резцы. Заготовке также можно придать форму рубила, то есть двухстороннего, зауженного сверху острия, служившго для изготовления наконечника копья. Атлатлю казалось, что в племени ему вовсе не отводилось никакой роли. Поскольку он не мог охотиться, мужчины не считали юношу своим. Женщины также не привлекали его к работе, но он, наблюдая за ними, научился плести корзины и шить одежду. Атлатль проводил много времени со своей бабушкой Вавацекой и перенимал от нее знания о растениях, но ему все еще предстояло многому научиться. Бабушка любила шутить, что научила внука всему, что он знал о растениях, но даже еще не половине того, что знала сама. И вот теперь внутри круга рядом с Пауоу на корточках сидел Нутау – сильный коренастый мужчина, чем-то похожий на саблезубого тигра. Нутау был широкоплечим, с крепкими руками и слегка косолапил. Атлатль и мечтать не мог о том, чтобы стать таким же мощным, как отец. Юноша был гораздо более щуплым и больше походил на мать. Атлатлю хотелось, чтобы отец сидел рядом с ним, а не с Пауоу. Он жаждал, чтобы охотники признали его и приняли в свои ряды. Поэтому Атлатль часто наблюдал за их работой со стороны. Они неохотно отдавали ему ненужные каменные отщепы, и юноша старался найти способ опробовать их технику, когда оставался один. Вот почему он поднаторел в изготовлении орудий, хотя было очень маловероятно, что когда-нибудь ему удастся применить это на охоте. Тук, тук, тук, тук. Мужчины были в хорошем настроении. Они принесли из похода довольно большие куски кремнистого сланца, и его должно было хватить до следующего лета. То, что им не пригождалось сразу, они хранили в тайнике, избавляя себя от необходимости лишний раз проделывать долгий путь к месторождению. Кремнистый сланец – это серый гранит, твердый и прочный. Мужчины использовали его для обтесывания орудий и обработки хрупкого драгоценного камня. Угольно-черный драгоценный камень приносили с далеких холмов. Он быстро тупился, и его нужно было постоянно натачивать. Но затачивался он легко, и им можно было разрезать даже самую прочную кожу. Тук, тук, тук, тук. – В такую хорошую погоду камень легче обрабатывать, – сказал Нутау Пауоу. – Камень поддается так, будто он живой. И пальцы намного ловчее. Перед Нутау лежал огромный кусок кремневого сланца. Каменным рубилом размером больше, чем его кулак, он с силой ударил по нему четыре или пять раз. Кусок разломился на три части поменьше. Нутау передал Пауоу кусок сланца и рубило. – Бей под таким углом, – сказал Нутау, показывая подростку движения. Когда он говорил, ожерелье из звериных когтей постукивало у него на груди. Это были когти львов и гепардов. Нутау убил так много животных, что у него было несколько подобных ожерелий. Пауоу сделал одну неловкую попытку, и у него ничего не получилось. В смятении он взглянул на Атлатля, который воспроизводил подобное движение, стараясь запомнить, чтобы потом повторить его на своем куске сланца. – Почему он пялится на нас? – спросил Пауоу у Нутау. Отец, нахмурившись, взглянул на Атлатля. – Ты уже выпросил у нас весь ненужный камень. – Я хочу вам кое-что показать, – отозвался тот. – Новое оружие. – Возможно, потом, – бросил Нутау, не скрывая раздражения. Атлатль сомневался, что это «потом» когда-нибудь настанет. – Я назвал это метательной палкой, – сказал он и поднял ее, чтобы показать отцу. – Ты ее метаешь? – с усмешкой спросил Пауоу. Атлатль проигнорировал его. – Посмотри, что я могу сделать с камнем, – продолжил он, обращаясь к Нутау. Он положил округлый камень в мешочек камнеметалки и рывком запястья метнул камень над головами у всех. Никто не поднял глаз, не проявил ни капли любопытства, и Нутау тоже не потрудился проследить взглядом за полетом камня. Отец ухмыльнулся: – Разве это можно назвать оружием? – Таким образом камень летит дальше, – пояснил Атлатль. – Такие маленькие камни отскочат от шкуры зверя, – сказал Нутау. – Какая разница, с близкого или дальнего расстояния ты стреляешь в животное, если твое оружие не способно ранить? Даже если ты сможешь убить им мышь или мелкую птицу, тебе все равно не прокормить племя зимой с помощью этой игрушки. Не успел юноша придумать какой-нибудь достойный ответ, как к ним подошел Банти. – Эй! – окликнул Пауоу Атлатля. – Покажи моему отцу свое грозное оружие! Банти насторожился, а Пауоу и Нутау рассмеялись над этой шуткой. Какими бы ни были унизительными их издевки, Атлатль знал, что уйти было бы еще позорнее. Хуже того, тогда все снова увидели бы, как он хромает, и Пауоу бросил бы новое оскорбление. Поэтому юноша так и остался стоять, держа в руке свою бесполезную метательную палку и чувствуя, как горят его уши. И о чем он только думал? О том, что ему как-то удастся произвести впечатление на отца? Банти опустился на колено и взял кусок сланца. – С помощью этого я учу Пауоу, как лучше обрабатывать наконечники копий, – сказал ему Нутау. Он взял у Банти камень и мастерски отколол от него большой отщеп. И сделал это так ловко, что, когда приложил пластинку обратно, она идеально встала на свое место, и даже стыка не было видно. – Как здорово! – Пауоу был восхищен. – Нутау – лучший охотник во всем племени. Я тоже хочу так научиться! – Да, – ответил Банти. – Нам повезло, что лучший охотник готов обучать тебя. Атлатль уловил скрытое значение слов Банти и ответный взгляд Нутау. Отец пожал плечами и с легкой улыбкой ответил: – Именно. Я научу его всему, что он будет знать. – Да-да, – усмехнувшись, подхватил Пауоу. – Где-то я уже это слышал. Всему, что я буду знать, но даже еще не половине того, что ты знаешь сам. Нутау и Пауоу снова усмехнулись, а Банти наигранно улыбнулся им. Они отвлеклись, подумал Атлатль, и поэтому самое время незаметно уйти. Но не успел он отойти далеко, как услышал, что Банти заговорил насмешливым тоном. – Нутау, – громко произнес шаман, – нет ведь ничего удивительного в том, что ты тратишь время на обучение моего сына, когда твой собственный сын – бесполезный калека? Атлатль пытался уверить себя, что Банти сказал это с целью задеть Нутау, но все же слова дяди ранили его так глубоко, как будто тот провел острым каменным резцом по его коже. Глава девятая – Скажи-ка, – спросила Вавацека у Атлатля, – почему ты солгал мне? Снова стоял погожий день. С тех пор как вернулись мужчины и племя отпраздновало их приход, пролетела череда приятных теплых ночей и дней. Время от времени дул довольно сильный ветер, предвещавший наступление холодов. На стойбище позади них пели и смеялись женщины. Они почти закончили скоблить шкуру гигантского ленивца, которого добыли охотники, и вялили оставшиеся куски мяса. Животное оказалось настолько огромным, что на его разделку ушло много часов. Их песни и смех заставили Атлатля лишний раз вспомнить о том, как медленно он добирался до них из-за своего колена, – ведь прошло уже немало времени после того, как ленивец был пойман в сети и убит. С тех пор каждый вечер возле костра Атлатль терпеливо выслушивал, как старейшины хвалили Пауоу за его ловкий удар копьем, который, по общему мнению, стал для зверя смертельным. Несмотря на то что пойманная в сеть добыча была беспомощна и не представляла для юноши никакой угрозы, старейшинам хотелось, чтобы Пауоу стал хладнокровным охотником, ведь он должен был присоединиться к походам сразу после зимы. – Солгал тебе? – Атлатль почувствовал, как у него перехватило горло. Он глубоко уважал Вавацеку. Та заменяла ему мать, которой у него не было, и считалась самым мудрым и почитаемым человеком в племени. Когда в голосе Вавацеки звучали сердитые нотки, даже ее сыновья Банти и Нутау побаивались, хоть они и были вождями племени. Он солгал Вавацеке? Неужели каким-то образом она узнала, что Атлатль тайно подкармливал Тигренка мелкой рыбой в надежде, что никто не заметил, как зверь перерос потребность питаться одним только молоком? Юноша занервничал и наклонился, чтобы почесать макушку Тигренку, прижавшемуся к его ноге. Зверь подрос и теперь стал таким же большим, как вскормившая его собака. – Да, – кивнула Вавацека. – Ты солгал мне о реке. Ее ответ озадачил внука. С тех пор как мужчины вернулись из похода за драгоценным камнем, минуло много закатов и восходов. С того времени обязанность следить за водомерным камнем перешла к шаману племени. Каждый день Банти уверял Вавацеку, что уровень воды в реке не поднимался. – Солгал о реке?! – Слушай внимательно, – велела она. Атлатль ожидал, что бабушка продолжит отчитывать его, но она молчала. – Что ты слышишь? – спросила Вавацека. – Я жду, что ты скажешь мне про реку. – Не я должна тебе это говорить. Пусть река сама расскажет. Атлатль, прислушиваясь, склонил голову.