Вернее, о них, как всегда, заговорил Серёжа. Я не спешила давать какой-то определенный ответ. По большому счёту, я несколько недель намеренно тянула резину, надеясь, наверное, на то, что Серёжа признает свою ошибку и скажет, что любит. Мне кажется, я смогу простить измену, если действительно пойму, что с его стороны это была попросту ошибка. В конце концов, женщины же как-то умеют прощать измены. Любовь, похоже, способна многое простить. Но я не знаю, настолько ли гибкая моя любовь к Серёже? Смогу ли я забыть о том, что он сделал? Смогу ли не припоминать и не подкалывать его изо дня в день между делом? Буду ли снова чувствовать себя счастливой? А он? Кажется, я рано решила, что моя жизнь сложилась идеально. Слишком легкомысленно шла по своему пути и вляпалась в большую кучу дерьма, которая копилась все тридцать два года моей жизни, и теперь я не знаю, как из неё выбраться и как убрать её так, чтобы не осталось даже душка. Всё чаще задумываюсь о походе к психологу. Иногда о походе к семейному психологу, но понимаю, что Серёжа вряд ли на такое согласиться. Для него всё это неподкрепленное ничем шарлатанство, цыганщина, деньги из воздуха и прочее. Поэтому роль психолога для меня сейчас выполняют песни. Боже! Никогда бы не подумала, что в мире так много песен, которые могут служить отличными треками к моим страданиям в машине. На какую радиостанцию не переключи, обязательно встретиться песня, в которой я точно узнаю себя, свою боль, свои переживания, и буду мысленно поддакивать и подпевать каждой строчке. А я ведь раньше даже в слова не вслушивалась. Музыка в машине всегда служила просто фоном, который и слышно-то особо не было. Просто что-то поёт, иногда мелодично, иногда раздражает. Но чтобы вслушиваться и понимать смысл… Тут бы о психиатре задуматься, потому что я начала слышать голоса, которые меня понимают и затаскивают в черную яму меланхолии. Глава 12. Наташа — Стёп, на тренировку опоздаешь! — крикнула я из прихожей, где наносила последний штрих в виде духов на шею перед работой. — За мной папа заедет, — ответил сын, не выглядывая из своей комнаты. Ну, конечно. папа… — А ты с ним договаривался? — пришлось заглянуть к сыну в комнату, где он собирал свою спортивную сумку для тренировки. — Вчера ещё. А сейчас он мне смс-ку написал, что скоро подъедет. Кстати, у папы в квартире большой телек. Можно я туда приставку увезу, мам? На большом телеке вообще мощно будет! — У него в квартире? — я забыла, что Серёжа живёт в съемной квартире. — А он там… один живёт? — спросила я аккуратно, при этом делая вид, что мне совершенно неинтересно. — Один. А кто там ещё должен быть? — Не знаю, — дернула я плечами и стала помогать сыну складывать вещи в сумку. — Просто спросила. Ну, ладно. Раз тебя папа подвезет, то я поехала на работу. Не забудь написать, когда тренировка заканчивается. Я за тобой заеду. Завтра на линейку, не забудь. — Ладно. Серёжа живёт один. Наверное, так и есть. Стёпка бы наверняка заметил присутствие левой девки рядом со своим отцом. Эта информация что-то всколыхнула в моей груди и вновь заставила задуматься об ошибке и плату за неё. Можно ли считать всё случившееся с Серёжей уроком, который показал ему, что кроме меня и сына он, по большому счёту, никому не нужен? Друзья отвернулись, из дома выгнали, любовница нашла другого… Можно ли считать, что он достаточно поплатился за содеянное? Или пусть ещё немного пострадает в одиночестве? Я всё ещё злилась на Серёжу, всё ещё понимала, что пока не готова быть с ним снова рядом, но вместе с тем я понимала, что скучаю по нему. Мне не хватало его присутствия рядом, не хватало даже его взгляда, в котором всегда можно было прочитать, что он решит любые проблемы. Не сложно представить, что многие назовут меня дурой, если я вновь сойдусь с Серёжей… В раздумьях, не особо следя за дорогой, я почти добралась до офиса и едва не угодила в аварию, когда раздался хлопок, а машина вильнула на встречку. В панике, трясясь всем телом, я съехала на край дороги и несколько минут пыталась просто отдышаться и прийти в себя. Наконец, взяв себя в руки, я вышла из машины и при первом же взгляде на колеса, поняла, что одно из них спущено до состояния лепешки. — Твою мать… — вздохнула я сокрушенно. Я не умею менять колеса. Даже если бы умела, то едва ли смогла открутить хоть один болт. Я видела, сколько усилий в сервисе взрослые крепкие мужчины прилагают к тому, чтобы заменить колесо. И я с подобного рода задачей точно не справлюсь. Первый порыв — позвонить Серёжа и попросить о помощи. Но палец завис над строчкой с его именем и упорно отказывался опускаться. Как, видимо, и я тоже не хотела опускаться до каких-либо просьб к нему. Поэтому, сжимая телефон в руке, я пыталась остановить проезжающие мимо машины. Но никто не остановился. Всем слишком спешили по своим делам и работам, и большинство выказывали раздражение тому, что я чего-то от них жду. В итоге, я наплевала на всё и всех. Собрала волосы на макушке резинкой в пучок и, решив, что теперь я сама себе и принц, и конь, приступила к тому, чтобы самой себе поменять колесо на машине. По видео, разумеется. Достала из багажника инструменты, надела рабочие перчатки и почти расплакалась, когда не смогла сдвинуть с места ни один болт, а сверху на меня полился дождь. Никогда я ещё не хотела так сильно всё бросить, просто сдаться и уйти. Я ни на что не способна. Ни семью сохранить, ни колесо поменять. Абсолютно никчемная субстанция, промокшая под дождём. Телефон на соседнем сиденье машины издал вибрацию, а на его экране высветилась фамилия, которую я сейчас хотела видеть меньше всего — Смертин. Что ж, отличный итог этого лета, в котором у меня сломалась жизнь. Будет логично, если сегодня, тридцать первого августа, за полуторачасовое опоздание Славик меня уволит. Идеальная точка. — Да? — ответила я на звонок. — Федосеева, не подскажешь, почему этим дивным утром я матерюсь, не глядя в твои глаза? — обманчиво милым голосом вопросил начальник. — Простите, Вячеслав Александрович. У меня лопнуло колесо недалеко от офиса. Я вызову эвакуатор и приду. Я зажевала нижнюю губу и услышала, как на том конце провода послышался тяжелый вздох. Наверное, набирает воздуха, чтобы поподробнее рассказать мне, на каком месте он вертел мои планы. — Недалеко от офиса — это где, Федосеева? — У «Планеты». — Сиди на месте. Пришлю за тобой, — коротко и сухо бросил босс, а затем закончил звонок. Я отшвырнула телефон на соседнее кресло, а сама откинулась на спинку, прикрыв глаза. Минут через двадцать через мокрое от моросящего дождя лобовое стекло я увидела паркующийся перед моей машиной внедорожник Смертина. Выйдя из машины, он хмуро посмотрел в мою сторону и, собственно, пошёл ко мне. Открыв дверцу, Славик заглянул в салон моей машины, пробежался по мне взглядом. — Ты меняла колесо в шпильках и платье? — вопросил он. — Как видите, — развела я в стороны руки, чтобы он мог получше разглядеть, что костюма для замены колеса у меня с собой нет, поэтому я выгляжу как собака, которую выбросили на улицу под дождь. — Иди в мою машину, согрейся. — Хорошо, — выдохнула я тихо. Славик отошёл чуть в сторону, чтобы я могла выйти из своей машины. Едва я встала рядом с ним, как он стянул с себя пиджак и молча накинул его на мои плечи. Я, честно говоря, опешила и застыла взглядом на том, как он начал закатывать рукава своей белоснежной рубашки. Он сам будет менять моё колесо? Серьёзно? Это, вообще, тот Смертин, которого я шесть лет знаю? — Что застыла, Федосеева? В машину. Я привык в офисе на тебя материться, а не на улице. Перчатки оставь. Я послушно отдала ему свои перчатки, а сама пошла в машину, удерживая на плечах тяжеловатый пиджак Смертина. За тем, как он менял колесо, я периодически наблюдала в зеркало заднего вида. От моросящего дождя белая рубашка стала мокрой и прилипла к его спине. Но Славик этого, похоже, не замечал. Он устранял проблему как опытный шиномонтажник. С серьёзным лицом, ни разу не глянув в сторону своей машины, он установил колесо, подкачал его до нужного давления, собрал все инструменты и сложил всё в багажник, закрыв его за собой. А затем пошёл в свою машину, сел за руль и вынул из бардачка влажные салфетки, которыми отёр руки от грязи. — Всё? — спросила я, не веря, что он так быстро справился. — Всё, — кивнул он коротко. — Спасибо. — Угу, — выронил он небрежно, так ни разу на меня и не посмотрев. А я осталась сидеть в его машине. Не знаю почему. Пригрелась, наверное. Обогрев салона у него работал лучше, чем у меня. — Вы меня уволите? — спросила я тихо, глядя на свои ногти и ковыряясь под ними. — С чего ты взяла? — Было бы логично, — повела я плечом. — Не знаю, чьей логикой ты пользуешься, но утопи её, — холодно отрезал Смертин и проворчал себе под нос, одергивая рубашку на груди. — Блядь, мокрый весь… — Вы ведь разведены? — спросила я, не поднимая на него взгляд. В салоне резко наступила тишина. Казалось, Смертин даже дышать перестал.