Активная музыка прекратилась, начался какой-то медляк. Наталья остановилась и с робкой улыбкой посмотрела на окружающих, которые стали разбиваться на парочки, а она осталась в одиночестве. Заметно поникнув, Наталья направилась обратно к барной стойке. — Первый и последний раз я делаю подобную хуйню, — выдохнул я сокрушенно себе под нос. Отдал сумку Рубику, снял с себя куртку и тоже отдал ему. Перехватил за руку Наталью, планирующую забраться на барный стул, чтобы снова присосаться к вину, и повёл её обратно на танцплощадку. — Идём. — Куда? — явно растерялась она. — Потанцую тебя. — Вы?! — подлетели её брови. — На другого сегодня даже не надейся. И в моменте я растерялся. Как школьник соображал, где я могу коснуться Натальи. Ладони на талии — достаточно нейтрально? Или лучше повыше? За все годы, что мы знакомы, мне ни разу ещё не доводилось касаться её подобным образом. Практически интимно. Было заметно, что Наталья тоже немного растеряна. Но в ней хотя бы был алкоголь, который помогал ей быть смелее. Мягко огладив мои предплечья, она остановила ладони на плечах, а затем, не мешкая, приобняла за шею. Острые коготки аккуратно царапнули затылок. Пьяный взгляд темных глаз застыл на моём лице, изучая меня с искорками веселья. — Как на дискотеке в летнем лагере, — улыбнулась Наталья широко. — Даже дистанция та же, — она многозначительно посмотрела на расстояние между нами и звонко рассмеялась, когда я прижал её к себе. Мы плавно покачивались на месте, переступая с ноги на ногу. Я старался смотреть прямо перед собой, чтобы не пялиться на Наталью, но до зуда в коже чувствовал, как она изучает моё лицо. — Хорош меня сканировать, — буркнул я нарочито строго, дабы не выдать, что начал смущаться как красна девица. — Всегда было любопытно, ваша щетина, она всегда такая? — Какая? — Не растущая. Ну, правда. Сколько вас знаю, а у вас она всегда одной длины, ни разу не видела вас гладко выбритым или с бородой. — Для моей бороды есть триммер. — А почему не побреетесь гладко? — Красивый шибко становлюсь. Девкам нравится начинаю. Наталья прыснула и, продолжая тихо смеяться, уткнулась лбом в моё плечо, а затем и вовсе прижалась к нему щекой. Сместила руки на моей шее и сама будто стала ближе, прижавшись ко мне туловищем. Чтобы удержать явно расслабившуюся в моих руках Наталью, скользнул ладонями по её спине и обнял так, чтобы она и дальше могла расслабленно на меня опираться. Опустив голову, прижался щекой к её волосам и прикрыл глаза, чувствуя, как Наталья иногда, наверное, неосознанно поглаживала мою шею пальчиками. Я не был пьян, как Наталья, поэтому четко услышал, как закончилась песня и тут же началась другая. Тоже медляк. Перевел взгляд на подиум диджея и обнаружил там своего сына, гордо ухмыляющегося о том, какой он молодец. Незаметно показал ему большой палец вверх, на что Рубик показал мне, что пора бы опустить ладони на ягодицы Натальи. Пользоваться пьяным и беззащитным положением женщины, которая доверила мне свой танец? Мне уже не двадцать, чтобы страдать такой херней. Поэтому я просто мягко отстранился от Натальи, взял её за руку и дал понять, что хочу с ней сделать. Наталья приняла моё немое предложение с детским восторгом в глазах и позволила себя закружить на месте, а затем поймать за талию и немного отклонить назад. — Уже гораздо лучше, чем в детском лагере, — выдохнула она восхищенно и вновь скользнула ладонями по моим плечам, обнимая за шею. Осоловелый взгляд вновь застыл на моём лице. — От вас вкусно пахнет. — От тебя вкуснее. — Правда? — Если не считать лютого перегара, — ухмыльнулся я и ненавязчиво погладил хрупкую спину большими пальцами. — А как так вышло, что вы стали проводить со мной больше времени? — вдруг спросила Наталья, глядя на меня одним глазом. Видимо, я начал двоиться, а одним глазом видно только одного меня. — Так вышло, — ответил я расплывчато. — Не будь вы Вячеславом Александровичем, которого я знаю много лет, то решила бы, что я вам нравлюсь. — Не нравишься. — Ну, я хотя бы красивая? На ваш вкус. — Очень. — Шибко? — улыбнулась она широко. — Шибко. — Тогда ладно, — выронила Наталья деловито и вновь прижалась щекой к моему плечу. Песня закончилась, и я усилием воли смог себя заставить разжать объятия и выпустить Наталью. Наверное, по этой причине я не разрешал себе к ней прикасаться раньше. Иначе было бы невозможно оторваться. А чем больше получаешь, тем больше хочется. Уж слишком велико искушение. Наталья вернулась к бару и вновь присосалась к бокалу с вином. Я не стал мешать ей, полностью понимая желание утопить проблемы на дне бокала. И утопить их так, чтобы они больше не всплыли. Человеку, любому, иногда нужно просто расслабиться и выкинуть из головы все мысли, заменив их алкоголем. Радовало только то, что Наталья напивалась под моим присмотром. Её глаза ярко блестели в вспышках освещения, она рассказывала мне о том, как они с сыном двигали мебель в квартире и ругались, как два старика, выясняя, чья это было идея — сорвать спины в новой квартире. А затем изрядно охмелевшая Наталья засобиралась домой. Начала копошиться в своей сумочке в поисках карты. — Сколько с меня? — спросила она, стараясь выглядеть трезво. Но асинхронно моргающие глаза выдавали её с потрохами. — Ты забыла, что клуб принадлежит мне и моему сыну? — Помню, — ответила она уверено. — Но вы же не работаете бесплатно? Или работаете? Наталья вопросительно перевела взгляд на Рубика в ожидании ответа. — Сегодня работаем бесплатно, — улыбнулся ей сын. — А я хотела… — Наталья провела картой по воздуху, будто по терминалу. — Дай ей, — кивнул я в сторону терминала, и Рубик поставил его перед Натальей, ничего не введя, чтобы успокоить буйную, которой явно стало легче, когда она приложила карту для оплаты. — Вот и всё, — гордая и независимая, бухая в стельку, Наталья, тряхнув волосами, пошла к выходу из клуба. Я последовал за ней, удивляясь тому, как она в своем состоянии умудрялась идти на шпильках и не подворачивать ноги. Я помог ей надеть пальто и молча, придерживая её сумочку, ждал, когда она его застегнет и завяжет пояс. — А я такси заказывала? — посмотрела она на меня хмуро. — Я тебя подвезу. — Хорошо, — согласилась она мгновенно. Забрала у меня сумочку и первой вышла из клуба. Везя Наталью до дома, понял, что оставить её в таком состоянии одну нельзя. Мало ли что она придумает на пьяную голову, это, во-первых; а, во-вторых, не хотелось бы, чтобы в пьяном угаре она себе навредила. Поэтому, развернувшись на кольце, я повёз её домой к себе. Можно было бы остаться у неё и присмотреть за ней там, но существует риск, что утром может вернуться её сын и снова принять меня в штыки. Обострять ситуацию и действовать во вред Наталье мне не хотелось. Если малой заявиться утром домой и не обнаружит мать, то позвонит ей, а уж утром Наталья сообразит, что сказать. За хлебом, например, вышла. — Мы не туда едем, — хоть и пьяная, но она контролировала всё, что с ней происходит. — Переночуешь сегодня у меня. — Зачем? — Люблю, когда в квартире кто-то блюёт. — Я кушать хочу, — Наталья забавно вытянула губки. — Сейчас что-нибудь придумаю. Дома у меня оставались спагетти с мясом. Думаю, если разогреть, они станут съедобными. — Только вы меня потом всё равно домой увезите, — строго, ткнув указательным пальцем в моё плечо, предупредила Наталья. — Обязательно. В квартире она культурно разулась, составила свои туфли аккуратно в прихожей. Сумочку и пальто оставила разбираться мне, а сама пошлепала гулять по квартире, как на экскурсии. — Всё такое… холодное, — обняла она себя за плечи. — Замерзла? Я прибавлю обогрев. — Нет. Я про интерьер. Всё такое… мужицкое. Маскулинное. Грубое. Хоть бы цветок какой в горшке стоял. — Горшки в моём доме уже лет двадцать не водятся. С тех пор, как сын унитаз освоил.