— Господи…. Все мое тело горит. Изнывает. Жаждет. Я двигаю бедрами. Он чертыхается, и меня это заводит. Его губы у моего уха. — Кэсси, только не так. — Он хватает меня за бедра и усмиряет. — Не тогда, когда ты пьяна и завтра ничего не вспомнишь. Остановись. Я вся горю, но он не позволяет мне двигаться. Опускаю плечи. Принимаю поражение. — Кэсси, посмотри на меня. Открываю глаза. Ох, не лучшее решение. Все вокруг плывет. Меня словно укачивает. — Кэсси? Мир кренится. Он смотрит на меня. Обеспокоенно. — Кэсси? — Мннеоченхоршо. Поднимаюсь. Чуть ли не падаю. Руки придерживают меня. Сильные. Обжигающие. — Блин, женщина. Полегче. — Явпрядке. Отстраняюсь. Осторожно иду вдоль коридора. Ванная комната. Около двери. Туалет слишком далеко. Доползти до него. Желудок сжимается, и рот приоткрывается. Коричневатая жидкость и кукурузные чипсы так и норовят вырваться из меня. Жжение в теле нарастает, и меня выворачивает наизнанку. Живот сводит до тех пор, пока он окончательно не опустошается. Я чувствую усталость. Такую сильную усталость. Закрываю глаза. Передо мной мелькают вихри в черно-серых тонах, и я плыву на лодке посреди шторма, качаясь из стороны в сторону. Когда я вновь открываю глаза, он берет меня на руки, вытаскивая из машины. У него мои ключи и только он открывает дверь, как я издаю стон. В следующее мгновение, меня уже выворачивает перед унитазом, пока он придерживает мои волосы и поглаживает по спине. Я плачу и чувствую себя отвратительно, тогда как он утешает меня и вытирает лицо мокрым полотенцем. Затем он укладывает меня в кровать. Темнота вихрями окутывает меня, и я отключаюсь. Когда я просыпаюсь, мое тело ломится от боли. Солнце светит слишком ярко. Острая пронизывающая боль проникает в глаза и отдается прямо в мозгах. Желудок сводят судороги, а брюшные мышцы болят так, как после изнурительного качания пресса. Я издаю стон и накрываю голову подушкой, но внезапно чьи-то руки сдергивают ее с меня. Я приоткрываю один глаз и вижу Холта, который стоит сбоку от меня, протягивая стакан воды и тайленол. — Прими это, — голос у него тихий, но даже это громко для моей раскалывающейся головы. Я пытаюсь сесть, но боль невыносима. Поворачиваюсь набок, потом беру таблетки и запиваю водой. Это никак не притупляет ужасный привкус у меня во рту. Я откидываюсь обратно на подушку. Должно быть, сон вновь одолевает меня, потому что, когда я снова открываю глаза, до меня уже доносится запах бекона и слышны звуки чьей-то возни на кухне. Я кое-как ковыляю в ванную комнату и справляю нужду так, словно никогда раньше не ходила в туалет. Соблазн принять теплый душ слишком велик, чтобы воспротивиться ему, поэтому я сбрасываю с себя одежду и остаюсь под струями воды до тех пор, пока не начинаю чувствовать себя более или менее человеком. Я мою волосы и тело, потом оборачиваюсь в полотенце и чищу зубы и язык. Дважды. По завершении, я чувствую себя немного лучше. Моя голова все также трещит и желудок расстроен, но я способна функционировать. Я открываю дверь ванной и сталкиваюсь с Холтом. Его взгляд задерживается на моих мокрых волосах и теле, прикрытом полотенцем, прежде чем он устремляет его на мое лицо. Он откашливается. — Э-э… привет. — Привет, — говорю я. Это так странно видеть его в моей квартире, что создается ощущение, что я все еще невероятно пьяна. — Я…э-э… приготовил тебе поесть, — говорит он и засовывает руки в карманы. Я хмурюсь. — У нас же нет еды. — Я сходил и купил кое-что. Тебе надо поесть. Это улучшит твое самочувствие. — Хорошо. Он стоит на месте, заслоняя собой проход, и глазеет на меня, покусывая изнутри щеку. — Э-э, Холт? — Хм-м? — Тебе надо подвинуться, чтобы я смогла пойти в свою комнату и что-нибудь напялить. — О… точно. Он поворачивается и уходит обратно на кухню. Я напяливаю на себя спортивный костюм и пробегаюсь расческой по волосам. Потом сажусь за наш крошечный обеденный стол вместе с Холтом. Он приготовил яйца, бекон и картофельные оладьи. Передо мной стоит чашка кофе и стакан апельсинового сока. Ситуация поистине нестандартная. — Э-э… ого, — говорю я. — Это… Ух ты! Ты… ты приготовил картофельные оладьи? Сам? — Ага, — говорит он, кидая кусочек яичницы в рот. — Это несложно. — Ну, может для тебя. Без рецепта, я не могу даже вскипятить воду. Он наблюдает за мной и, несмотря на то, что мой желудок не очень рад еде, я все равно ем. — Хм-м-м, — бормочу я, набитым оладьями и беконом, ртом. — Очень вкусно. — Моя мама частный шеф-повар. Она кое-чему меня научила. — Он пожимает плечами и продолжает есть. Время от времени он поглядывает на меня, его взгляд темный и непроницаемый. Когда мы заканчиваем, он убирает со стола, а я принимаюсь за кофе. Ненамеренно я таращусь на его задницу, пока он моет посуду. Я не должна смотреть на его задницу. Ничего хорошего из этого не выйдет. И все же, он так добр ко мне, что я решаю отплатить его заднице и позволяю себе заметить, насколько сексуально она выглядит в этих джинсах. Он поворачивается и прислоняется к раковине, так что поневоле в поле моего зрения оказывается его пах. Он ловит мой пристальный взгляд. Я хватаю свой кофе и делаю внушительный глоток, но жидкость попадает не в то горло, и я начинаю задыхаться и кашлять. — Ты в порядке? — Ага. Спокойно. Неудивительно, что у меня никогда не было парня. — Ну… — говорит он, указывая на телефон на кухонной скамье. — Звонила твоя соседка узнать, как ты, и просила передать, что будет дома чуть позже. — Ох, да? — Она интересовалась, нужно ли ей заниматься стиркой до конца месяца? Я улыбаюсь. Ну, я сексуально домогалась Холта. При этом мы даже не целовались, и мне интересно засчитает ли это Руби. Я краснею при мысли об этом.