Когда мы доходим до его гримерной, он берет меня за руку и заводит внутрь. В комнате оказывается пусто, и он закрывает за нами дверь. Потом поворачивается ко мне, выражение его лица напряженное, когда он подается вперед, заставляя меня прижаться спиной к двери. — Извини, — говорит он, наклоняясь ко мне, — но то, что сейчас случилось официально сорвало мне крышу. Мне нужно это. Он прижимается ко мне и целует. Поцелуй долгий, медленный и глубокий, и хоть на сцене мы сегодня целовались много раз, этот поцелуй другой. И пусть на нас все еще надеты сценические костюмы, происходящее не имеет ничего общего с нашими героями. Когда он отстраняется, его дыхание быстрое, лицо красное, а глаза блестят от желания. — Пошли, встретишься с моими родителями. Я не могу поверить своим ушам. — Э-э… ладно. — Ты как будто мой талисман удачи. Может, если ты будешь рядом, то разговор с моим стариком пройдет более сносно. Я улыбаюсь. — Не хочется пугать тебя, но ты только что сказал мне приятные слова. Намеренно. — Да, — говорит он и морщит лоб. — Странные ощущения. — Ну и звучит тоже странно. — Но приятно? Я становлюсь на цыпочки и нежно целую его. Он напрягается, но позволяет мне и даже целует в ответ. Я отстраняюсь и вздыхаю. — Очень приятно. Спасибо. Он обхватывает меня руками и нежно проводит носом вдоль моей шеи. Меня пробирает дрожь, когда он, прикасаясь губами к моему горлу, шепчет: — Всегда пожалуйста. Десять минут и еще один умопомрачительный поцелуй спустя, мы появляемся на сцене, переодетые к вечеринке. Элисса уже там, дожидается нас. При виде нас она застывает как вкопанная, ее взгляд метается между мной и Холтом. — О, боже. Вы только что занимались сексом? — Господи, Элисса, нет, — говорит Холт, хмуро глядя на сестру. — Ну, выглядите вы именно так. — Элисса вытирает помаду с шеи Холта и приглаживает мои волосы. — Теперь пошевеливайтесь. Вы самые последние. Мама с папой подумают, что мы забыли о них. — Не хотелось бы, — бубнит Холт, когда мы направляемся к двери. Мы проталкиваемся в фойе забитое друзьями, членами семей и одногруппниками. У меня вновь щемит в сердце из-за того, что моих родителей здесь нет. Раздается негромкий ропот и редкие аплодисменты, когда заходим мы с Холтом. Люди делают нам комплименты, когда мы проходим мимо. Холт воспринимает все со спокойствием, но у него больше опыта в подобных делах. Я же выражаю признательность стольким людям, скольким это возможно, и стараюсь улыбаться. Мы пробираемся через толпу до тех пор, пока Элисса с криком: «Мама! Папа!» не устремляется к привлекательной паре средних лет. Ростом мужчина почти такой же высокий, как и Холт, но волосы у него светло-каштановые. Дама же рядом – невысокая, как и Элисса, и цвет волос почти такой же светлый. Мне отчетливо видны черты Элиссы в ее маме, но черты Итана я не могу разглядеть ни в одном из родителей. Элисса сначала обнимает свою маму, потом отец притягивает ее в крепкие объятия. Итан наклоняется и целует свою маму. Он поглядывает на отца и нервно переминается с ноги на ногу. Проходит несколько неловких секунд, прежде чем отец протягивает руку и Итан пожимает ее. Элисса выводит меня вперед. — Мам, пап, это Кэсси Тейлор, наша потрясающая Джульетта. Кэсси, это наши родители, Чарльз и Мэгги Холт. — Мистер и миссис Холт, — говорю я, нервно обмениваясь с ними рукопожатиями. — Очень приятно с вами познакомиться. Хотьбыявампонравилась, Хотьбыявампонравилась, Хотьбыявампонравилась. — Кэсси, из тебя вышла изумительная Джульетта, — говорит Мэгги, улыбаясь. — Намного лучше, чем та девушка, которая играла ее на шекспировском фестивале. Как ее звали, Итан? — Э-э… Оливия, — отвечает он со смущенным видом. Ох. Теперь ее подкол по поводу того, что я его новая Джульетта обретает смысл. — Да точно, Оливия, — говорит Мэгги. — Славная девушка, но ее выступление не идет ни в какое сравнение с тем, что показала сегодня ты. Но ничего удивительного, ведь ты играла в паре с моим замечательным сыном. Она притягивает к себе Холта и целует в щеку. Он краснеет. Сильно. — Ну, Итан значительно упростил весь процесс, — говорю я, стреляя в него выразительным взглядом. Холт наклоняется и шепчет: «Врунишка», и я тут же прыскаю. — Мне понравился Итан в роли Меркуцио, — говорит Мэгги. — Но это? О… это было нечто особенное. Между вами такая химия. Я ловлю Мэгги на том, как она награждает Холта многозначительным взглядом. Холт вздыхает и качает головой, у меня создается ощущение, что он привык к издевкам своей матери. Это вызывает у меня улыбку. — Кэсси, — шепчет его отец, наклоняясь вперед. — Полагаю, моя жена и дочь намекают на то, что Итан должен пригласить тебя на свидание. — Господи! — восклицает Холт, проводя рукой по волосам. — Может вся моя семья просто замолчать, пожалуйста? Все ненадолго умолкают, потом Чарльз шепчет еще тише: — Я тоже думаю, что он должен встречаться с тобой. Ты кажешься милой, и прошло немало времени с тех пор, как он знакомил нас с кем-то из своих многочисленных… — Пап! — твердо произносит Холт, досада и смущение прокрадываются в его голос. — Замолчи. Пожалуйста. Чарльз смеется и примирительно поднимает руки. Мне интересно, почему Холт не ладит с этим мужчиной. Пока что он показал себя довольно клевым. Элисса поворачивается к своему отцу. — Ну, пап, тебе понравился спектакль? Чарльз потирает шею, скользя взглядом в сторону сына. — Ну, Шекспир – это не совсем мое, но… думаю, сыграно было отлично. Все, казалось бы, знали свое дело. И Кэсси, я солидарен со своей женой. Ты была очень хороша. Он натянуто улыбается Итану, потом поворачивается и заключает Элиссу в объятия. — И, конечно же, — шепчет он и затем целует ее в щеку. — освещение было на высоте. Я чувствую, как Холт напрягается сбоку от меня, и когда я поворачиваюсь, вижу, что его челюсти плотно сжаты. По всей видимости, я не единственная, кто находит странным, что его отец не сказал ни единого доброго слова о его выступлении. Этот мужчина глухой, немой или же слепой? Неужели он не видел то, что видели все остальные? — Итан же тоже был превосходен, да? — настаивает Элисса, а ее брат выдыхает и засовывает руки в карманы. — Это разве не лучший спектакль с его участием, который тебе доводилось видеть? Мистер Холт выдыхает. — Элисса, твой брат всегда очень компетентен относительно своей игры. Он не нуждается в моем одобрении. Итан издает короткий смешок. — Тем лучше. Компетентен? Что за черт? Его игра была грандиозна. — Но пап, — говорит Элисса, держа его за руку, — ты можешь, по крайней мере, оценить сегодняшнее выступление Итана и Кэсси, как достойное восхищения? Я хочу сказать, ты же не видишь столь блистательные спектакли каждый день. Мистер Холт снисходительно смотрит на нее. — Милая, я признаю, что актерство требует определенной самоотдачи, но я бы не назвал это достойным восхищения. Лечение рака? Вот это достойно восхищения. — Начинается, — бормочет Холт. — Лечение переломов костей? Это достойно восхищения. Спасение жизней изо дня в день? Это достойно восхищения. Актеры могут думать, что то, чем они занимаются – важно, но серьезно, что бы изменилось, если бы у мира их не было? Никаких тебе бульварных журнальчиков и переполненных реабилитационных центров? Невелика потеря, скажу я вам. Холт сердито хмурится, а его мама дотрагивается до руки мужа.