— Прими лекарство от кашля. Оно вырубит тебя. — Уже принял, но оно еще не подействовало. Наверно, это не лучшая идея – говорить с тобой сейчас. У меня есть склонность нести глупости под воздействием этой хрени. — Не глупости. Лишь то, что ты бы не стал говорить мне при нормальных обстоятельствах. Мне нравится это лекарство от кашля. За последние два дня, я узнала о тебе больше, чем за последние несколько месяцев. — И все же, ты до сих пор разговариваешь со мной. — Это тяжкое бремя, но кто-то же должен его нести. Он смеется. Это такой красивый звук. С секунду он молчит, потом говорит: — Послушай, Кэсси, я тут подумал… — Хм-м. — Я чувствую его нервозность сквозь телефонную линию. — Я… я знаю, что повел себя как козел в тот день, когда звонила мама, но… я хочу, чтобы ты приехала на День Благодарения. — Его голос смягчается. — Не думаю, что выдержу без тебя столько дней. Я позвонил маме и попросил подготовить свободную комнату. Я в шоке. И невероятно тронута. — Итан… — Ты же не стала строить других планов? — Ну, в некотором роде. Я купила замороженную индейку на одну персону. Не знаю, смогу ли я так просто отказаться от нее. Она заправлена клюквенным соусом. — О. Ну тогда, ладно. В смысле, это же такой вкусный замороженный продукт! Тебе нужно время подумать? Не то чтобы я давил или что-то в этом роде, но ты ведь знаешь, что Мэгги управляет кейтеринговой компанией гурманов? Никакого давления. Я смеюсь. — Ну, раз такое дело, я была бы рада приехать. Для меня не остается незамеченным, что все это подозрительно походит на свидание. Я сопротивляюсь стремлению вскочить с кровати и сплясать на радостях. — Отлично. Я заберу тебя завтра вечером. Где ты будешь? — Ты не придешь на занятия? — У меня внутри все обрывается от осознания того, что я не увижу его утром. — Нет. Мне нужен еще один день, чтобы добить этот кашель. И потом, мне понадобятся все мои силы, чтобы пережить выходные с отцом. Так, где мне тебя забрать? — Ну, после обеда мы все собираемся у Джека на предпраздничной вечеринке. — Хорошо, я приеду туда. Мы поедем в Нью-Йорк на ужин с мамой и папой, и вернемся в воскресенье вечером. Мысль о том, что я проведу четыре дня в Нью-Йорке уже сама по себе головокружительна, но тот факт, что я буду жить с Холтом… Слово «Экстаз» – единственное существительное, которое хоть в какой-то мере описывает то, что я сейчас чувствую. — Холт, стоит ли мне беспокоиться, что ты весь из себя такой… хороший… ни с того, ни с сего? Он смеется. — Может быть. Я-то уж точно напуган до чертиков. Будь осторожна в своих желаниях, Тейлор. Это все, что я могу сказать. — Пфф. Пиноккио пожелал стать настоящим мальчиком, и все закончилось хорошо. — Верно. Но после этого он лишился своего постоянного стояка. Подумай об этом. Я смеюсь, а через пару секунд он зевает, и я присоединяюсь к нему. — Иди спать, — говорит он. — Увидимся завтра вечером. — Хорошо, конечно. Когда мы даем отбой, я чувствую себя одним из тех палеонтологов, которые работают с маленькой щеточкой и тратят годы, чтобы медленно, крупица за крупицей, очистить реликвию или сокровище от грязи. Не думаю, что Холт одобрил бы сравнение с реликвией, но это все же вызывает во мне улыбку. Уже к шести часам следующего вечера, большинство моих одногруппников находятся на верном пути к затяжному веселью. Кто-то отправился домой проведать свои семьи, но большинство ждут Рождества, как и я. День Благодарения – лишь отговорка пить четыре дня подряд. Руби сидит рядом с мной на диване и потягивает «Маргариту», кивая головой в такт музыке. Я сижу рядом с ней и нервно дергаю ногой, в ожидании появления Холта. Руби просит Джека принести еще одну порцию выпивки, чтобы помочь мне остыть, но я не смогу сейчас остыть даже будь я одета как полярный медведь и погружена в жидкий азот. Я наблюдаю за Маришкой и Тройем, которые разрывают танцпол впечатляющими, размашистыми, танцевальными движениями, как вдруг они расходятся и являют мне Холта в дверях. Ох! Вот и он. Раздается огромный рев, когда люди видят его и вокруг него собирается толпа, словно он давно потерянное мифическое существо. Люди спрашивают, как у него дела и говорят ему, что скучали. Зои обнимает его. Джек похлопывает по спине. И хоть он и улыбается, и отвечает, на протяжении всего времени его внимание сосредоточено на мне. Я с трудом дышу. — Ого, — шепчет Руби сбоку от меня. — Холт болел какой-то странной разновидностью бронхита, которая прибавила ему сексуальности? Потому что… черт. Парень хоть куда. На нем черные джинсы и темно-синий свитер с V-образным вырезом. Его волосы растрепаны, а лицо гладко выбрито. Я не могу отвести глаз. Вид у него немного уставший, но он уже не такой бледный, каким был при нашей последней встрече. У меня возникает страннейшее желание подойти к нему, обвиться вокруг его торса, и прицепиться к нему как пиявка. Конечно, если я сделаю это в мини-юбке, что на мне сейчас, то буду похожа на очень распутную пиявку. На такую пиявку, которую станут избегать и обсуждать за спиной. Я встаю и иду к нему. Когда я останавливаюсь напротив него, Джек на середине рассказа о том, как Лукас симулировал мастурбацию на сегодняшнем уроке по актерскому мастерству, и как Эрика удивила всех, похвалив его за храбрость. — Клянусь, чувак, — говорит Джек, пока все смеются. — За всей этой личиной непробиваемой стервы, Эрика настоящая извращенка. Холт улыбается мне и засовывает руки в карманы, после чего говорит мне губами: «Привет». — Привет. Джек похлопывает его по плечу. — Принести тебе выпить? Пива? Стаканчик бурбона? — Нет, спасибо. Мы тут ненадолго. — Мы? Кто это «мы»? — Я и Тейлор. Джек оглядывает толпу и вздергивает брови. — Ты и Тейлор? Так, так, так. Что тут у нас происходит? С секунду в глазах Холта стоит паника, но затем он делает глубокий вдох и говорит: — Она проведет со мной праздники в Нью-Йорке. Ох. Ого. Джек ошеломленно смотрит на нас. Чуть погодя, Лукас и Зои присоединяются к нему. Я чувствую, что мой рот открыт, но я слишком шокирована, чтобы закрыть его. — Серьезно? — Спрашивает Джек. Холт кивает, и Джек поворачивается ко мне. — Тейлор, твоему таинственному парню есть что сказать насчет того, что ты проведешь время с этим высоким, привлекательным парнем? В смысле, он же видел вас двоих в «Ромео и Джульетте»? Это будет несусветно глупо. Я уже пытаюсь было придумать ответ, чтобы отвлечь внимание Эйвери, но как оказывается, это совсем необязательно. Холт все сглаживает. — Вообще-то, Джек, — говорит он, и нервно сглатывает, — этот я тот таинственный парень. И я совсем не против, что она будет проводить время со мной. В комнате воцаряется гробовая тишина. Музыка перестает играть и если внимательно прислушаться, то наверняка можно услышать, как ветер гоняет перекати-поле на улице. Я перестаю дышать, боясь, что если сдвинусь с места, то проснусь от этого прекрасного сна. Джек с недоверием смотрит то на Холта, то на меня. — Прости, но что? Ты тот самый парень, о котором она рассказывала нам? Чертов кретин, который не спит с ней? Холт гневно смотрит на него и натянуто улыбается. — Ага. Это я. Чертов кретин во плоти.