Просто… ого. Последние остатки дрожи гаснут, и я обессиленная затихаю в его объятиях, чувствуя себя более чем расслабленно. Нескончаемые дни безысходности и сексуального напряжение исчезают, и я удовлетворена так, что не способна двигаться. Слава богу, хоть один из нас знает, как заставить меня кончить. Он поправляет мои трусики. Я делаю глубокие вдохи, но у моего сердца как будто занимает вечность, чтобы сбавить ритм. Когда я открываю глаза, вижу, что он смотрит на меня с таким выражением лица, которое заставляет мой пульс подскочить снова. Но как только мы встречаемся взглядами, что-то меняется, и его эмоциональный затвор опускается. Я глажу его по лицу в попытке удержать с собой. — Это было… потрясающе. — Да? — Боже, да. Значит, исходя из твоих слов, это была… что? Вторая база? — Хм-м-м. — Ух ты! Вторая база рулит. — Теперь ты чувствуешь себя менее… безумной? — Да. Я как ленивец на валиуме. — Я провожу рукой по переду его джинсов и чувствую, какой он еще твердый. — Так, можно теперь я помогу тебе расслабиться? Он напрягается. — Я расслаблен. — Во-первых, ты почти никогда не бываешь расслабленным. Во-вторых, эта часть тебя определенно напряжена. Ему понравилось бы небольшое путешествие к третьей базе. Или может даже к хоум-рану. — Кэсси… — Он отодвигается от меня и садится на другой конец дивана. — У нас не будет сегодня секса. — Почему? Он поворачивается ко мне. — Как ты можешь так легкомысленно относиться к первому сексу? — Я не легкомысленна. Я просто не думаю, что это так уж важно. — Это и есть определение легкомысленности. Я вздыхаю. — Ладно, но я думаю, что готова. И по всей видимости, ты тоже, поэтому я не понимаю, почему ты продолжаешь отказывать мне. Я к тому что, разве ты не испытываешь дискомфорт? Разве тебе не хочется немного расслабиться? Он одаряет меня ухмылкой. — Думаешь, все те походы в туалет пока мы были у мамы с папой, я ходил пописать? Наверняка, ты думаешь, что у меня самый крошечный мочевой пузырь в мире. — Ты хочешь сказать, что когда ходил в туалет, ты… — Ага. — Он говорит это с небольшим смущением. Лишь мысль о том, как он удовлетворяет сам себя, заставляет мое лицо вспыхнуть. — В доме твоих родителей?! — Я вырос в том доме. Я мастурбировал там с тех пор, как достиг зрелости. Кроме того, мне оставалось либо делать это, либо ходить по дому все выходные со стояком, и поверь, это было бы хуже. — Но если я возбуждаю тебя так сильно, почему мы сейчас не лежим голые в моей постели? Он садится поудобнее и проводит рукой сквозь волосы. — Кэсси, я в высшей степени осведомлен, что ты девственница и помимо боли, что ты испытаешь во время первого раза, это также станет ключевым этапом твоей жизни. У тебя больше никогда не будет первого раза, и я… я просто не хочу испортить тебе это. — Да как ты можешь испортить это? Ты же знаешь, что делать. В смысле, если уж ты достиг такого одними только пальцами, то от всего твоего тела пошатнется мой мир. — Я не говорю о самом сексе. — Тогда, о чем ты говоришь? Потому что я уже запуталась. Он опускает взгляд на свои руки. — Что если мы сделаем это, и ты поймешь, что я не тот парень, который нужен тебе и потом возненавидишь меня? Воспоминания о твоем первом разе всегда будут отравляющими. — Почему тебе такое вообще пришло в голову? Он делает глубокий вдох. — Потому что это случилось со мной. — Он складывает перед собой руки и сжимает костяшки пальцев так, что те хрустят. Проходит несколько секунд, пока до меня наконец не доходит. — Ох! Ванесса? Она была твоей… — Да. Мы сидим в тишине несколько секунд, и мне становится скверно оттого, что я сомневалась в его влечении ко мне. Мне ни разу и в голову не пришло, что он хочет убедиться, что я не брошусь очертя голову в сексуальные отношения, о которых могу пожалеть. — Я просто не хочу, чтобы ты совершила ошибки, которые совершил я, — говорит он. Я киваю. — Ясно. Теперь я понимаю твои мотивы. Его взгляд насторожен, но в нем все та же примесь страсти, что я видела ранее. — Понимаешь? — Да. Я даже думаю… ну, вообще-то, это очень мило с твоей стороны. Он хмурится. — Не называй меня милым. Зови сексуальным. Или офигенным. Или с большим «достоинством». Котята милые, а не я. Я стараюсь сдержать смех. — Ну ладно. Ты сексуальный, офигенный, засранец с большим членом. Он кивает. — Так-то лучше. Я пинаю его ногой, и он хватается за нее. Он легко сжимает ее, прежде чем поднести к губам и поцеловать в щиколотку. Ох, Матерь Божья… — Ну, — говорит он, целуя меня вдоль ноги. — Я веду к тому, что заморочек у меня много, но влечение к тебе – не одна из них. Контроль над собой в твоем присутствии – другое дело… … — Он многозначительно смотрит на мои трусики и обнаженные ноги. — Это определенно проблема. Я так сильно возбужден из-за тебя все время, что мне стыдно при мысли о том, какой короткой будет моя выдержка, когда мы наконец дойдем до дела. Я придвигаюсь к нему и сажусь на него, запуская пальцы в его волосы. — Но мы же дойдем до дела? Он кладет руки на мои бедра и медленно гладит. — Возможно. Если мы побудем парой какое-то время, и ты не захочешь меня убить. — Да, но рискну предположить, что даже если мне захочется убить тебя, я все еще буду хотеть и секса с тобой. Ты уверен, что не хочешь сделать это сегодня? У Руби где-то тысяча презервативов в ее прикроватном столике. Она не заметит пропажи одного. Или четырех. Он откидывает голову назад и издает не то стон, не то смех, а я тем временем целую его в шею. Я знаю, как сильно он любит, когда я покусываю и посасываю. Пытаюсь ли я заставить забыть его обо всех благородных причинах, по которым нам стоит подождать? Возможно. Я знаю лишь, что чем дольше целую его, тем больше хочу. Он думает, что я в итоге пожалею, если пересплю с ним. Сомневаюсь. Но в одном я уверена: если я дам ему уйти сегодня, не занявшись со мной любовью, то об этом я точно пожалею. Я покрываю все его тело поцелуями, пытаясь сломить сопротивление. Его грудь теплая, я ласкаю его мягкими движениями губ и нежными движениями пальцев. Когда я поднимаю взгляд, вижу, что он наблюдает за мной. По мере того, как я спускаюсь ниже и исследую мышцы его живота, он откидывает назад голову и выдыхает. Я шепчу нежные слова, касаясь губами его кожи. Говорю ему, как он прекрасен, как необычен, как сильно я нуждаюсь в нем. В ответ он хмурится. Не думаю, что он верит мне, но я намерена изменить это. Когда я возвращаюсь к его губам, он чуть больше приоткрывает мне завесу своего желания и целует меня так настойчиво, что у меня начинает кружиться голова.