О, боже, да. Вот оно. То, что я хочу. — Оххххх… Господи. — Его взгляд стекленеет, когда я смыкаю руку вокруг него. — Пожалуйста, Итан. — Мой голос звучит так жалобно, что мне почти стыдно. — Руби вернется домой только завтра. Вся квартира в нашем распоряжении. Пожалуйста. Выражение его лица говорит мне о том, что он собирается сказать что-то, чего я слышать не хочу, поэтому я целую его, чтобы заткнуть, и медленно ласкаю. Он стонет и хватает меня за бедра. Ничего из этого не делает меня менее сдержанной. Я встаю и расстегиваю свои джинсы, потом спускаю их до колен в рекордно быстрое время. Я пытаюсь встать на них, чтобы стянуть с себя, но они такие узкие, что дурацкие штанины не хотят слезать с моих огромных ног. — Проклятье! Я дергаю правую ногу вверх и стараюсь высвободить ее, но все заканчивается тем, что я теряю равновесие и приземляюсь лицом на пах Итана. Мой подбородок ударяется о что-то мягкое, и он сгибается вдвое, хватая себя между ног. — Чёёёёёёёрт, женщина… — Прости! О, боже! Мне так жаль! Он сгибается боком на диване. Я пытаюсь встать, отчаянно желая помочь хоть чем-то, но мои ноги все еще в плену штанин, поэтому я просто снова падаю. — Блин блинский! Холт стонет, его лицо наполовину вдавлено в диванную подушку. — Тейлор, если ты собираешься быть бестией, которая уничтожает яйца своего парня, тебе надо начинать материться по-настоящему. Я сажусь на пол и тяну за джинсы, пока мои ноги не высвобождаются, и потом склоняюсь перед ним. — Мне так жаль. Ты в порядке? Его голос натянут, когда он говорит: — Ну, кончать в рекордно быстрое время – больше не будет для меня проблемой, это уж точно. Я наклоняюсь и глажу его по волосам. — Прости меня. — Ты все повторяешь и повторяешь это. Это не помогает. — Я не знаю, что еще делать. Он смотрит на мои джинсы, которые теперь смахивают на джинсовый крендель на полу рядом со мной. — Ты единственный известный мне человек, который способен превратить раздевание в экстремальный спорт. К чему, черт побери, такая спешка? — Я просто… хочу тебя. — Я тоже тебя хочу, но это не значит, что мы должны заняться сексом в эту самую секунду. Мы даже не дошли до третьей базы. — Дошли ведь. Он ухмыляется. — Нет, не дошли. Я бы запомнил, если бы ты доставила мне удовольствие орально. Или я тебе, если на то пошло. Вся кровь, что пульсирует в нижней части моего тела, приливает к лицу. — Ты не… В смысле… Это третья база? — Во мне возникает вспышка смущения, когда я представляю, как он доставляет мне удовольствие там. — Я… э-э… думала, это четвертая база. Он садится прямо и хмурится. — Кэсси, четвертая база – это секс. Сколько, по-твоему, существует баз? Я не знаю, но хочу, чтобы он обучил меня всем. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но он отстраняется. — Просто… остановись на секунду, ладно? Что с тобой происходит? — Извини, просто я… — Я сажусь на корточки и упираюсь пятками в пол, чувствуя раздражение и безрассудность. — Ты сводишь меня с ума, и мне хочется доставлять тебе удовольствие, и чтобы ты доставлял удовольствие мне, но ты все продолжаешь останавливаться… — Мои глаза наполняются слезами. Я больше не могу притворяться, что его постоянные отказы не причиняют боль. — Иди сюда. — Он тянет меня к себе на диван, и мы ложимся бок о бок. Я вздыхаю, когда он проводит тыльной стороной пальцев вдоль моей щеки. — У меня просто такое ощущение, будто я хочу этого больше, чем ты и это отстойно, понимаешь? Он смотрит на меня так, словно я обвинила его в восхищении фильмами Адама Сэндлера. — Ты думаешь… — Он качает головой. — Ты думаешь, я не хочу тебя? Ты серьезно, черт побери? Он проводит рукой по моему боку и касается обнаженного участка кожи на бедре. — Как ты только можешь подумать, даже на секунду, что я не… — Он опускает взгляд. — Черт, в чем это ты? Мои трусики и лифчик из разных комплектов, но по всей видимости, его это не волнует. Кончиком пальца он пробегает по каемке кружевных шортиков. Это впервые, когда он так близко подбирается к тому, чтобы залезть под мое белье, и частота моего пульса тотчас разгоняется до предела. — Тебе нравится? Он сжимает рукой мое бедро. — Мне нравишься ты. Твои трусики – просто бонус. Если бы ты понимала… будь у тебя хоть какое-то представление, как сильно я… — Он смотрит на меня, взгляд тяжел и мрачен. — Кэсси, я хочу тебя все время. Слишком сильно. Он наклоняется вперед, чтобы накрыть мой рот своим, и легкое прикосновение почти отвлекает меня оттого, как рукой он пробегает по моей ноге и хватается за место прямо под моим коленом. — Я должен бережно обращаться с тобой, — говорит он между мягкими, медленными поцелуями. — Потому что, если я все испорчу… — Он целует меня в шею, почти разговаривая сам с собой: — Мне очень не хочется все испортить. — Ты и не испортишь. — Я беру его лицо в свои руки, чтобы заставить посмотреть на меня. — К тому же, что такого плохого может случиться? Легким касанием пальцев он проводит по моему животу, потом медленно поднимается к груди. Дразнящими движениями он поглаживает меня там, в то же самое время целуя мою шею, потом мои ключицы и потом холмики поверх моего лифчика. И только мне кажется, что воспламеняться мне дальше некуда, как он опускает руку ниже. И еще ниже. Потом его рука прямо там, поверх моих трусиков. Прикосновения поначалу осторожны, потом он прижимает руку плотнее, заставляя мое дыхание сбиться. Он берет под контроль мое удовольствие так, словно прочел специальное руководство и теперь безотрывно наблюдает за моим лицом, чтобы измерить реакцию. Как такое возможно? Откуда ему знать, что делать с моим телом, в то время как я сама еще такая неуклюжая и бестолковая? За каких-то шестьдесят секунд, он приближает меня к оргазму, который сама я могу достигнуть за десять минут. Я инстинктивно трусь о его руку, стараясь найти волшебный центр ощущений, который толкнет меня через край. — Этот взгляд, — говорит он, когда я откидываю голову на подушку. — Он принадлежит мне. То, как приоткрывается твой рот. Подрагивают твои веки. Это все мое. Потом я шумно вздыхаю, потому что он пробирается в мои трусики, отодвигая в сторону кружева. Он никогда не делал этого раньше, и о-о-о-о, боже, его пальцы… Его идеальные, виртуозные пальцы. Я плотно закрываю глаза, пока он прикасается к тем местам, к которым не прикасался никогда прежде. Так же постанывая, он прижимается своим лбом к моему. — Господи… все такое мягкое. И без волос. Что ты, черт побери, пытаешься сделать со мной? — Руби. — Я ловлю воздух ртом, едва ли соображая. — Нет, я – Итан. Но если ты хочешь поведать мне лесбийскую историю о тебе и твоей соседке, я весь внимание. — Он прижимает руку сильнее. — Нет, — говорю я, едва выговаривая слова. — Руби заставила меня сделать бразильскую эпиляцию. Потому и нет волос. Это адски больно. Он двигает рукой быстрее, и я больше не могу держать глаза открытыми. — Сейчас Руби – моя героиня. Никогда не ощущал ничего подобного. — О, боже… я тоже. Затем возникает такое чувство, словно он целует и прикасается ко мне везде и сразу, и вокруг слышны лишь тяжелые вздохи и низкие стоны. Он натягивает и закручивает напряжение во мне до тех пор, пока мне не кажется, что я вот-вот взорвусь. — Я люблю заставлять тебя кончать, — шепчет он за мгновение до того, как это случается. Моя спина выгибается и весь канат, сплетенный внутри меня, срывается и распутывается. О боже, о боже, о боже, о боже… Он наблюдает как я спиралью прохожу через слои удовольствия, тихим ропотом выражая мне свое одобрение и шепча ободрительные слова до тех пор, пока я не обессиливаю рядом с ним. Ого.