Не хочется ссориться, но все чувства обострены до предела. Возможно, из-за вчерашней ночи. Я позволила Григорию больше, чем кому-либо, а сейчас вдруг наткнулась на холодную стену непонимания. Это задевает. Я ведь просто поделилась своими желаниями. – Опасности могут подстерегать на каждом шагу. От всего не уберечься, ясно? – Ясно. Мое слово окончательное. Никаких мотоциклов. – Я знаю, что ты умеешь водить мотоцикл. Он стоит на парковке с другими твоими машинами. – Как напоминание, что я больше на него никогда не сяду. Мы с другом попали в аварию. Подрезала иномарка. У меня легкие царапины и ушибы, а Нил скончался до приезда бригады скорой помощи. На нем места живого не было. Ужасающее зрелище. Желание спорить моментально отпадает. – Я не знала. – Теперь знаешь. Если хочешь, могу на гидроцикле прокатить. Но наденешь двойной жилет. – Тройной! Если так беспокоишься о моей безопасности, удивительно, что ты решился на вчерашнее. – Мне показалось, тебе понравилось. Еще как, но из вредности хочется сказать другое. Однако беру себя в руки и, выдержав пристальный взгляд Шахова, спокойно произношу: – Мне очень понравилось. Атмосфера между нами моментально накаляется. – Хочешь повторить? – Карие глаза загораются огнем. Каждая клеточка вспыхивает, когда Шахов смотрит на меня, чуть прищурившись. Кажется, в подобные мгновения он видит меня насквозь. – Возможно. Но если будешь разговаривать со мной мягче. – Я бы тебя трахал каждую свободную минуту, Агния. И это покруче любого экстремального вождения. Опять краснею. Вот как у Шахова это получается? Один взгляд, метко брошенная фраза – и я становлюсь влажной, а думается о пошлостях. – Гидроцикл подождет. Пойдем в наш домик. – Идем. Григорий допивает виски и, обняв за талию, ведет меня в бунгало на берегу океана, где мы опять занимаемся сексом. До вечера. Я засыпаю изможденная, уставшая и даже не замечаю, когда Шахов оставляет меня одну. Просыпаюсь на следующий день и удивляюсь, что так много проспала. Голова чугунная, слегка подташнивает и штормит, губы запеклись. Еще и сны снились какие-то бредовые, все в кучу. Когда пытаюсь встать с кровати, понимаю, в чем дело. У меня высокая температура, и состояние с каждой секундой только ухудшается. Не о таком завершении отдыха я мечтала. – Ася… – В комнату, видимо услышав мой стон, заходит Шахов. – Ты проснулась? Да, но лучше бы этого не делала. Григорий внимательно на меня смотрит. Задерживается на лице, затем по телефону вызывает врача. – Плохо тебе, детка? – Он присаживается рядом и трогает мои щеки. – Вся горишь. От другого я надеялась гореть! – Не хочу болеть. Теперь и операция снова отложится, – хнычу я. Не то чтобы я ее ждала, но уже настроилась! – Скоро поставим тебя на ноги. Не паникуй. Я и не паникую. Просто обидно! Ненавижу болеть, ненавижу это полудохлое состояние, когда мозгами вроде все можешь, а на деле – ничего. Через два часа на остров приезжает врач, у меня берут анализы, ставят капельницу. Легче не становится, я бы даже сказала – наоборот. И все время клонит в сон. В полудреме слышу, как Григорий разговаривает с врачом. Тот сообщает, что моему организму тяжело справляться с вирусами, иммунитет ослаблен и, когда состояние стабилизируется, нам лучше сразу лететь в Москву. Раньше не замечала у себя проблем со здоровьем, но стресс за стрессом, операция и не самые приятные события в жизни сделали свое дело. Я сбиваюсь со счета, какой сейчас день недели, и много сплю. Сны при этом очень яркие. В них мы с Гришей занимаемся любовью. Секс грязный, эмоциональный. Словно два психа, накидываемся каждый раз друг на друга, и каждый раз нам мало. – Малышка, ты меня с каждым днем все больше поражаешь, – доносится тихий голос Шахова. Приоткрываю глаза и фокусируюсь на лице Григория. Во снах мне очень хорошо, а в реальности тошнит, кружится голова и тело будто не мое. – Едва выкарабкалась, а мысли опять о сексе? Хочется ответить колкостью, но нет сил. – Пить хочу, – вместо этого вырывается изо рта. Григорий дает мне воды. Делаю несколько глотков и опять прикрываю глаза. – Ты поймала местную инфекцию. Организм плохо справляется. Через два часа у нас самолет, отвезу тебя в Москву. К хорошим спецам. Лучше бы я на мотоцикле тебя прокатил, честное слово. Губы расплываются в легкой улыбке. – Врачи говорят, что я умру? – Говорят, чтоя умру. От переживаний. Но тебе вроде становится лучше. Я и сама это чувствую. В мозгах чуть-чуть прояснилось. – Как было бы хорошо принять душ и сходить посидеть где-нибудь в кафе, да? – В таком случае тебе и впрямь лучше. – Ты сказал бабушке, что мне стало плохо? – Пришлось. Ты с ней почти каждый день разговаривала, а потом слегла пластом на неделю. Так много? По моим ощущениям, прошла всего лишь пара дней. – И как она? Переживает? – Переживает. В груди сжимается до отчетливой боли. – Можно я с ней поговорю? – Уверена? – Да. Пока есть силы. Григорий набирает бабулю и прикладывает телефон к моему уху. Не получается сдержать слез, когда она говорит, что рада меня слышать. Я тоже рада! Наша беседа длится от силы минут пять, после чего я чувствую себя так, словно пробежала марафон. И тут, наверное, впервые за последнее время окутывает страхом. У меня ведь только-только начало все налаживаться в жизни. Я собираюсь замуж, могла бы родить Григорию ребенка… А что, если не выкарабкаюсь или стану какой-то неполноценной? Тот, кто заказал мои уродства, явно придет в восторг от происходящего со мной сейчас. Я не берусь озвучить эти мысли и, прикрыв глаза, беззвучно плачу. Почему такая несправедливость? Нередко, как только человек оказывается на пике счастья и думает, что ничего не может омрачить его радость, случается какая-то несуразица, и планы меняются на сто восемьдесят градусов. В Москву мы возвращаемся через несколько дней. Я почти не помню перелет, но из плюсов – уже могу вставать с кровати и даже делать привычные вещи: чистить зубы, умываться, принимать душ. Хотя для этого приходится прикладывать неимоверные усилия. Еще через пару дней решаю открыть ноутбук и почитать медицинские заключения и информацию про подхваченный на острове вирус, который так ударно прошелся по моему организму. Но лучше бы я этого не делала. Лишь расстраиваюсь. И еще сильнее, когда открываю новости. Потому что там во всех заголовках имя моего бывшего мужа, а под ними – пишут о его убийстве. Глава 33 Комната окутана мраком, я сижу на полу среди разбросанных вещей, пока мгновения счастья, которые казались такими реальными, разбиваются одно за другим. Боль пронизывает насквозь, а в душе бушует метель чувств. Я была обижена на Мишу, но не желала ему смерти. Тем более чтобы к его гибели был причастен Шахов. Все наши разговоры с Григорием, его намерения всплывают в памяти. Это похоже на удар молота, который раскалывает мой мир на куски. А ведь Шахов предупреждал, что уничтожит Мишу. Неужели таким гнусным и ужасным способом? Я думала, возмездие коснется репутации и свободы моего бывшего мужа, но не его жизни!