– Мелькали. Только это теперь не имеет значения. – Эмоции часто похожи на шторм. Захлестывает волнами, кажется, вот-вот пойдешь ко дну. Однако тучи рассеиваются, разум проясняется, и виден свет маяка. Двигаешься в его сторону, чтобы выбраться на сушу и крепко встать на ноги. Очевидно же, что ты не стоишь. В прямом и переносном смысле. – Свет маяка оказался миражом. А вот про угрозы и атаки я ничего не знала, Нина просветила. Сопоставлять факты умею. Твое сотрудничество с Полиной вызывает у меня полнейшее недоумение. То есть с моим бывшим мужем можно решать все бескомпромиссно и жестко, а свое личное ты пытаешься обрубить помягче? Григорий шумно вздыхает и убирает руки в карманы брюк. – Я тебя услышал. – Ты ведь знаешь, как большинство людей бесит эта фраза. Кто-то даже умышленно использует ее, чтобы вывести человека из себя. Это все, что я заслуживаю? Недоверие, молчание, игнор? Нервозность дает о себе знать. Меня несет, и говорю я лишнее. Не то, что собиралась. – Дай мне пятнадцать минут, Агния, и мы вернемся к нашему разговору. – Григорий звонит Дмитрию и просит его подойти. Моя злость не поддается контролю. Каким-то чудом беру себя в руки. Все-таки я не могу подвести Шахова, хотя бы по одной простой причине – у нас совместный бизнес и общая репутация. Пока общая. Еще каких-то пятнадцать минут. Дмитрий занимает место рядом со мной. Прошу его, после того как здесь все закончится, отвезти меня куда угодно, только не домой. Хочется вдоволь наплакаться вдали от бабушкиных глаз. В подробностях представляю свою многочасовую истерику и пропускаю момент, когда в зале появляются вооруженные люди в черных масках. Охранник закрывает меня собой и поспешно ведет к выходу. Я почти ничего не вижу, вокруг суета, звон битой посуды, крики. Все происходит стремительно! Краем глаза замечаю, как Полину и еще нескольких человек укладывают лицом вниз. Шахова в том числе. – Что происходит? – спрашиваю я у Дмитрия дрожащим от волнения голосом, пока идем через черный ход на улицу. – Без понятия. Побыстрее, Агния Львовна. Мы садимся в машину, припаркованную неподалеку от ресторана, Дмитрий с кем-то постоянно переговаривается. Завершив беседу, сосредоточивает внимание на мне: – Полину задержали. И всех причастных к махинациям в компании. Нервы натянуты как струна. Кажется, еще чуть-чуть и лопнут. – Шахова тоже? Дмитрий кивает. «Дай мне пятнадцать минут, Агния», – словно на репите звучат слова Григория. Минут? Не лет? Охранник заводит двигатель, и машина трогается места. – Платон Евгеньевич просил отвезти вас к нему домой. Я заторможенно киваю, давая согласие. В таком состоянии явно не стоит ехать к бабушке. Да и неизвестно еще, что будет со мной и Ниной. Как-никак и мы причастны к делам Григория. Глава 35 – Я думала, мы в офис к Платону Евгеньевичу едем, – говорю я, когда мы сворачиваем за город. – Езерский распорядился отвезти к нему домой, – сухо отвечает Дмитрий. Надо бы Нину предупредить, что Шахова задержали. Пишу ей сообщение, на которое она тут же отвечает, что в курсе и едет в участок. Господи, ей-то что там делать? Я пытаюсь думать о хорошем, но в голову лезут одни плохие воспоминания. А ведь было немало прекрасного! Где это все? Как мы с Григорием пришли к этой точке? Или с чего начали, тем и закончили? Машина останавливается у кованых ворот. Дом у Езерского красивый, как с картинки. На мгновение ловлю себя на мысли, что мечтала недавно о таком же. И чтобы там бегали наши с Гришей дети. Прикрыв глаза, я тру грудь с левой стороны. – Все в порядке, Агния Львовна? – с беспокойством спрашивает Дмитрий. Все отвратительно. Но вслух говорю другое: – Еще какие-то распоряжения были? – Тянусь онемевшей рукой за клатчем. – Было распоряжение – в случае чего во всем подчиняться Езерскому. – Понятно. Хотя ни черта мне не понятно! И с каждой новой минутой на душе становится лишь тяжелее. В доме встречает домработница Платона Евгеньевича. Провожает в гостиную и предлагает чай. Что-нибудь покрепче бы выпить, но на сегодня с меня хватит алкоголя. Прошу принести стакан воды, а пока рассматриваю интерьер. Когда замечаю на лестнице мальчика лет семи-восьми, прихожу в изумление. Ребенок – копия Езерского. Но насколько мне известно, у правой руки Шахова нет семьи. И детей тоже. – Привет, – здороваюсь первой. Мальчик молчит и внимательно рассматривает меня. – Ты моя новая няня? – практически не разжимая губ, спрашивает он. – А ты здесь живешь? – Я первый спросил. – Я знакомая твоего папы и жду, когда он приедет с работы. – Папа редко бывает дома. Все-таки отец! Вот это да… – А ты все это время один? – С Надей. И еще иногда с Тьерой. А няни со мной надолго не задерживаются. Женские имена ни о чем мне не говорят, но появление мальчика отвлекает от собственных проблем и переживаний. – Хочешь поиграем? – предлагаю я. Невыносимо сидеть на месте и смотреть в одну точку, думая о Шахове. Так можно и свихнуться. – Правда? – бодро интересуется мальчик, слегка прищуривая глаза, чем сильно напоминает своего отца. – Правда, – киваю. Он тут же разворачивается и бежит на второй этаж. Возвращается через пять минут с какой-то огромной коробкой, на которой нарисованы колбы и химические элементы. – Что это? – Моя любимая игра. Здесь на каждой клетке цифра и химический элемент. Я обожаю читать про железо и олово. Да и про любые другие элементы таблицы тоже. Ты знаешь, что ртуть опасна для жизни и ее невозможно собрать руками? Я недавно даже специально разбил градусник, чтобы это проверить! – заявляет мальчишка с такой гордостью, что я невольно улыбаюсь. – Это ведь опасно… – Знаю. Но я все равно хотел проверить! Улыбаюсь шире, разворачивая огромный лист картона. Расставляю фишки. – Меня Ася зовут, а тебя? – Артем. Мальчик с интересом рассказывает о каждом элементе, на который попадает его или моя фишка. Восхищает, сколько всего ему известно, и еще больше удивляет, что это его осмысленное желание в таком относительно небольшом возрасте. Впрочем, ничего необычного в этом нет. Кто-то любит про динозавров читать, кто-то собирает конструкторы, одни рисуют, а другие занимаются спортом или музыкой. Артему же нравятся химия и опыты. – В будущем из тебя выйдет первоклассный ученый, – с восторгом произношу я. – Ты очень много знаешь! – Нет, не выйдет. Папа говорит, что это все ерунда и мне надо изучать математику, чтобы стать продолжателем его дела. Еще он заставляет меня заниматься информатикой. А я ненавижу ее! – в сердцах выпаливает Артем и мгновенно закрывается. Эти слова почему-то задевают. Григорий сделал мне предложение, мы говорили о ребенке в перспективе, но что, если Шахов будет таким же категоричным отцом, как Езерский?