Поляк грустно посмотрел на него: – Черт его знает. Женьшеней было жалко до слез. Двадцать пять лет труда! Но зато этот человек исчез из моей жизни… – Вы, помнится, отправились за ним в погоню. – Какая погоня, я вас умоляю! Соврал вам в начале беседы, для спасения лица. Я, когда шел за ним по тайге, молился Деве Марии, чтобы не встретиться с негодяем лоб в лоб. Сайтани своим страшным браслетом чиркнул бы меня по горлу – и нет Янковского. Преследовал его один день, потом нервы сдали, я спрятался в заимке и неделю там пьянствовал. Затем только вышел к людям и объявил, что не нашел беглеца. А сам и не искал! Скажите, он действительно теперь в Казани? – Да. – Будьте с ним очень осторожны! Опаснее существа вы прежде не встречали. Лыков повел плечами, словно подуло холодным ветром. – Расскажите все, что знаете. – Охотно, – отозвался поляк. – Вот еще одно свойство этого дьявола – он чувствует опасность. – В каком смысле? Давайте говорить просто, без фантазий. А то вы из человека, который как все мы, вылепили сатанинское существо. – Он не человек. Я объясняю, а вы никак не поймете. Насчет чувства опасности вот вам пример. На полуостров к нам пробрался тигр. И начал убивать пятнистых оленей, через день, как по календарю. Тигр был особенный, хитрый-прехитрый. Не удавалось его не то что убить, но просто заметить. Хотя мы люди бывалые, но этот случай оказался из ряда вон. – Даже Сайтани сплоховал? – Даже, – подтвердил собеседник. – Так вот. Мы неделю каждый день выезжали на границу полуострова и караулили там зверя. И все безуспешно. Вечером возвращались домой. Приходилось идти колонной в затылок друг другу по узкой тропе. При таком порядке рискует тот, кто замыкает. Мы знали, что тигр охотится за нами. Поэтому последним в колонне становился каждый из нас по очереди. Я, мой сын Юрий, другой сын Иван, Сайтани и объездчик по фамилии Лукин. В тот последний день была очередь Юрия замыкать. Вдруг Сайтани приказал Лукину поменяться с ним местами. Парень сначала заартачился: кому охота так рисковать? Но меломбуки ему заявил: или идешь в конец, или я тебя сейчас прямо здесь безо всякого тигра закопаю. Репутация у него была такая, что Лукин не посмел спорить. – А вы? Промолчали? Позволили совершиться несправедливости? Ведь до сих пор было по-честному, рисковали все по очереди. – Да, – сокрушенно ответил Янковский. – Потому что речь шла о моем сыне. Я подумал, что Сайтани своим дьявольским нюхом что-то учуял. И когда объездчик обратился ко мне за защитой, повторил приказ начальника охраны. – Что получилось? – Он опять оказался прав… Мы уже почти проехали полосу густого леса, где было опаснее всего. Я даже выбрался на опушку, впереди оставалось голое поле, а дальше дом. И тут тигр напал. – На последнего? – Да, на Лукина и его лошадь. Он вспрыгнул кобыле на круп и одним ударом лапы сломал всаднику шею. – А потом? – Потом спрыгнул и был таков. – Вы его не преследовали? – Бесполезно, – покачал головой поляк. – Уже вечерело, лес, чаща… Дай бог самим добраться до дома. – И что потом вы сделали с тем тигром? – А он ушел. Погубил человека и ушел, больше мы его не видели. – Странная история… – Все истории о Сайтани такие. И получается, что он спас жизнь моего сына. Еще и поэтому я лишь делал вид, что гонялся за ним по уссурийской тайге. Да, негодяй уничтожил мою лучшую плантацию женьшеня. Украл корней на семьдесят тысяч. Но корни можно вырастить снова, а сына не вернешь. Потому я не в претензии. Считаю, что легко отделался. – Зато впустили в страну и помогли легализоваться такому зверю. – Мало ли их в России? – отмахнулся Янковский. – Одним больше, одним меньше. Этот, конечно, особенный. Вот с кем не хотелось бы встречаться. Вообще, Алексей Николаевич, вы сильно влипли. Если ваш противник – Сайтани, дело плохо. Выгоните его как-нибудь из города и молитесь, чтоб не возвращался. Пусть идет куда угодно, лишь бы прочь от вас. – Не могу. Он украл икону Казанской Божьей Матери, а мне приказали найти ее. – Пусть тот, кто приказал, сам и ловит это дьяволово отродье. Лыков встал, сделал вдох-выдох, размял плечи. – Да, подсуропили вы империи, Михаил Иваныч. Я много всяких нелюдей видел, но с дьяволом еще ни разу не боролся. Дайте приметы Сайтани. Ответ поляка разочаровал сыщика. Янковский слово в слово повторил описание, которое дал атаману Иона Оберюхтин. Высокий, глаза серые, борода русая с проседью. Добавил только, что на теле у меломбуки множество шрамов от когтей хищников. «Поймаем – разденем и проверим, – подумал Лыков, – это поможет в опознании. Вот только как поймать?» Глава 16 Охота на охотника Алексей Николаевич вернулся в Казань с ощущением, что зря проехал пять тысяч верст. Рассказ Янковского не добавил ничего, что помогло бы отыскать главного злодея. А эти старческие шиканья, глупые страшилки? Вязальщиков – меломбуки, он четыре раза держал льва за кончик хвоста. Да неужели? Он сам так сказал? А свидетели подвигов остались в Африке. Жестокий, убивал направо и налево? Тоже ничего нового. Зверье, именуемое русскими уголовниками, извечно этим отличалось. Всю свою службу Лыков ловит таких и очищает землю. Для большинства знакомство с сыщиком закончилось печально. Вон в том же Забайкалье бесчинствовал некто Обыденнов по кличке Юс Маленький. Он мучил и убивал даже детей. А как пообщался с Алексеем Николаевичем, так остался висеть на дереве посреди тайги[48]. Атаман режет противников какими-то хитрыми туземными ножами-браслетами? Да, опасное оружие. Лыков вон еле уцелел. Но ведь уцелел! Хотя нападение случилось неожиданно. Если бы противник был настоящим чертом, он добил бы безоружного сыщика в номере. Но хватило одного тычка, чтобы заставить его бежать с поля боя. Когда Алексей Николаевич опять встретится с Вязальщиковым, инициатива будет на его стороне. Вот и поглядим, кто из них двоих меломбуки… В Казани за неделю отсутствия командированного ничего интересного не произошло. Поиски украденной иконы остановились: полиция ловила убийц четы Жирновых. Всех поставили на уши и в итоге поймали второго злодея, Костьку Каторжного. Посадили его в соседнюю камеру с подельником Жмулькой, и теперь следователь готовил обвинение для передачи в суд. Но спокойнее в городе не сделалось. Ночью на Евангелистовской улице стоял на посту городовой Второй части Кондратий Бирюлев. Только что вернулся с войны, поступил в полицию, ответственный, исполнительный. По соседству, в ресторане Александрова разгорелся скандал. Вышли пятеро пьяных и принялись браниться на всю улицу. Бирюлев начал их увещевать. Двадцатичетырехлетний крестьянин села Чегурчи Арской волости по фамилии Бочкарев не стал долго слушать. Он зашел сзади, вытащил у городового из ножен шашку и дважды ткнул в спину. Если бы нанес рубящий удар, постовой остался бы жив. Получил бы ранение, но уцелел. Однако негодяй колол концом шашки и достал Бирюлеву до сердца. Тот скончался на месте. На войне выжил, а в мирной Казани погиб… Не успели полицейские похоронить своего товарища, как под городом ограбили правительственную почту. Она везла в Малмыж деньги. Двадцать (!) всадников нагнали коляску, дали залп из револьверов по ямщику и почтальону, подрезали гужи и вырвали сумку с 22 682 рублями. После чего ускакали. В нападении подозревались ученики Казанского промышленного училища, члены партии эсеров. Наконец пришла хорошая новость. Сарапульская полиция сообщила: при разгроме магазина Пешехоновой были схвачены Вареха и Шипов. Лыков съездил туда, допросил «иванов». Те отказались говорить про Вязальщикова: жизнь дороже. Алексей Николаевич продолжил дознание единолично. Приехал Азвестопуло, покрутился и был отослан в Петербург. Лыков уже понял, что икону вряд ли удастся найти, и не хотел подставлять своего помощника. Делекторский вернулся к обязанностям околоточного. Поиск чудотворного образа затормозился. И питерец решил обратиться за помощью к жандармам. Как-никак в одном министерстве служат, пусть ударят пальцем о палец. Он явился к полковнику Калинину и первым делом спросил, чем занят его временный помощник. Начальник управления ответил с раздражением: – А кто его знает? Ротмистр Прогнаевский мне не докладывает. Приезжает, когда хочет, уезжает, когда вздумается… Вот сейчас отправился в Ковров. – В Ковров? Он там икону ищет? – Якобы да. – Ну-ну, пускай проедется. Константин Иванович, думаю, нет смысла напоминать вам про мой открытый лист? Жандарм молча кивнул. – Тогда позвольте рассказать, что я сумел выяснить. И станет понятно, какой помощи я хочу от вас. Калинин выслушал новости не моргнув глазом. Алексей Николаевич изложил самое важное. Что икона цела. Что, по всей видимости, она на руках у человека, известного под множеством фамилий. И этот загадочный преступник находится в Казани, где ворует оружие и боеприпасы с окружных складов. Когда сыщик упомянул, что краденое отсылается на Кавказ в обычных почтовых посылках, полковник оживился: – А вот это интересно! Хорошо, что вы наконец соизволили зайти и поделиться сведениями, Алексей Николаевич. А то я наблюдал за вами больше месяца, но вы все мимо и мимо. Навестили разок по приезде, а потом загордились. Нехорошо. – В управлении есть материалы по моему делу? – Есть, – веско ответил Калинин. Потом поднял трубку телефонного аппарата и сказал в нее: – Ротмистра Трескина ко мне с письмом из Баку. Явился подтянутый, пахнущий одеколоном ротмистр. – А, господин коллежский советник! Неужели и мы понадобились, сирые да убогие? – ядовито осведомился он. – Покажите Алексею Николаевичу последнюю почту, – приказал полковник. Трескин протянул сыщику служебную переписку с Бакинским ГЖУ. Кавказские коллеги сообщали, что конфисковали на почте восемь посылок, набитых оружием и патронами. Отправлены они были из Казани, из Забулачной почтово-телеграфной конторы, в город Шуша Елизаветпольской губернии. Две с револьверами – на имя Сафарова от Газиева, а шесть с разобранными винтовками – на имя Вахрамова от Камалова. Адрес отправителя на посылках не указан. – Очень интересно, – прокомментировал Алексей Николаевич. – Удалось выяснить, кто эти люди? – Личность Газиева определить невозможно, – ответил ротмистр. – Имя вымышленное, нет таких во всей губернии. А вот Камалов нам известен. Это бывший мулла, а теперь чистопольский мещанин. Живет там в собственном доме, род занятий не ясен, но деньги у него водятся. Мы установили за Камаловым наблюдение. – Могу надеяться, что вы будете держать меня в курсе событий? Трескин покосился на начальника. Тот ответил: – Конечно, Алексей Николаевич. Хищение оружия с армейских складов напрямую нас касается. Мы взамен будем признательны вам за любые сведения. Давайте ловить негодяев вместе. – Давайте! – Слежка за Бармусовым что-нибудь дала? – Пока нет, – вздохнул Лыков. – Днем обивает ящики, а вечером шляется по пивным, заговаривает с кем попало. Был раз у купца Давлетшина. Видать, долг с него получал – сразу на радостях отправился в «Восточную Баварию». – Никаких посылок не пересылал и не принимал? – уточнил Трескин. – Нет, все тихо. Полиция подставила ему осведомителя. За уволенной почтовой чиновницей Корноуховой тоже следят, пытаются выяснить, кому она передавала сведения. Пока и там, и там пусто.