Доктор развернулся и на всех парах помчался по коридору. Коллежский советник едва поспевал за ним. Они ворвались в маленькую комнату с зарешеченными окнами. Фон Штокфиш приказал молодой женщине, сидевшей за столом: – Авдотья Петровна, покажите господину Лыкову все, что он попросит. – Слушаюсь, Людвиг Францевич. – Ну, с вашего разрешения дальше вы сами. А мне пора на обход. Доктор торопливо пожал сыщику руку и убежал. А Лыков вынул записную книжку и попросил показать ему формуляр больного Малолеткова. Гипнотизер оказался двадцати двух лет от роду. Казанский мещанин, проживал на Односторонне-Газовой улице, служил дровотаском при железнодорожном вокзале. В больницу попал по распоряжению подполковника Ахматова! Начальник железнодорожных жандармов узнал про странные способности парня и приказал его обследовать. Вдруг тот силой взгляда погнет рельс и учинит крушение? Тот самый случай, когда усердие не по разуму. В итоге дровотаск угодил в дом умалишенных, где его полудетская психика подверглась немалым испытаниям. И хитрый боевик воспользовался этим. Он вошел в доверие к казанцу и уговорил удрать вместе с ним. Для того, конечно, чтобы получить убежище на первое время. Теперь два беглеца шляются по городу. Авдотья Петровна подтвердила слова Штокфиша, что парень совершенно безобиден и просто попал в плохие руки. В формуляре был указан адрес беглеца, а также фамилия родной сестры как единственной родственницы. Сыщик сделал выписки, поблагодарил и ушел. Куй железо, пока горячо. Алексей Николаевич решил действовать по этому принципу. Он поехал в Архангельскую слободу. Дальше началась бестолковая маета. Квартирная хозяйка уже забыла, как звать Малолеткова. Вещи его давно забрала сестра; угол, что снимал дровотаск, заняли другие люди. Сестра Агния Кошкина, тридцатилетняя вдова, проживала в собственном доме в Кошачьем переулке – вот ирония! Она приняла сыщика настороженно и божилась, что не видела брата сто лет. Вот как отвезли его в лечебницу, так с тех пор и не видела. А у самой глаза бегали, будто у воровки. Лыков плюнул и пошел на Воскресенскую. Кошачий переулок относился к Первой части. Сыщик попросил пристава Ловейко проследить за бабой, рассказав, для чего ему это потребовалось. И уже ночью, когда питерец спал, Валентин Семенович разбудил гостя со словами: – Забирайте своего гипнотизера! Коллежский советник оделся и пошел вниз. На скамье сидел Малолетков и ошарашенно озирался. Вид у него был помятый. Рядом стояли двое рослых городовых. – Как, ребята, вы его ухватили? Он меня взглядом к полу приклеил. Ребята пожали широченными плечами и ответили, что ничего такого не почувствовали. Дали приказ взять парня в охапку, они и взяли. А эти барские штучки им нипочем… – Ну, тезка, – обратился Алексей Николаевич к арестованному, – помнишь меня? – Помню, – не стал отпираться тот. – А покушать у вас можно? А то в брюхе урчит… Гипнотизер действительно оказался недалеким и беззлобным малым с простыми запросами. Лыков отвел его на квартиру Ловейко, пошарил на кухне по сусекам и накормил, чем смог. Голодный и немытый, беглый псих уплел остатки пирога и холодную картошку. Внизу в общей комнате имелся бак с кипятком. Алексей Николаевич принес оттуда полную кружку, Малолетков выпил ее и сказал: – Благодарствуйте. А где тут у вас прилечь можно? Растянулся на полу в гостиной, положив под голову диванную подушку, и через минуту уже захрапел. Квартирант предупредил Ловейко, что подселил к нему нового жильца, и тоже лег спать. Утром гипнотизера отвели в баню, после чего накормили в соседней кухмистерской. Чистый и сытый, тот разомлел и глядел уже не так пришибленно. – Тезка, – сказал ему сыщик, – я говорил насчет тебя с доктором Штокфишем. Помнишь его? – Ага. Добрый. – Он сказал, что ты сам не рад своему дару, мечтаешь от него избавиться. – Рази это дар? Одна морока. Вот в больницу упекли, а за что? Рази я чего злого учинил? Утром у сыщика родилась одна идея. Он вспомнил, что видел в газете объявление следующего содержания: «Преодолитель страха. Мгновенное господствование над всеми душевными волнениями. Имею дозволение врачебного инспектора Казанского врачебного округа. Георгиевская улица, дом Лихачевой, квартира 4. С совершенным почтением, Ф. Ситников». – Давай поищем применение твоим талантам. Они явились на квартиру к преодолителю страхов. Тот оказался пухлым мужчиной с лысиной и добрыми, немного бараньими глазами. Ситников сначала не понял, зачем он понадобился сыщику. Алексей Николаевич терпеливо объяснил: вот человек, умеет двигать взглядом предметы, обладает сильным природным магнетизмом. Но прост, как ребенок, и сам не рад своим способностям. Нельзя ли его посмотреть и помочь? Ситников испытал гостя. Тот легко катал по столу взглядом тяжелую серебряную папиросницу, заставил звенеть колокольчик. Лыков смотрел во все глаза, щипал себя за руку, но не заметил никакой подмены. Вещи и правда двигались под взглядом медиума! А преодолитель пришел в восторг: – Послушайте! Давно хочу завести ассистента. Переходите ко мне. Рубль в день для начала я вам обещаю, а там и больше можно получать. Я внушаю людям полезные мысли. Но мне не хватает сильного гипноза, для тех, кому слов мало, а нужно полезное вбить в голову, словно кувалдой. Дровотаск ошарашенно слушал и мотал головой. Рубль в день! За окаянный дар? Нет-нет, ни за что! – Ты сколько на вокзале получал? – спросил у него сыщик. – Десять рублей в месяц, с харчами. – Вот. А тут рубль в день, и работа чистая. – А че делать-то? – Господин Ситников уже объяснил. – Да я не понял… – Он внушает пациентам разные полезные мысли. Как жить без страхов, в свое удовольствие. Психиатр, имеет разрешение от властей. А ты будешь помогать ему усиливать внушение. Если до кого слова не доходят, поддашь гипнозом. – А-а… – Не отказывайся, сначала попробуй. Если получится, у тебя будет занятие. Все лучше, чем поленья таскать. Психиатр ел парня глазами и тоже убеждал соглашаться: – Мы с вами вместе горы свернем. От клиентов отбоя не будет. – А что, господин Ситников, многие приходят к вам, желая избавиться от страхов? – поинтересовался сыщик. – Общество настолько напугано? – Да, люди идут косяком, – признал тот. – Время ужасное, революция изрядно повредила психику. Боятся разных вещей: бомбистов, увольнения от службы, новой войны… – С кем? – Чаще всего с англичанами. Но и германцев называют. Один мой пациент опасался войны с Аргентиной. – М-да… – Но, господин Лыков, как же мы с вашим подопечным станем работать? Он беглый, удрал из лечебницы, его ищут… – Я поговорю с подполковником Ахматовым. Принудительное обследование, которому подвергли Малолеткова, незаконно и бессмысленно. Парень действительно не опасен, но легко поддается внушению. Пусть уж лучше вы станете его патроном, чем бомбисты-террористы. Они вернулись в полицейское управление. Лыков чувствовал странную ответственность за простака, хотя тот участвовал в покушении на него. Гости сели за стол, Анна Порфирьевна угостила их компотом и вареньем. Дровотаск, казалось, мог есть без перерыва… Когда варенье закончилось, сыщик обратился к нему: – Теперь рассказывай. Для чего ты сидел тогда в чайной? – Так Виктор Платонович попросил. – О чем? – Ну, он станет вас убивать, а я должен помочь. – Почему меня решили убить? – А это эсеры, ваше высокоблагородие. Кто-то оружие ворует и боевикам продает. А вы, Виктор Платонович сказал, эти покражи хотите прекратить. Эсерам убытки. Вот их и попросили, значит. – Где мне найти Васильева? – Теперь не знаю, – почесал затылок гипнотизер. – Они покушение готовят на… Как его? Фамилия такая смешная. – Кобеко? – Вот-вот! – обрадовался парень. – На него, точно. – Когда? – А сколько сейчас время? – Что, сегодня? – Сыщик в волнении вскочил. Тут со стороны кремля раздался приглушенный расстоянием взрыв, и в окнах зазвенели стекла. Глава 17 Эсеры и Фон-Самсон – Сиди тут, никуда не уходи, – приказал Алексей Николаевич и побежал к полицмейстеру. Тот вместе со своим помощником Кошанским припал к окну, пытаясь что-то разглядеть. – Это покушение на Кобеко! – крикнул им сыщик. – Ходу! Все трое сбежали вниз и, толкаясь, сели в казенный выезд.