Ответом был судорожный кивок. А что делать? О таком и с мамой не посоветуешься. Просто потому, что мама сразу же начнет давать ценные советы и причитать. Скажет, что раз так, не надо и думать о воинском посвящении, а вместо этого надо родить от любимого мужчины, пока Флейна милостива. Тира представила себе рассыпающийся от старости Эллейг, покачала головой… Нет, она не хотела бы растить так своего ребенка. Ее сын или дочь заслуживают лучшего. Уж умолчим о том, что Ричард – принц, а его первенец будет иметь преимущество… Тира не задумывалась, что в остальных странах немного не такой уклад, как на Вирме. И в любом случае, разве нужна она Ричарду – вот такая? Другое дело, если… Тира представила себя – в кольчуге, с мечом и щитом, в шлеме, из-под которого бежит на грудь длинная коса, вот, она сходит на пристань в Лавери, столице Ативерны, вот улыбается Ричарду… а рядом с ним стоит другая. Хрупкая, воздушная и неземная, с золотыми локонами и очаровательной улыбкой. Такая же, как ее высочество. А она, Тира, сжимает свой меч, и понимает, что это – и ее мужчина, и ее спутник. И другого у нее не будет. – Ты говорила ему о своих чувствах? – Нет, госпожа. – Почему? Тира вздохнула. – Я хотела просить милости Олайва, не Флейны… – Так и сделай. Только учти, все боги – рядом. Олайв хоть и примет тебя под свое покровительство, но Флейна все же рядом, не стоит об этом забывать. – И что мне с этим делать, госпожа? – Тира уже откровенно дерзила. – Пройти посвящение. – И все? – А после посвящения будет устроен пир, как обычно. Если ты признаешься этому мужчине в своей любви и попросишь милости Флейны, будет правильно. Тира вздохнула, потерла кончик носа от переживаний забывая о вежливости. – А если затяжелею? – Значит, Флейна благословила. У меня своих трое, ты думаешь, ветром нанесло? Тира так не думала, но не подумают ли плохо о ней? Ричард – о ее корыстности, вирмане о том, что бабы есть бабы, мечом опоясать не успели, а она уже принялась по сеновалам шастать? Вслух она этого не высказала, но кирия Эдайна догадалась примерно о половине ее мыслей, им покачала головой. – Даже не бери в голову. Ребенок – благословение богов, а если от хорошего мужчины, то вдвойне. От любимого, сильного, неглупого… да, мне и гадать не надо. Будь он другим, ты б его не полюбила. И учти – если ребенок от любви рождается, он тебе вдвое дороже будет. С берега кирия Эдайна возвращалась вся вымотанная. Сложно с этими влюбленными девчонками, ох как сложно! То им не так, это не этак… а уж сомнений, мнительности и дурости на роту солдат хватит. Но что могла она сделала. Ободрила, поддержала, про богов сказала, про любовь тоже. Бран ей будет должен. Определенно. Уэльстер, Кардин. – Ваше высочество, – склонился Мигель перед принцессой Анной. Малявка побагровела, но сумела ответить на поклон. Гардвейг наблюдал за этим представлением с улыбкой. Да, тяжела ты, судьба королевская. И не просто так женятся монархи. Вот, Эдоард породнился с Авестером, теперь родниться можно будет только через три поколения. А до той поры – ни с Авестером, ни с Даркомом – туда тоже выдали замуж авестерскую принцессу. А Гардвейгу нельзя родниться с Эльваной, его бабка была оттуда родом. Из эльванской королевской семьи. Получить разрешение у альдона? Это-то как раз несложно, Петерс запоет ровно то, что ему скажут. Не желая повторения судьбы предыдущего альдона и получив пару увесистых уроков от Гардвейга лично, он будет делать, что ему говорят. Но можно обмануть альдона, но не Альдоная. У близкой родни дети рождаются больными, слабыми, хилыми… вот, в этом поколении он породнится с Ативерной и Ивернеей. И еще три поколения им не стоит родниться между собой. А где брать невест-женихов? Король может жениться на ком пожелает. А вот принцессы… Эдоард – Дишан доложил – отослал одну из своих девчонок на Вирму. Может, и неплохое решение. Свою, что ли, туда послать? Или обеих младших, как подрастут? Надо обдумать этот вопрос. Мигель тем временем закружил Анну в танце. Милия коснулась руки супруга. – Думаешь…? Гардвейг чуть повел глазами. Думал. Очень серьезно думал. – Выдадим старшую замуж, там и посмотрим. – Говорят, посольство уже днях в пяти-шести пути. Ответом Гардвейгу была улыбка и поглаживание живота. – Интересно, дохожу ли я? Или рожу нашего малыша раньше? Его величество расплылся в улыбке. Сын. Еще один сын. Его бессмертие. Уэльстер, Дорсан. Город Дорсан не понравился Лиле с первой минуты. Кажется, неприязнь была взаимной. Почему? А, черт его знает. Бывает так – приезжаешь в город, и он созвучен тебе до последнего камня мостовой, тебе уютно в нем, хорошо, привычно, тебе нравится разглядывать силуэты домов, ты бы гуляла и гуляла, наслаждаясь каждой секундой вашей совместной жизни и каждой жилочкой ощущая ритм жизни именно этого города. У каждого города свой особенный ритм. Где-то хочется спать, где-то танцевать… А бывает и иначе. Приезжаешь ты в город – и что угодно готова сделать, лишь бы удрать. Сразу же. И подальше, подальше, и век бы его не видеть. Вы словно отторгаете друг друга. Просто – фу. Вот с Дорсаном у Лилиан получалось именно так. Они друг другу сразу не понравились. Город надменно и свысока взирал на графиню. Графиня в ответ презрительно морщила нос, и даже Лидарх не ступал по мостовой, а словно бы пинал ногами камни. Вколачивал их поглубже. А нечего тут выпячиваться! Подковой вас! И нагадить сверху! Почему так? Это вопрос к психоаналитику. Джерисон уверенно указывал, куда сворачивать, знал, где надо остановиться… и постоялый двор оказался действительно замечательным. Большим, уютным, на редкость чистым. Никаких паломников, клопов, тараканов и соломы на полу. Чисто выскобленные доски, уютные комнаты, свежие матрасы… Что ж. Томас отдохнет. Ему тоже тяжко – поди, обслужи такую прорву людей, да за всеми поухаживай, да чтобы все довольны остались. С ума сойдешь. Гости пожаловали, когда вся компания приканчивала роскошный ужин. Даже Лиля оценила. Мясо было в меру прожарено, вода чистой и холодной, хлеб свежим, только что из печи, а когда Лиля попросила свежие овощи, она их тут же получила. Красота? Не то слово.