Потому что Денис начинает подниматься по лестнице, и я понимаю, что меня очень скоро ждет расплата. Хотя жертва тут я. На втором этаже одна из дверей, мимо которых мы проходим, открывается, и я успеваю заметить Ольгино лицо, выражение которого меняется с просто злого на перекошенное, стоит ей увидеть нашу композицию. – Денис… – открывает было рот она, но Гордеев, не обращая на нее внимания толкает дверь напротив, заходит внутрь и захлопывает ее за собой. – Ну, что Ксюша, – он довольно похлопывает меня под вынужденно подставленной заднице. – С Мишей я еще разберусь, а у тебя теперь приоритет. Замерзла, говоришь? Сейчас мы тебя погреем. Глава 25 Погреем? Серьезно? – А ну отпусти меня! – извиваюсь я на его плече. Гордеев ссаживает брыкающуюся меня на кровать. Я вижу его самодовольное лицо. Как же бесит! Плевать ему на то, что чувствую я! – А вот теперь поговорим, – Денис стягивает свою куртку. – Ну надо же! – всплескиваю я руками. – Теперь ты решил поговорить? А до этого слов для меня у тебя не было? Даже если у меня нет права голоса в рамках нашего договора, то спешу напомнить, что он не включал в себя никаких Михаилов! И если ты собирался приятно провести время с Ольгой, зачем здесь я? Или надо вам свечку подержать для остроты ощущений? Ну так у рогатого мужа, мне кажется, должно быть на это исключительное право! – Миша свое получит, – деловито вытряхивая меня из пальто, спокойно отвечает Гордеев. – Получит? – у меня снова выступают слезы. – Ты хоть представляешь, что я почувствовала? А если бы он… Губы Дениса, стаскивающего с меня сапоги, сжимаются. – Я не хочу здесь оставаться, – закрываю я лицо руками. – Этот все мерзко. – Мы уедем, – обещает он. Ни извинений, ни оправданий. Просто обещает, что мы уедем. Ну разумеется. Кто я, чтобы передо мной извиняться? И что? Он сейчас скажет раздвинуть ноги или обслужить его? Зачем он затащил меня в спальню? И Ольга, наверное, греет ухо у замочной скважины. Наслаждается моей истерикой. Я жду, что сейчас Гордеев будет снимать с меня свитер, и готовлюсь сопротивляться. Ну как сопротивляться… Помогать ему в этом я точно не стану. Однако, внезапно я чувствую тяжесть одеяла, упавшего мне на плечи. Отнимаю руки от лица и вижу, что Денис стоит у раскрытого шкафа и достает оттуда уже подушки. Швырнув их на постель, он возвращается ко мне и садится рядом. Спиннывает ботинки и, облапив меня прямо поверх одеяла, заваливается на кровать вместе со мной. От удивления хлопаю пекущими от слез глазами. Гордеев подтаскивает меня повыше и прижимает к себе крепче. – Ты не пойдешь к Ольге? – проклиная себя за сдавленный голос, спрашиваю я. – Ты зря ревнуешь. – Я не ревную. – Хорошо, зря «не ревнуешь», – бубнит Денис мне куда-то в шею. – Оля меня не интересует. – Но я видела, как вы целовались, – закусываю я губу, понимая, что этой фразой как раз выдаю себя с головой. Себя и отрицаемую мной ревность. Вздохнув, как будто я пытаю его калеными клещами, Гордеев соизволяет объяснить: – Ольга устроила сцену, что Мишка с ней плохо обращается, а потом повесилась мне на шею. Мне кажется вполне в ее духе, но… – И что? Ты не смог отбиться? – ехидно спрашиваю я. И только хочу себя одернуть, потому что по идее у меня нет права его упрекать по поводу Ольги, ведь у нас нет отношений, как Гордеев возмущает меня своим ответом: – Ты еще маленькая и глупенькая. – Значит, сексом заниматься я не маленькая! – С сексом у нас тоже пока не очень, – хмыкает Денис. Его слова уязвляют меня. Что он имеет в виду? То, что мы занимаемся им не так часто, как ему надо? Разве в этом моя вина? Или этим он подразумевает, что в постели я бревно? В дверь комнаты стучат. – Денис? – зовет тусклым голосом Михаил с той стороны. – Проваливай, – отзывается Гордеев, не церемонясь с хозяином в его собственном доме. – Выйду, серьезный разговор будет. В ответ молчание, а потом слышны удаляющиеся шаги. – Он видел вас с Ольгой, но просто остался хлебать свое пойло, – выдаю я Михаила. – Они с ней мастаки друг другу вынимать душу, – совершенно равнодушно отвечает на это Денис. – Грейся, как нос перестанет быть синим, поедем отсюда. – А как же «сейчас мы тебя погреем»? – ядовито спрашиваю я. – Ты уверена, что именно сейчас стоит меня провоцировать? – сердито отвечает вопросом на вопрос Гордеев. Я затихаю, потому что не уверена, что мне понравится, если Гордеев сейчас возьмет то, ради чего меня и привез. Повозившись, я устраиваюсь поудобнее и ловлю себя на том, что шевелиться стараюсь так, чтобы Денис не убирал обнимающую меня руку. Впрочем, не похоже, что он собирается меня отпускать. Более того, он даже забрасывает на меня ногу, придавливая и подминая под себя. Ощущая на себе тяжесть, я опускаю припухшие веки и под ровное успокаивающее дыхание Гордеева, пригревшись, видимо, проваливаюсь в дрему. Не знаю, сколько прошло времени, может, тридцать минут, может, полтора часа, но, когда я открываю глаза, за окном еще светло. Скашиваю глаза на лежащего рядом Дениса. Мерзавец. Когда он успел пролезть ко мне в душу? Как он смог? Скорее бы он уехал… Поплачу и забуду. Словно почувствовав мое внимание, Гордеев зашевелился. Черные пушистые ресницы дрогнули и приподнялись. – Поцелуй меня, – прошу я, стараясь не думать о разумности своих поступков. Пусть его самомнение потешится, но ведь он и вправду скоро уедет, исчезнет из моей жизни. Я всегда была хорошей девочкой, могу позволить себе немного глупостей, все равно я уже встряла. Прошу поцеловать, а у самой внутри все сжимается: если он сейчас усмехнется, мне будет хреново. Но Гордеев абсолютно серьезен и не заставляет меня просить дважды. Приподнявшись, он слегка прикасается своими губами к моим и будто чего-то ждет, заглядывая мне в глаза. И это все? Ольгу он целовал не так! Разозлившись, я прикусываю его нижнюю губу. И это срывает Денису крышу. Глава 26 На меня обрушивается шквал. Шторм в десять баллов. Чтобы не утонуть, чтобы удержаться на плаву, я, с трудом выпутав руки из одеяла, цепляюсь плечи Дениса, впиваясь короткими ногтями в черную водолазку. Мне не хватает воздуха, и я пью его дыхание. Мыслей нет. Жадный поцелуй лишает меня способности соображать. Остается только желание ответить, передать, что я чувствую сейчас. Я не должна захлебнуться в этих эмоциях одна. Я падаю на дно пучины, и я утяну Гордеева за собой.