Денис делает шаг вперед, берет с холодильника рацию и отдает команду: – Все вон из дома. Глава 30 Я смотрю на Гордеева расширившимися глазами, и, честно, не понимаю, с чего его так переклинило именно сейчас, но в его глазах появляется какое-то новое выражение. Чуть более осмысленное, чем просто отражение сексуального желания. Денис двигается на меня медленно, на ходу стряхивая пальто, в котором оставался до сих пор. Сердечко мое заходится в бешеной скачке, чувствую себя, будто я дичь, попавшаяся охотнику. Да что происходит? Если Денис чего-то хочет, он просто требует, а сейчас Гордеев явно готовится к захвату добычи. Признаки возбуждения на лицо, но я в упор не вкуриваю, в чем дело. Он же не семнадцатилетний подросток, у которого встает просто при взгляде на девушку. И тем не менее, похоже, что планка у него упала. Что на него так повлияло? Мой вид? Готовка? Я умом понимаю, что лучше стоять на месте и не дергаться, но инстинктивно отступаю, несмотря на то, что угрозы не чувствую. Женская сущность, приподнявшая голову, радостно потирает ладошки, видя вспыхнувший в его глазах огонек. Охота на меня идет в полной тишине. Гордеев наступает, я пячусь назад, но куда мне деться с подводной лодки? И возле окна меня неотвратимо настигают. Не успеваю я и вякнуть, как Денис подхватывает меня под ягодицы и рывком усаживает на подоконник, вклиниваясь между моих бедер своими. – Я… Хочу что-то возразить, но рот мне закрывает поцелуй. Колотящееся сердце замирает на мгновенье, а потом ухает вниз. Я не знаю, как описать. Все так, да не так. Я перестаю задаваться вопросом, что происходит с Денисом и почему. То, что я испытываю сейчас – прекрасно и пугающе. Черт побери, если его так возбудила поварешка, я с ней расставаться не буду, и ходить стану только в этой рубашке. Внутри него словно цунами, и волна поднимается и выплескивается через край, захлестывая меня с головой, сбивая с ног, отнимая дыхание. Сладко ноет внизу живота, томление набирает обороты, кровь становится горячее и гуще и толчками бьется в ушах. И все это только от одного поцелуя. Я хватаюсь за него, как в шторм, а Гордеев лишь запускает руки мне в волосы, но я чувствую там, где он ко мне прижимается между ног, что поцелуями дело не ограничится, и плавлюсь в его руках. А Денис все клеймит и клеймит меня губами, и по венам разбегается нарастающее желание. Я забываю, что хотела есть, забываю, что устала и перенервничала. Сейчас нет ничего вокруг… В чувство нас приводит даже не противный звук дымового датчика, а запах дыма. Заподозрив неладное, Денис оборачивается, и в этот момент масло на сковороде вспыхивает и взвивается языками пламени. Надо сказать, что Гордеев начинает соображать быстрее меня. В одно мгновение он оказывается у плиты, выключает ее и накрывает стоящим рядом противнем. Все это происходит, пока я ошалело хлопаю глазами на подоконнике. Денис переводит взгляд со сковородки на меня и обратно, и в этом взгляде читается все, что он думает по поводу горе-поварихи. Вместо того, чтобы проникнуться чувством вины, я начинаю по-идиотски хихикать и заражаю этим Гордеева. Через минуту мы оба ржем в голос. Вот так вот страсти предаваться в неположенных местах. Отсмеявшись, я хочу сползти с подоконника и закончить готовку, там и дел-то осталось на десять минут, но Денис ворчливо останавливает мой порыв: – Женщина, сядь-ка ты посиди. Я сам, от греха подальше. Во мне борются возмущение и гордость. Возмущение, потому что до греха довел сам Гордеев, а гордость, потому что женщиной признали. Так и хочется открыть окно и крикнуть Коле-зожнику, что я не недобаба! Но все побеждает умиление. – А это вообще что должно быть в конечном итоге? – Гордеев растеряно смотрит на ингредиенты. – Салат? – Почти, – вздыхаю я. Главное, не ржать над мужиком, который собирается показать тебе мастер-класс, это я еще по брату усвоила. Под моим чутким руководством Денис завершает приготовление бризолей, доверив мне лишь сметанный соус, не требующий термической обработки. В процессе кулинарных экспериментов Гордеев со мной долго препирается, а я ему всячески в этом потакаю, потому что в этот момент Денис выглядит человечным и живым. Он шутит и смеется. Да я столько слов за раз от него еще ни разу не слышала. Блюдо выходит у Гордеева вкусным, но из-за того, что готовка затягивается, за столом я клюю носом. Прожевав две бризольки, понимаю, что сил нет даже жевать, и, подперев голову ладонью, я просто дожидаюсь, когда доест Денис. Глаза слипаются, веки тяжелеют… Видимо, я отключаюсь, потому что не помню, как ужин подходит к концу. Только в один миг ощущаю, как меня снова подхватывают сильные руки и несут куда-то. Руки надежные, поэтому пусть несут. И снова мимолетное пробуждение, когда спиной чувствую мягкую поверхность и догадываюсь, что это кровать. Легкое и теплое одеяло, крепкое объятье, что может быть лучше? Так и хочется пробормотать: «Будешь трахать – не буди». Похоже, я все-таки произношу это вслух, потому что последнее, что я слышу, проваливаясь в глубокий сон, это тихий смех. А поцелуй в висок мне совершенно точно только снится. Глава 31 Просыпаюсь я в постели одна. Мне стыдно в этом себе признаваться, но я разочарована. В глубине души я рассчитывала на повторение последнего моего утра в этой постели. Приходится жестко себе напоминать, что это не Денис здесь для моего удовольствия, а наоборот. Так злюсь на себя за то, что еще немного и превращусь в одну из тех девок, которые вешаются на него, что с психу колочу по его подушке, которую минуту назад нежно обнимала, потому что она пахнет Гордеевским парфюмом. – Это припадок? – раздается позади меня недоуменный голос Дениса, вышедшего из ванной. Ой блин. Вот позоруха! Утыкаюсь опять лицом в подушку, потому что от стыда не знаю, куда деться. – Доброе утро, – бубню я. – М-да? – недоверчиво уточняет он. – А так и не скажешь. Ну доброе, коли не шутишь. Там Коля завтрак приготовил… В последней фразе явственно слышится сомнение в кулинарных способностях Николая. – А мы встаем уже? – спрашиваю я и тут же заливаюсь краской. Ну и дура ты Ксюша! Мне кажется, что только идиот не заметит в моем голосе надежду на утренний секс. Я выставляю себя озабоченной. Гордеев занятый выбором рубашки в шкафу, истинную подоплеку моего вопроса то ли не понимает, то ли игнорирует. Я внутри возмущенно возбухаю. Как же так? Он же говорил про свой темперамент, и что ему много надо. А тут три с половиной раза и на сухом пайке почему-то оказываюсь я! Если ему надо до фига секса, а со мной его нет, значит, он берет его где-то еще, озаряет меня. В этот момент Денис, застегивая рубашку, поворачивается ко мне и, наткнувшись на меня взглядом, спрашивает: – Ты чего? Видимо, я не справляюсь с лицом, и по мне видно, что я злюсь. Ни за что не скажу ему «чего я». Облезет, криво обрастет и снова облезет. Кобель! – Ничего, – под нос бурчу я. – Встаю. Шмыгаю в ванную, стараясь не хлопнуть обиженно дверью. Залезаю под душ и включаю воду. На мой душераздирающий визг вламывается Денис. Кто же знал, что он по утрам принимает ледяной душ. Когда обжигающе холодная вода брызнула мне в лицо, у меня перехватило дыхание. Шоковое пробуждение печально сказалось на моих умственных способностях, от чего я не сразу сообразила повернуть ручку смесителя. Это приходится делать уже Гордееву. – Ну Ксюша… Рубашка, выбранная столь тщательно, вся в брызгах, которые я подняла, размахивая руками от неожиданности. Впрочем, взгляд Дениса по мере осмотра виновницы переполоха меняется с гневного на заинтересованный. Однако, магию момента нарушает телефонный звонок. Матернувшись, Гордеев выходит из ванной, а я остаюсь кусать губы.