– Денис, что ты смотришь? Неужели ты так это оставишь? – всхлипывает гиена, указывая на царапину на лице. – Не понял. Ксюша бросилась на тебя с голым задом в одном полотенце? – приподнимает брови Гордеев. – Оля, второй раз ты это не провернешь. Завязывай с цирком. – Но… – Тебя ждет внизу Миша, а нам надо собраться, – обрывает ее Денис. – Мы уезжаем. Ольга понимается и под взглядом Гордеева брезгливо стряхивает с каблука мои трусики. Тварь. – Да что она может такого в постели, что ты ее выбрал? Небось и в рот брать брезгует, твоя ромашка! Я охреневаю от постановки вопроса, вообще никакого стыда у этой замужней бабы, супруг которой ждет ее внизу! И тут же краснею, вспомнив свой сегодняшний дебют на поприще минета. Глаза Дениса тоже подергиваются дымкой, похоже, и ему вспомнилось. – Оля, твои таланты видны невооруженным взглядом, – он указывает на красные колени, ободранные паласом. – Совершенствуйся на муже, сегодня тебе предстоит веселая ночь. Ему и покажешь свой прогресс в отсосе. После этих слов Ольга вылетела из спальни пулей, даже не дав Гордееву посторониться. – У тебя кровь, – сверлит взглядом Денис мои пальцы, зажимающие локоть. Я перевожу взгляд с него на руку. Фигня, просто рассекла кожу. Даже толком не кровит. Мы по детству с братом дрались, травмы и то серьезнее были. Но Гордеева даже передергивает: – Больно? – Уже нет, – честно признаюсь я, хотя подмывает соврать, чтоб пожалел и чтоб Ольге еще и за это прилетело. Денис отлепляется от косяка и идет в ванную. Пока я застегиваю бюстгальтер, он, матерясь, хлопает там дверцами навесного шкафчика и возвращается с пластырем. Усадив меня на кровать, Гордеев заклеивает ссадину и помогает натянуть свитер. Хорошо, что я взяла смену белья. Одевать истоптанные трусики мне бы и в голову не пришло. Определенно, дома я их выкину. Мне не нужны подобные воспоминания и ассоциации. Я бы и тут в ведро выбросила, но Ольга такая ведьма, не удивлюсь, если она ритуал Вуду на них проведет. Когда мы, уже полностью одетые, спускаемся вниз, Ольги не видно. У входных дверей стоит, засунув руки в карманы джинсов, только Михаил. – Николай уже ждет в машине, – глухо сообщает он. Он мрачен, под левой скулой у него наливается багрово-красный отек, но мне его ни капельки не жалко. Они с этой Ольгой друг друга стоят. – Ксения… Надеюсь, мы сможем оставить этот эпизод позади. Я чувствую, что Михаил говорит искренне, однако, мне все равно противно. Впрочем, оставим позади без проблем. После отъезда Гордеева у меня нет поводов встречаться с этим человеком еще. Поэтому я молча киваю и выхожу вслед за Денисом. – Коль, давай через объездную, – усевшись в машину, командует Гордеев. – А мы разве не домой? – удивляюсь я. Мне на сегодня приключений хватило. – Домой. Ко мне. Я перезванивал Лютаеву, они просмотрели видео с камер. Так что он тоже подъедет. Кое-что начинает проясняться. Глава 29 Подъезжая в темноте к воротам, автомобиль светом фар выхватывает еще одну машину, припаркованную рядом. Этот монстр автопрома выглядит угрожающе, но Николай приветливо мигает водителю аварийкой. И тот заводит эту помесь внедорожника с танком и следом за нами заезжает на территорию. Гостем оказывается Лютаев. Спрыгнув с подножки, он поднимает ворот косухи, защищаясь от ветра, который к вечеру только усилился, и бодро взбегает по ступеням на крыльцо. У меня так быстро не получается, поэтому я стараюсь идти под защитой тела Гордеева, которому в пальто на распашку, похоже, вполне комфортно. В доме тепло и светло, пристроив вое пальто на уже знакомую вешалку, я иду за мужчинами на кухню. – Ну, что? – Макс плюхается на угловой диванчик и вытягивает ноги. Я смотрю на это с ужасом. В нем, наверное, метра два роста и килограмм сто мышц. Однако диван, жалобно скрипнув, устоял. – Мы проверили камеры. Денис садится напротив и выкладывает на стол дребедень из карманов: ключи, мобильник и… чупа-чупс. Это так меня шокирует, что я не сразу соображаю, что сесть мне некуда. Точнее, можно забиться в самый угол дивана, но для этого надо как-то преодолеть забор из мужских ног. По какой-то неизвестной мне причине, возможно, по Фэн-шую, табуретка на кухне всего одна, и занята она Гордеевым. Заметив мой мечущийся взгляд, Денис рукой подтягивает меня к себе и усаживает к себе на колено. Мне неловко, но Лютаев никак не реагирует, будто все так и должно быть. Он просто достает из внутреннего кармана какой-то размытый снимок и кладет его поверх так смущающего меня чупа-чупса. Почему-то сама мыль, что суровый и брутальный Гордеев любит конфеты, рвет мне все шаблоны. – Даже не спрашиваю, знаешь ли ты этого хрена, – обращается ко мне Макс. – Потому что его просто наняли. Я вглядываюсь в фото и не понимаю, как вообще там можно кого-то опознать. – Наняли? – пищу я. Я вот Гордеева побаиваюсь скорее из-за его статуса, а Лютаев пугающий сам по себе. Красивый, холодный и опасный. – Ага, мы когда этого сопляка, – длинным пальцем Лютаев тыкает в чувака на фотке, – прихватили, он прям сразу запел. Только вышел на кривую дорожку, первый раз взялся за дело и с испугу все десять дней дрожал. Чего с ним делать? Ментам сдать? Лично я считаю, что парень должен ответить по всей строгости закона, но спрашивают не меня. – Если не пропащий, возьми на присмотр. Как за машину рассчитается, претензии снимем. Раз его наняли, то основной счет к заказчику. Он сказал, кто раскошелился? – Показал тачку. Некто Николаев Антон, мелкий бинесменишка. Поговорить сегодня не удалось. Но завтра точно побеседуем. Денис поворачивается ко мне и уточняет: – Антона Николаева знаешь? Его дыхание щекочет мне ухо, и я вспоминаю, как он бурчал мне в шею пере тем, как я… как меня… ой! Красная, как рак, я просто потаю головой, пряча лицо в распустившихся волосах. Самое ужасное, что Денис, похоже, догадался, что я чувствую, потому что, несмотря на то, что он возвращается к беседе с Максом, его ладонь на моем бедре оживает. От этих поглаживаний я смущаюсь еще больше и перестаю слушать, что обсуждают мужчины, все равно мне право голоса никто не дает. Внезапно на кухне наступает тишина, и с опозданием понимаю, что ее причиной становится урчание в моем животе. В самом деле, со всеми этими потрясениями я же с утра так и ничего и не ела. Обещанных шашлыков мы с Денисом в гостях не дождались. До этого момента я и голода-то не чувствовала, а вот теперь ощущаю, как внутри сосет. – Так, мы с Максом пойдем договорим, а ты поешь пока. Гордеев поднимается и уводит Лютаева, а я остаюсь на кухне одна. Помявшись лезу в холодильник. В прошлый раз мне все разрешили брать, поэтому я больше не стесняюсь. Я-то голодная как зверь, а Денис наверняка еще сильнее. Готовить так готовить. Назло Коле-зожнику я выбираю ударно-калорийный рецепт, но Гордееву вообще не скажешь, что у него где-то что-то может отложиться, словно на нем горит все. У него такие рельефные мускулы, что татуировки… Нет-нет-нет…. Готовим! Мне с Денисом тоже растолстеть не светит, так что есть будем, как нормальные люди. Будем есть бризоли. И если с приготовлением кляра все просто, все бодренько взбалтывается в блендере, который имеется на кухне, то приготовление начинки проходит не так благополучно. Отбив мясо и намешав сыр со сметаной и чесноком, я прокалываюсь на последнем этапе. Берусь открывать соленые огурчики, и от слишком резкого движения часть рассола выплескивается мне на джинсы. Не желая пахнуть солониной, я, подхватив сумку, мчусь на второй этаж в комнату Дениса. Застирав и повесив на батарею сушиться многострадальные штанцы, я оказываюсь перед дилеммой: оставаться в трусах и свитере или воспользоваться рубашкой, которую мне в прошлый раз выделил Гордеев. Поскольку это не дом, а проходной двор, выбор мой очевиден. Застегнув рубашку, радуюсь, что она закрывает все, что нужно. И как раз к ужину штанина высохнет и можно будет надеть джинсы. Вернувшись на кухню, я как раз успеваю разогреть сковороду, как возвращается Денис, к моему облегчению один. Рубашка плотная и длиннее иных платьев, но все равно светить перед Лютаевым не хочется. Я уже открываю рот, чтобы сказать, что ужин будет скоро готов, но замираю под Гордеевским взглядом, медленно поднимающимся от шерстяных носок вверх к голым коленям, скользящим по рубашке, пока не останавливается на моем лице, и я попадаю в плен потемневших от желания глаз. Сглотнув, робко откладываю лопаточку в сторону.