Я уже хочу смыться домой, но вышедшая из палаты Маша, зябко обхватившая себя за плечи, просит меня остаться. И я соображаю, что она просто боится этих двух амбалов. Я уже немного привыкла и к Максу, и к Денису, а для нее они – чужие здоровенные и опасные типы, со специфической репутацией. Разговор выходит коротким, но тяжелым. Мне становится не по себе. Про такое обычно в желтых газетах пишут, кажется, что ни с кем рядом ничего подобного произойти не может. Все начиналось как классическая история про Золушку. Приехавшая погостить к троюродной сестре с Сахалина Маша знакомится с молодым успешным бизнесменом, который красиво ухаживает, задаривает подарками и зовет замуж. – Я думала, в сказку попала, – горько усмехается она. – Дура. После свадьбы сказка превратилась в кошмар. Поначалу, конечно, ничего такого не было, хотя мы начали часто ссориться. У него начались проблемы с бизнесом, и он стал срываться дома. Но самый ужас наступил после того, как сестра с мужем переехали из города. Единственный близкий здесь человек. Без нее мне некуда было деваться, и это развязало Антону руки. Маша механическим жестом потирает скулу, где под слоем косметики все равно виднеется синяк. – А почему? – я лихорадочно подбираю слова. – Почему вы не ушли от него? Я действительно не понимаю. Детей нет, в браке не так долго, если у нее нет имущественных притязаний, ей стоило бы просто бежать от муженька. – Сначала я, как настоящая овца, на утро после побоев выслушивала оправдания Антона и заверения, что больше этого никогда не повторится. Не хотела маму расстраивать, надеялась, что все наладится. Но однажды мне досталось настолько сильно, что, отлежавшись, я сбежала. А он меня нашел. Думала, что не выживу. Зубы целы чудом. Тогда я и услышала новую версию о причинах рукоприкладства. Оказывается, это я во всем виновата: непослушная, безалаберная, бестолковая, мне нужно привить манеры и уважение к мужу, мне не хватает воспитания. Мария пугает меня своим отсутствующим видом. Понимаю, что, ей так проще рассказывать ужасную историю своей семейной жизни, отрешиться, чтобы не переживать это еще раз. Я вижу, как у Макса кулаки сжимаются, да и Денис, все еще прижимающий меня к себе, каменеет. Чувствую, как его тело напрягается, краем взгляда замечаю красные пятна гнева на его скулах. – Второй раз мне удалось убежать месяца через два, да и то потому, что я не стала брать с собой никаких вещей. Только документы и мобильник, чтобы можно было позвонить маме. Я была в растерянности, скиталась по городу, меня нашел на лавочке возле ботанического сада Алеша. Ясно. Офис Лешкиной компании находится недалеко. – Оказывается, он обратил внимание, что я с самого утра там сижу. Помог с жильем, подать документы на развод через госуслуги. Я так радовалась, – всхлипывает Маша, хватаясь за горло. У меня и самой в горле встает комок, когда я представляю, что ей пришлось пережить. И Лютаев, и Гордеев молчат. Любые слова сейчас будут бесполезными. – Три недели было так хорошо, что я осмелела и начала выходить из дома погулять, и кто-то из его знакомых меня заметил. Когда я включила телефон, чтобы позвонить маме, мне пришло несколько сообщений. Антон получил уведомление о начале бракоразводного процесса. Он был зол и писал, что он знает, «к какому ублюдку я ушла», предупредил, что он до меня доберется, а «защитничка своего можешь больше не ждать». И Алеша перестал звонить. Маша не обращает внимания на текущие из глаз слезы, вместе с которыми выходит страх. – Он на всякий случай оставил мне номер домашнего телефона, вот я и звонила, надеясь, что Алеша подойдет к трубке. Сейчас я почти прощаю Марии свой ужас перед этими звонками. В ее голосе слышатся отголоски былой тревоги за брата, искреннего переживания. Закончив, свою горькую исповедь, она замолкает и поднимает на нас покрасневшие глаза. Это ужасно. Она младше меня, такая хрупкая, как вообще можно поднять на нее руку. – Ублюдку конец, – цедит Лютаев. Я вздрагиваю, но Денис сжимает меня за руку успокаивающим жестом. – У него к таким подонкам свои счеты, – тихо говорит он мне на ухо. – Николаев сядет надолго. Макс позаботится. Звучит прекрасно. Этот человек заслужил. И за Лешку, и за Машу. – Мария, – обращается к девушке Денис, – с сегодняшнего дня можете не выключать телефон. Больше Николаев вас не побеспокоит. Обещаю. Но могут понадобиться ваши показания. – Да, конечно, – она кутается в куртежку. – А я… Я свободна? – Да, Маша, – выдыхаю я, – вы свободны. Я думаю, что она хочет поскорее уйти из больницы, от нас подальше. Мы серьезно разбередили ей душу, подняли мерзкие воспоминания. Однако, Маша возвращается в палату брата. – Пойдем, – тянет меня за собой Гордеев. Он сейчас очень задумчив. Похоже, и его пробрала это история. – Все кончилось, – утешает меня Денис и целует в висок. Да, все кончилось. Хорошо для всех. А для меня? Глава 36 Мимо нас в сторону палаты проходит мужчина в зеленой медицинской робе, и я, отлепившись от Гордеева, устремляюсь за ним. Хочу узнать какие перспективы у Лешки, как скоро его отпустят домой. Товарищ в робе с усталым лицом действительно оказывается лечащим врачом брата. Его прогноз снимает камень с души. Да реабилитация долгая, от много придется отказаться в ближайшие месяц или два, нужна физиотерапия, но Лешку скоро отпустят домой при условии соблюдения всех рекомендаций. Сегодня порадую маму. Пока разговариваю с врачом, ловлю себя на том, что неосознанно стараюсь держать Дениса в поле зрения. Ему звонят, отвечая, он немного хмурится. Я возвращаюсь к нему и слышу завершение разговора. – Да, уже скоро. Дальше Макс сам разберется. Завтра после обеда выезжаю. Он продолжает отдавать какие-то распоряжения, а на меня накатывает ступор. Ящер уезжает. Все правильно. Все закончилось, и дальше Макс разберется сам. Наш договор истекает. Квартира остается у нас, урода, чуть не убившего Лешку нашли и посадят. И все это лишь ценой моего тела. Не дорого, в общем-то, как бы это горько ни звучало. «Не больно-то я перетрудилась», – мысленно хмыкаю я. Дольше себя ломала. Зато теперь я на собственном опыте знаю, как происходит смена ценностей и моральных установок при расставлении приоритетов. Денис уезжает. Завтра. После обеда. И, значит, уже завтра я заживу своей обычной жизнью. А может и сегодня. Никаких стрессов, только обычная жизнь. Почему же я чувствую себя… обиженной? Даже обделенной? Он требовал расплатиться телом, угрожал своим темпераментом, и что? Просто уедет. Я возвращаюсь в реальность из своих нелогичных мыслей и замечаю, что Гордеев закончил телефонный разговор и смотрит на меня своими невозможными глазами. – Ты в порядке? – спрашивает он, и я понимаю, что он неправильно интерпретирует мое состояние. Хочется треснуть его, вцепиться в непроницаемое лицо и крикнуть: «Нет, не в порядке! И все из-за тебя!». Но он не поймет. А если поймет, будет только хуже. У меня еще сохранились остатки гордости. – Да, вполне, но я хочу домой. Прищурившись, Денис вглядывается в мое лицо, видимо, пытаясь прочитать что-то на нем. Не находит и злится. В его глазах загорается тот самый огонек, который говорит о грядущих неприятностях. – Ну хорошо. Домой так домой, – цедит он. – Но ненадолго. Вскидываю на него удивленный взгляд. – Почему ненадолго? – Потому что пришло время расплачиваться за услуги, Ксюша. – Как скажешь, – поджимаю я губы. Вот только что злилась на одно, а теперь меня бесит обратное. Гордеев, ты – бесчувственная скотина! Чурбан!