– Послушная, – недовольным тоном высказывает мне непонятную претензию. – Хорошая девочка. Как он всегда умудряется все испортить? Растоптать любые зачатки хорошего к нему отношения? Денис зло наматывает на меня обратно шарф, который я распустила, когда мы вошли в теплое здание больницы, цепляет за руку и ведет за собой на выход. Я еле успеваю за его стремительным шагом, если он прибавит скорости еще хоть чуть-чуть, я буду за ним полоскаться как белье, позабытое на веревке в ветреную погоду. Но сцепив зубы, я, молча и почти вприпрыжку, следую за ним. На парковке меня запихивают в машину и зачем-то пристегивают ремнями безопасности на заднем сиденье. Нет, я понимаю, что так положено по правилам, но где Гордеев и где правила? И раньше я за ним не замечала тяги к пристегиванию. Собственно, когда он садится рядом, его ремни остаются без дела. Начинаю возиться, чтобы отстегнуться, и получаю злой взгляд: – Идея с поводком кажется мне все более интересной! Мягко говоря, охренев, я замираю на месте. Это что за новая патология? – Слушай, – не выдерживаю я. – Я тебе очень благодарна за помощь, но это уже слишком. Я и так чувствую себя чемоданом без ручки, который и бесполезен, и выкинуть жалко. Но это уже борщ! Смутно догадываюсь, что мой наезд выглядит не логичнее, поведения Дениса. – Благодарна? – он сверлит меня холодным взглядом. – Это хорошо. Значит, отработаешь как следует. С душой. Хочет выкрикнуть ему что-нибудь истеричное, вроде «У меня-то хотя бы душа есть!», но мозг сигнализирует, что это фраза совсем не в кассу. Я и сама не могу понять своих эмоций. Злость и обида мешают разобраться. – А как следует? – спрашиваю я. – Ты меня со своими предпочтениями толком не ознакомил. Нервный вздох Николая, донесшийся с водительского места, становится предвестником нарастания конфликта. – Ну что же, в этот раз я тебя жалеть не стану. Он отворачивается от меня, и дальше мы едем в гнетущей тишине. Нервы сдают только у Коли, который по делу и нет жмет на клаксон и матерится на придурков на дороге, сбрасывая напряжение. Блин, мне, может, и стоило держать язык за зубами, я ведь действительно Гордееву благодарна, он сделал даже больше, чем я рассчитывала. А почти откровенно его бешу. Мы подъезжаем к моему дому. – Будь готова к семи, – роняет он. – Будут особые пожелания? – стараюсь сдержанно уточнить я. Все правильно, только деловой подход. Таким, как Ящер, другое не нужно. Не глядя на меня, Денис отвечает: – Я буду все, что есть в меню. Глава 37 Ни к одному свиданию, если можно так назвать нашу сегодняшнюю встречу с Денисом, я не готовилась столь тщательно. Говорят, что лучше всего от разврата на свидании девушку удерживают небритые ноги. У меня сегодня запланирован сплошной разврат, так что я сбриваю все. Надо же соответствовать званию «постельной игрушки». Зло и обида кипят. Я наряжаюсь в подаренные Гордеевым тряпки: бельишко, чулочки. Жемчуг тоже находит свое место на моей шее. Долго верчу в руках последний элемент дресс-кода, присланный мне тогда Денисом. Пробка вызывает у меня трепет, сама все же я не решаюсь, но бархатный мешочек с ней внутри забрасываю в сумочку. Все должно быть по-честному. Увиливать не буду. Платье выбрано максимально глухое, в нем я произвожу впечатление синего чулка, застегнутого на все пуговицы, зато оно расстегивается в одно движение. Последнее, что я делаю после того, как ровно в семь раздается звонок от Гордеева, и я слышу его сухое «Выходи», это вскрываю Лешкину заначку коньяка и хлопаю рюмку. Не для храбрости, а для притупления эмоций. Фу. Ну и гадость! Ничего не понимаю в коньяке. Как люди это пьют вообще? Ну все, Ксюша. Пора. Тело в дело. Накинув пальто и вжикнув молниями ботильонов, по привычке перед выходом смотрю на себя в зеркало. Мы же когда смотрим на себя, себя-то и не видим. Так, беглый взгляд все ли в порядке с одеждой, не размазалась ли тушь, не кричащая ли помада. Только детали. Мы не чувствуем самих себя в этом отражении. Расшатанная стрессами последнего времени психика, именно сейчас требует от меня замедлиться. Посмотреть на себя. А что видят другие? Какой, я хочу, чтобы меня видели? Автоматическим жестом тянусь к пузатому флакону духов. Даже тут автоматика. Никакой осознанности. У меня ведь три пузырька с парфюмом, мне нравятся все. Я выбирала каждый из них под настроение и погоду. И что? Я пользуюсь одним и тем же. Просто потому что привыкла брать тот, что ближе. Стоит удобнее. Мы все рано или поздно привыкаем брать то, что ближе и удобнее, а не то, что лучше подходит. Телефон в кармане пальто снова заливается. Кажется, у кого-то кончается терпение. Ничего. Пять минут подождет. У него вся ночь впереди. Последняя. Я разглядываю себя в зеркало, стараясь посмотреть как бы со стороны. Если бы кто-то попросил меня описать себя, это было бы что-то вроде: «Двадцатидвухлетняя девушка среднего роста, со светлыми волосами, симпатичная, миленькая, худощавая». Чувствуется в этом описании что-то средненькое, да? Изо дня в день мы все усредняем и в итоге боремся тоже за что-то средненькое. И получаем чаще всего плохонькое. Зато свое. Ага. Мама выглядывает их кухни, вытирая руки вафельным полотенцем в снежинках. – Ксюш, ты надолго? Ужинать не будешь? – Нет, мам. Я скорее всего с ночёвкой останусь, – дипломатично обхожу я тему, у кого я собираюсь ночевать. А маме и в голову не приходит, что я еду, будем называть вещи своими именами, заниматься сексом. Да еще и с Гордеевым. По бартеру. Она бы, наверное, предпочла, чтобы я ехала к Арзамасову. С маминой точки зрения он – это предел мечтаний, мама уже пару раз заводила разговор о Константине. Нет, определенно, Арзамасов – интересный вариант, но для меня ли? – Мам, как я выгляжу? – напряженно спрашиваю я. Не для того, чтобы быть уверенной, что понравлюсь Гордееву, мне просто нужно знать. – Очень мило. Ты симпатичная девушка, – тут же отзывается мама, как мне кажется, даже толком меня не разглядывая. Вроде как подбодрила. Еще один парадокс. Мы и близких на самом деле не замечаем. Это не равнодушие, а привычка. Я вот, например, и подумать не могла, что мой совершенно обычный брат станет для кого-то героем и самым лучшим мужчиной. Жену практически уведет из семьи. Я в нем такой решительности даже и не подозревала. Что-то меня тянет на психологию сегодня. Не туда учиться, что ли, пошла? Бросив последний взгляд на свое отражение, я под звук рингтона выхожу из квартиры. Я больше не хочу ничего среднего и наполовину, и ничего сглаживать тоже не хочу. До сглаживалась уже, получила то, что получила. С этого момента только конкретика. Я – двадцатидвухлетняя длинноволосая натуральная блондинка с серыми глазами и пухлыми губами. Рост – сто шестьдесят три. Стройная. С красивой грудью и длинными ногами. Я привлекательная девушка.