— О, — она широко улыбается, — я хотела сразу познакомиться со всеми. Мне предстоит здесь учиться еще долго, и я просто не могла ждать. Так волновалась! — Могла бы сказать мне, — я продолжаю строить из себя само дружелюбие. — Я бы с удовольствием тебя проводила. — Спасибо тебе, — она склоняет голову, — но я не хотела тебя напрягать. Это просто невероятно, но все, кого я встретила, были так добры со мной! Элька сказала, что здесь все будут мне рады, и… — Элька? — мой голос вибрирует, сил сдерживаться больше нет. — Эльвира, — поправляется она. — Она сказала, что друзья могут называть ее… — Так вы – уже друзья? — Я не совсем понимаю… Я увлекаю ее за собой в коридор, потому что чувствую на нас любопытные взгляды одноклассников. Она испуганно вырывается из моего захвата, который вышел чересчур сильным, и непонимающе сводит светлые брови. Отца здесь нет так же, как и одноклассников, и наконец-то я могу говорить открыто. — Вот, как обстоят дела, — я рада, что можно скинуть все маски. Я отчеканиваю каждое слово, чтобы ее миниатюрный мозг мог воспринять всю информацию целиком: — Тебе здесь не рады. Мы – не семья. Никогда ею не были и никогда не будем. То, что папа по молодости совершил ошибку, не делает тебя частью моей семьи. Ты – источник разрушения, от которого я рано или поздно избавлюсь. Мой мир никогда не будет твоим. Так же, как и мои друзья. И, если в тебе есть хоть капля здравого смысла, будь умницей, собирай вещички и убирайся туда, откуда приехала! Ее подбородок начинает дрожать и несколько секунд она борется с подступающими слезами. Однако несколько секунд проходят, она резко разворачивается и бежит по коридору, захлебываясь слезами. Я удивленно смотрю ей вслед. Это было слишком просто, даже неинтересно. Глава 17. Краснов Мне не приходится ничего вытягивать: Влада сама делится со мной своей историей. Тот факт, что у нее и у Венериной один отец, надолго оглушает меня. Последние слова, произнесенные ее тоненьким голоском, я слышу приглушенно, как будто застрял под водой. Она переехала к Венериным после того, как ее матери понадобилась финансовая поддержка. Женщина решилась рассказать своему бывшему о существовании Влады, переступив через свою гордость. — Ты не подумай, что мама «продала» меня, — Влада изображает кавычки руками и болезненно улыбается. — Это не так. Нашу квартиру обчистили. Забрали все, что у нас было. У мамы не было другого выхода. — Это ужасно, — искренне говорю я. — Да, — соглашается она и пробегается напряженным взглядом по помещению мужского туалета, где мы до сих пор находимся. В эту обстановку она не вписывается совершенно, и я обязан что-то предпринять. — Скоро прозвенит звонок, — говорю я, — ты не хочешь смыться отсюда? Она робко кивает, но переспрашивает: — Из школы? А разве можно? ­— Нужно, — с улыбкой отзываюсь я. Вместо того, чтобы вести Владу к двери на выход, я задерживаюсь возле окна в коридоре на первом этаже. Не то, что бы я часто лазил через окна (честно говоря, никогда не лазил), но сейчас этот вариант мне кажется наилучшим. Во-первых, потому что не знаю, как именно правильно «подкупить» охранника. Школу я не прогуливал давно, последний раз был в те времена, когда Лена еще не превратилась к Венеру, и тогда именно она решала вопрос с охраной. Во-вторых, прыжок из окна в моей голове выглядит героически, что ли. Тем более, у меня будет шанс помочь ей: поддержать ее за талию. От этой мысли ладони мгновенно становятся влажными. Я кручу головой и с облегчением выдыхаю: в коридоре – не единой души. Вожусь с ручкой окна некоторое время, потная ладонь скользит и выбешивает меня. Надеюсь, Влада не замечает, как я взволнован. Наконец окно поддается, и я открываю его нараспашку. — Ты что делаешь? — Влада изумленно таращится на меня. — Ты же не собираешься… Я швыряю рюкзак на улицу и ослепительно (и несколько нервно) улыбаюсь ей. — …прыгать? — заканчивает она. — Сначала я, потом ты, — инструктирую я ее. — Не бойся. Я подстрахую. Я говорю так уверенно, как будто проделываю такое каждую неделю. На какое-то мгновение я даже испытываю гордость за самого себя. Залезая на подоконник и свешивая ноги из окна, мне становится не по себе. Земля слишком далеко, и мне приходит в голову, что так можно и покалечиться. Но выхода нет. Как будет выглядеть, если я передумаю и слезу обратно? Да и мой рюкзак уже валяется на траве. Была не была! Представляю, как кошмарно выглядел мой прыжок! Мало того, что сначала я зацепился штанами за выступающий шуруп, еще и неудачно приземлился, сильно подвернув ногу. От резкого болевого укола я сдержанно крякаю и потираю колено. — Даня! ­— Влада высовывается из окна и испуганно таращится на меня. — Кто-то идет! — Скорее! — я взмахиваю руками, поторапливая ее и забывая про боль в колене. Она быстро передает мне сумку, которую я бережно вешаю на плечо. Затем появляется сама и испуганно морщит лицо. — Страшно, — жалуется она, но, видимо, услышав шаги совсем близко, меняется в лице и с писком отталкивается от окна. Я ловлю не за талию, как планировал, а чуть ниже, отчего тут же чувствую, как мое лицо покрывается красными пятнами. Она хватает меня за руку, садится на корточки и заползает под окно. Я поступаю точно так же, и мы сидим, все еще держась за руки, пока кто-то наверху с недовольным ворчанием закрывает окно. Если бы этот кто-то присмотрелся (а это наверняка какой-то учитель), то обнаружил бы мой рюкзак на газоне, так что нам сегодня везет. — Не ушиблась? — тихо спрашиваю я. — Нет. Спасибо. Влада благодарно улыбается, и я таю. — Мы не подумали об одной вещи, — говорит она через минуту. — Вернее, о двух вещах. Она многозначительно поднимает брови, а я, как дурак, безмолвно пялюсь на ее лицо. — Наши куртки, — объясняет она и ежится от холода. Я, действительно, дурак. На мне только рубашка, и будет странновато, если я ее сниму и предложу ей. В школе звенит звонок, и мы, не сговариваясь, вылезаем из нашего укрытия и припускаем подальше отсюда. Никогда не встречал настолько милой очаровательной и женственной девушки. Не знаю, почему мне сегодня так повезло, но я просто ослеплен счастьем. Эта история с женщиной, с которой я переписывался долгое время и которую считал важной частью своей жизни, уходит далеко на второй план. Так же, как и пьяные поцелуи с Эльвирой. Так же, как и учеба. Мой разум ясен, как никогда. Мы с Владой сидим в темном зале и смотрим какое-то кино. Потом мы сидим за столиком и вместе завтракаем. Затем возвращается реальность. — Ты так и не ответил, что у тебя за отношения с Леной, — говорит Влада. Глава 17.2 Краснов Я вижу по ее светлым и чистым глазам, как важно для нее войти в эту семью. И я так же понимаю, что с характером Венериной ей это не светит. — Это сложно назвать отношениями, — ухмыляюсь я. Вообще-то я не самый открытый человек и не привык делиться личной информацией с незнакомцами, но я чувствую каждой клеточкой своего тела, что ей я могу довериться. Более того, я хочу этого. — Когда-то мы были лучшими друзьями, — рассказываю я. — Потом она изменилась, и я, наверное, тоже. Дружба закончилась. Потом она заставила меня стать ее парнем. — Что?! Искреннее изумление Влады вызывает у меня легкую улыбку. Да, со стороны все это звучит, как бред. — Ее отец… — я замолкаю, вспомнив, кто она, — то есть, ваш отец пригрозил отправить ее в женский пансион при церкви. Она тогда провинилась, не буду вдаваться в подробности, но скажу одно: там был взрослый мужчина, которого все называют «Васенька», танцы на столе и алкоголь. Влада смеется одними глазами, жадно впитывая информацию. — Я должен был изменить его решение, и я это сделал: Венерина осталась здесь. Потом… Э-э… Потом я попросил ее сыграть роль моей девушки. Все это сложно, наши семьи хорошо общаются между собой. А моя мама… не успокоилась бы, пока не женила бы меня на одной из дочек своих подруг. Понимаешь, мне нужно было дать маме то, что она хочет. — Тебе не нужно оправдываться, — говорит Влада, мягко улыбаясь. — Я? Нет, я не оправдываюсь, — смущенно бормочу я. — Зачем мне это? — И что было дальше? В кой-то веки я рад сменить тему на обсуждение Венериной. — Да ничего. Мы снова стали друзьями на несколько часов, а потом снова разругались.