Влада что-то говорит девочкам и двигается ко мне. На ней желто-зеленое платье до колена с открытыми плечами и глубоким вырезом, и это совершенно не похоже на ее стиль. Видимо, эта школа так действует на девчонок. Чтобы быть частью всего этого, нужно оголять все места, которые только можно. Я опускаю взгляд и жду. Влада подходит ко мне, перекидывает волосы на одно плечо и мило улыбается. — Как ты прорвался? — спрашивает она. — Двери должны быть закрыты. Мы тут еще не все закончили. — Сунул купюру бугаю, которого ты поставила у дверей. Там народ уже начинает бесноваться. Целая толпа. Еле протолкнулся. — Папу не встретил? — интересуется она мимоходом, расставляя миски с закусками по столам. — Нет. Слушай, нам нужно поговорить. — Да, я знаю, — соглашается она и бросает на меня косой взгляд. — Знаю. Давай позже. Я волнуюсь из-за этого конкурса. Девчонки есть девчонки. С чего я вообще решил, что, если она не местная, то не захочет участвовать во всем этом? Наоборот, по-видимому, для нее важно победить и стать примером для подражания у этих несносных одноклассниц. Обычно этим конкурсом заправляет Венерина. Все организует, отдает приказы и важно расхаживает на своих высоченных каблуках, высматривая тех, кто отлынивает от работы. В этот раз Лены даже нет в зале. Удивительно. Владу похищают девчонки, и она обещает, что мы поговорим после конкурса. Наверное, так будет даже лучше. Сейчас слишком много суеты вокруг. Через некоторое время Влада отдает приказ впустить всех в зал. Двери распахиваются. Поток из людей протискивается в зал с охами-вздохами. Двери дрожат под натиском разгоряченных нетерпеливых тел. Свет приглушается, и загораются фонарики под потолком. По залу прокатывается восторженный вздох. Это, действительно, красиво. Даже я способен оценить старания Влады и ее приспешниц. В этом году ведущим конкурса становится Леша. Главный клоун, еще бы. Я пропускаю этапы конкурса мимо ушей. Мне это неинтересно. Я стою в углу и наблюдаю за людьми. В какой-то момент среди людей я замечаю знакомое лицо. Получается, что Венерина в этот раз решила не участвовать в конкурсе. Похоже, ей совсем хреново. Проталкиваясь сквозь толпу, я теряю ее из вида. И оставшуюся часть конкурса мне приходится стоять среди потных тел и смотреть на кривляющихся девчонок на сцене. Леша объявляет победительницу, когда я уже еле стою на ногах. Меня дико утомляют подобные мероприятия. Влада дефилирует в ярко-красном платье по сцене и принимает сверкающую корону со сдержанной улыбкой. Весь зал аплодирует. Я смотрю на нее и пытаюсь понять, о чем она сейчас думает. На ее лице нет ни намека на счастье. Внезапно весь зал оживает. Все вокруг радостно и очень громко переговариваются. Кто-то обсуждает предстоящую дискотеку. Все в предвкушении. Как и я. Когда Влада появляется из-за кулис и подходит ко мне, я уже включил диктофон на телефоне. Возможно, мне и в правду удастся договориться с ней, узнать то, зачем она здесь, и направить ее по правильному пути. Но сейчас моя уверенность улетучивается с каждой секундой. Я должен быть готов к тому, что у меня ничего не выйдет. И поэтому внутренний карман моего пиджака оттягивает телефон с включенным диктофоном. Влада не против покинуть душный зал и поговорить наедине. Мы двигаемся в сторону выхода, но она вдруг меняет траекторию, и мы заворачиваем за угол. — Поговорим в кабинете, — говорит она. — Там уж точно нам никто не помешает. Класс нашего классного руководителя оказывается запертым. Влада достает ключ из своей миниатюрной сумочки, больше смахивающей на кошелек, и проворачивает в замке. — Как ты… Я не успеваю задать вопрос, она рывком затаскивает меня в класс, закрывает дверь и прижимает меня к стене. Ее глаза сияют в темноте, как у кошки. Она тянется к моим губам, и на какую-то долю секунды мне хочется поддаться порыву и поцеловать ее. Она кажется такой хрупкой и ранимой. Той самой невинной заплаканной девчонкой, которая пряталась ото всех в мужском туалете. Но я не позволяю себе поддаться слабости. Возможно, все так и есть. Возможно, в ней нет никакой темной стороны, и то, что я видел в ее глазах – всего лишь защитная реакция. Должно быть, сложно оставаться собой, когда впервые попадаешь в мир избалованных богатых подростков. — Вообще-то я на самом деле хотел поговорить. В ее глазах стоит вопрос. Она медленно отстраняется, подходит к учительскому столу и прислоняется к нему спиной. Мне открывается вид на ее стройные ноги. — О чем? Ее голос больше не тонкий и не нежный. Мой поступок ее разозлил. — Я хочу знать, зачем ты здесь? Я хочу понять, что привело тебя в этот безумный мир? Я не вижу ее лица, здесь слишком темно. Но я уже знаю, что был прав, когда решил, что с ней что-то не так. — Значит, и ты думаешь, что я приехала ради денег, — усмехается она. — Что ж, это не совсем ложь. Если уж мой биологический папочка настолько богат, почему бы не взять то, что мне причитается по закону? Но это лишь незначительная часть того, что мне нужно. — Что же ты хочешь? Она отталкивается руками от стола и шагает ко мне. Останавливается в полуметре и изучает мое лицо глазами. — Я хочу отца, который позаботится обо мне. Я хочу настоящую семью, в которой не будет лишних людей: тех, кто высасывает из папы силы, деньги и любовь. Я – не враг. Ни тебе, ни Лене, ни кому-либо еще. Я просто хочу, чтобы все было справедливо. Папа измучен и измотан. Со мной он будет по-настоящему счастлив. — Я понимаю, ­— отзываюсь я. — Я тебя прекрасно понимаю. Но дело в том, что у твоего отца уже есть семья, и с этим ничего не поделать. Это сложно, но тебе придется смириться с существованием Лены. ­— Нет, — чеканит она. — Лена – паразит. Извивающийся склизкий вечно голодный червяк. Она не достойна быть частью моей семьи. И никто не достоен. Только я и папа. Поверь мне, всё так и будет. Лучше спроси меня, что я хочу еще. — И что же? Она делает шаг навстречу, и ее дыхание щекочет мою кожу. — Я хочу тебя, — она сужает глаза и борется с собой: наконец, отступает и нервно проводит рукой по волосам. — Этого не было в плане. Я не думала, что встречу здесь кого-то действительно достойного. Я знаю, ты меня понимаешь. И ты выберешь меня. Она же выбрала своих богатеньких дружков вместо тебя! Ты, как и я, хочешь оставить Лену позади. Я никогда тебя не предам. — Эй, послушай, это же бред! Не обязательно кого-то выбирать. Ты совершаешь ошибку! Что бы ты не задумала, не делай этого. — Я совершила ошибку только один раз, — говорит она чужим зловещим голосом: никогда бы не подумал, что девочка с таким ангельским личиком может быть настолько пугающей, — когда подстроила ограбление своей квартиры. Это было импульсивно и глупо. Рано или поздно это раскроется. Но моя дорогая мамочка это заслужила! Всю жизнь обвиняла меня в своих неудачах, прикрываясь заботой и любовью. Я думала, мой приезд сюда поможет ей, расставит все по местам, но я больше не хочу тащить на себе все ее несчастья. Теперь только я и папа. Вот моя настоящая семья. Слушая ее возбужденные речи, я в замешательстве отступаю к двери. Но она подлетает и преграждает мне путь своим телом. На ее лице появляется безумная улыбка. — Я понимаю, почему ты не хочешь выбирать. Ты такой же, как все они. Вы с Леной – два сапога пара. — Она может и истеричка, и тоже совершила немало ошибок, но она делает все в открытую. Она никогда не притворялась ангелом, чтобы заполучить желаемое. — Что ж, — Влада пожимает плечами, отворачивается от меня и выходит из класса. — Раз уж она такая хорошая, думаю, ты будешь ей нужен, когда папа отречется от нее. Ну, пока. Она захлопывает дверь, и я слышу, как замок в ключе проворачивается во второй раз. — Извини за это, — я слышу ее приглушенный голос по другую сторону двери. — Не хочу, чтобы мой план пошел к чертям из-за тебя. Глава 26. Венера Мое апатичное состояние только ухудшается. Краснов меня так и не простил. Более того, он связался с Милашкой, вечно крутится возле нее, смотрит с обожанием и трепетом, как ребенок на любимое пирожное на прилавке магазина. Я наблюдаю за этим равнодушным взглядом, но внутри скребут кошки. Мне даже хочется, чтобы он уже что-нибудь сделал, признался ей в чувствах, в конце концов! Пусть они уже будут главной парочкой школы, лишь бы мой мозг перестал программировать пути восстановления наших с Красновым отношений. Сколько бы я не твердила самой себе, что это невозможно, что наша дружба канула в небытие, что, если он не простил меня даже после того, как узнал, что во всем виновата Элька, то уже не простит никогда, мой мозг отказывается в это верить. Пока он не сделал своим лучшим другом кого-то другого, моя надежда никуда не исчезнет. Даже когда я становлюсь невольной свидетельницей того, что Краснов вместе с Милашкой поливают меня грязью перед всем классом, я не отказываюсь от него. Вдруг появляются эмоции. Ненависть, злость, обида, смущение. Перед тем, как уйти, я задерживаю взгляд на лице Краснова. И это виноватое выражение мне знакомо. Сколько бы сил Милашка не прикладывала, чтобы переманить его на свою темную сторону, у нее ничего не выйдет. Краснов слишком добрый для этого мира. Наверное, случись подобное несколько месяцев назад, я бы ввязалась в драку с обидчиком. Я бы позволила моей злости завладеть моим телом и унизила бы эту девку похлеще. Я бы нашла слова, чтобы поставить ее на место, даже не сомневаюсь. И я бы получила от этого удовольствие. Устраивать перед кучкой одноклассников театральное представление было для меня чем-то вроде хобби. Мне нравилось соответствовать тому образу, каким я представлялась окружающим. Мне нравилось, что мне не обязательно каждый день быть Леной Венериной: девчонкой, увлекающейся чтением, компьютерными играми и макраме. Скучной и посредственной. Я могла быть Венерой: непостоянной, разной, пылкой и одновременно холодной, как лед. Я могла быть кем угодно. И теперь, бредя по пустому школьному коридору в одиночестве, я понимаю, почему меня так бесил Краснов. Дело в том, что он был единственным, кто действительно знал, кто я. Когда я вхожу в актовый зал, украшенный для конкурса красоты, я больше не та Венера, которой привыкли меня видеть другие. Я не стремлюсь победить в конкурсе. Я вообще вычеркнула оттуда свою кандидатуру. Когда-то я мечтала о романтических отношениях с дерзким, но чертовски привлекательным парнем, об уважении всех вокруг, о шоппинге с девчонками, которые копировали бы мой стиль и ждали бы моего одобрения. Теперь это кажется пустым. Я просто хочу жить здесь. Иметь несколько верных друзей, заниматься тем, что я люблю, и по вечерам играть в настольные игры с родителями, как было раньше. Спустя столько лет мне снова хочется быть собой. Возможно, я смогу доказать это и папе. Да, появление Милашки было для меня тем еще ударом, но я смирюсь и с этим. Я готова попробовать дать ей шанс. Ради папы. Ради нашей семьи. В толпе я ищу глазами отца, но вместо него встречаюсь взглядом с Максом. Осторожно пролезая мимо людей, ожидающих решения судей, кто же станет победительницей конкурса, я добираюсь до него. — Привет. Макс уныло кивает головой и смотрит прямо мне в глаза. — Поговорим? Мы выходим из зала и усаживаемся на лавку возле раздевалок. — Я хотела попросить прощения. Все, что я тогда наговорила… — Я знаю, — прерывает меня Макс. — Я знаю, что ты просто была не в себе. Какая-то немолодая парочка проносится мимо нас и устремляется в актовый зал. По всей видимости, припозднившиеся родители одной из конкурсанток. — В любом случае я хотела извиниться. Я не должна была обвинять всех моих друзей в том, что у меня и Краснова не сложилось. — Я слышал, что сделала Эля, — кивает Макс и грустно улыбается. — Понятно, почему ты психанула. Так, значит, мы снова… — Да, мы снова друзья. Если ты не против. — Только друзья? В глазах Макса я вижу вспыхнувшую надежду, и мне становится его жаль. — Я – не королева красоты, Макс. Я – не школьная оторва и не популярная девчонка. Я люблю читать и играть в Варкрафт. И, кстати, я ношу контактные линзы. — К чему ты ведешь? ­— Я – не та девушка, в которую ты влюблен. Я понимаю, почему ты решил, что я тебе нравлюсь, ведь я была в центре внимания всей школы. Но я устала быть Венерой. А ты заслуживаешь быть парнем королевы красоты.