— Прекратите! Папа смотрит на меня так, как будто не узнает. Затем бледнеет прямо на глазах и прижимает руку к груди. ­— Пап? Он прикрывает глаза и тяжело дышит. — Пап! Эй, пап. Что с тобой? Я в момент забываю о полуголом Васеньке и о ненависти к Милашке. Папа выглядит так, как будто вот-вот лишится чувств. Он, словно кукла, медленно оседает на пол. — Вызови скорую! — ору я, но она не реагирует. Она смотрит на папу, не моргая, и ее взгляд стекленеет. — Влада! Она не отзывается и никак не реагирует на мои вопли. Она шепотом повторяет одну и ту же фразу, словно сломанный магнитофон: — Я не хотела. Я не хотела. Я не хотела. *** Моя голова лежит на мамином плече. Она прилетела в больницу так быстро, как только могла. Ее волосы все еще влажные, половина из них – в бигудях. Я никогда не видела, чтобы мама показывалась на людях в таком нелепом виде. Она гладит мою руку и тихо напевает колыбельную, как когда-то в детстве. — Это я виновата, — тихо бормочу я. — Я не должна была набрасываться на нее при папе. Да и вообще не должна была. А если он… он… — Твой папа – Владимир Венерин, детка, — ровным голосом произносит мама. — Он справится. Вот увидишь. И ты ни в чем не виновата. Хотелось бы в это верить. Я вспоминаю о том пансионе при церкви. Если бы я не впутала в эту историю Краснова, и он бы не отговорил папу, сейчас бы все сложилось иначе. Отец бы не попал в больницу. Мне очень хочется переложить на кого-то вину, но нет. Это все я. — Здравствуйте. Как он? Я поднимаю голову. Перед нами стоит запыхавшийся Краснов и изучает мамино лицо. Я встаю и увожу его в сторону. — Мы пока не знаем. У него был сердечный приступ. Краснов тихо нецензурно выражается, глубоко вздыхает и убирает волосы со лба, которые мгновенно падают обратно. — Я могу что-то сделать? Может быть, принести вам что-то поесть? Или воды? — Мне очень приятно, что ты приехал, но ты не обязан быть здесь. Поезжай домой. — Что она сделала? — спрашивает он, вглядываясь в мое лицо. — Это неважно. Важно, что сделала я. Я сорвалась. Поддалась на ее провокацию. И папа теперь здесь… Поезжай домой, Краснов. Он сдвигает брови и с многозначительным видом усаживается на безжизненно-серый металлический стул. Я присаживаюсь на соседний и запускаю в волосы руки. — Знаешь, я понимаю, почему ты запал на Милашку, — говорю я. — Гм? — В смысле, на Владу. Она – полная противоположность мне, да? Если ты здесь, потому что тебя мучает чувство вины, забудь об этом. Я не виню тебя в том, что ты тогда встал на ее сторону. Я отвратительно повела себя с тобой тогда в детстве. Ты имеешь право злиться. Я должна была докопаться до правды, а не забивать на нашу дружбу. Лицо Краснова вытягивается от удивления. — Никогда бы не подумал, что у тебя есть сердце! — выдыхает он. — Вот ты дурак, — отзываюсь я и чувствую, как мои губы сами по себе растягиваются в улыбке. Вскоре появляются Элька, Макс и Лешка. Затем – родители Краснова с нечеловеческими запасами кофе и булочек. Когда к нам подходит врач и говорит, что с папой все будет в порядке, я наконец могу сделать нормальный вдох. Все обошлось. Все будет хорошо. После того, как мы с мамой заканчиваем обниматься, я ищу глазами Краснова. Мне так хочется разделить с ним эту радость, но я замечаю только его спину, скрывающуюся в дверях. Глава 29. Краснов Смысла барабанить в закрытую дверь особо нет, но я все равно это делаю. Естественно, ноль реакции. Все толпятся в актовом зале: учителя, ученики, родители, не удивлюсь, если и уборщица. Усаживаюсь на пол и подтягиваю к себе колени. Хоть бы Влада никому не навредила. Когда она закрывала меня в классе, ее глаза как-то неестественно светились. Безумные глаза. Я вспоминаю про телефон в кармане пиджака. Достаю его и замечаю, что запись все еще идет. Нажимаю «стоп», и мобильник тут же жужжит, оповещая меня о том, что пора бы поставить его на зарядку. Один процент. Я быстро открываю список контактов, но успеваю только ввести первые две буквы фамилии Венериной. Мобильник еще раз долго жужжит, и экран гаснет. Просто прекрасно. Резко встаю на ноги и подхожу к окну. Это не первый этаж, но я все равно открываю его и высовываюсь по пояс, глядя вниз. Холодный ветер пронизывает до костей. Не вариант. Недалеко от окна спускается к земле водосточная труба, но я не могу до нее дотянуться. И, даже если б и смог, все-таки я не ниндзя и не суперагент. Если я переломаю себе ноги, помощи от меня точно не будет. Закрываю окно, спускаю стул с парты и усаживаюсь на него. Скрещиваю ноги и подпираю подбородок руками. Мысленно ругаю себя за то, что не смог предугадать действия Влады. Я же знал, что с ней что-то не так. Не надо было идти за ней в класс! Мог бы и додуматься, что она выкинет что-нибудь подобное. А еще у меня не выходит из головы резкая перемена в ней, когда я ее отверг. Влада все твердила о своем плане, о том, что хочет быть с папой. И со мной. Каким-то образом она решила, что я могу стать частью ее семьи. И когда я отказался от этой идеи, она, кажется, была потрясена. От этих мыслей щемит в груди. Мне ее жаль. Не знаю, сколько времени проходит до того, как я слышу чьи-то шаги по коридору и подлетаю к двери, отчаянно вопя, чтобы меня выпустили. Мне никто не отвечает, зато дверь открывается. Я вылетаю в коридор и делаю глубокий вдох. Свобода! Моей спасительницей оказывается та же, кто меня запер. Но на этот раз ее взгляд пустой, а лицо бледное как бумажный лист. Она медленно поднимает на меня глаза, ее губы шевелятся, но слов не разобрать. — Что? — я подхожу ближе и нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. — Ну же, что?! Влада опускает голову. — Я не хотела, — бормочет она. — План вышел из-под контроля. — Да что это, черт возьми, значит?! — Папа, — произносит она и сосредоточивает на меня взгляд, полный отчаяния, — больше не будет со мной. — Вы поругались? — сразу становится легче. Ничего страшного не произошло. — Нет. Нет, — отрывисто шепчет Влада и хватается за волосы. — Иди к ней. Иди. Ей понадобится твоя поддержка. Я хватаю ее за плечи и заставляю смотреть себе в глаза. — Ты можешь сказать нормально, что случилось? Обзваниваю ближайшие больницы по пути к дому. С третьей попытки мне отвечают, что да, есть такой Владимир Венерин, поступил совсем недавно, состояние тяжелое. «Выкарабкается», — думаю я, залезая на мотоцикл. Добираюсь до больницы довольно быстро. Залетаю внутрь, поиски Венериных не занимают много времени. Для бывшей актрисы мыльных опер, мама Венериной держится хорошо. Хоть и странновато с бигудями на голове. А вот на Лене нет лица. Никогда не видел, чтобы она за кого-то так переживала. Мы с ней отходим в сторону. Она все твердит, что я не обязан здесь быть и уговаривает меня поехать домой. Не понимает, что я просто не могу оставить ее одну. Не хочу и не могу. Думаю, что ей хочется выговориться и сажусь на стул, тем самым показывая, что я никуда не уйду, как бы она меня не умоляла. Я прав. Лена садится рядом, и ее прорывает. Она винит себя в том, что случилось. Я был уверен, что она будет винить Владу. Я так и не понял, что именно случилось, но явно Влада была к этому причастна. Однако Лена даже не говорит о ней. Сначала. — Знаешь, я понимаю, почему ты запал на Милашку, — вдруг говорит она. У меня, похоже, что-то с ушами. — В смысле, на Владу, — добавляет она. Забавно. Вот, значит, как она называет ее в своей голове. Это у нее с детства. Придумывать прозвища людям, которые ей не нравятся, и мысленно звать их по-своему. Раньше мы часто так развлекались. Нам обоим редко нравились другие люди, так что прозвищ было придумано немало. Но «Милашка»? Это еще ничего. Лена говорит о том, что понимает, почему Влада мне понравилась и ничего не имеет против. Я знаю, что она врет, но не перебиваю. Мне интересно, что еще она скажет. Она продолжает свою речь. Говорит о том, что должна была бороться за нашу дружбу, а не опускать руки. Что она жалеет о том, что потеряла меня. Я в шоке от того, что она смогла преодолеть себя и все это произнести. Я хочу сказать о том, что она меня не теряла. Что я здесь, вот он я, и я никуда не денусь. Пусть какое-то время мы жили, испытывая друг к другу не самые теплые чувства, но так ли это важно, когда сейчас мы здесь? Но вместо этого у меня вырывается совсем другое: — Не знал, что у тебя есть сердце! — Вот ты дурак, — она качает головой, но я все равно замечаю мимолетную улыбку на ее лице. Появляются ее друзья и мои родители. Почему именно сейчас? Я не успел ничего сказать, кроме какой-то ерунды. Вот так всегда. Я и в правду дурак. Когда выходит врач и объявляет нам о том, что дядя Володя будет в порядке, я ухожу из больницы. Мне очень хочется объясниться с Леной, но сначала мне нужно кое-что сделать. Дверь в квартиру Венериных приоткрыта. Я прохожу в гостевую спальню и сочувственно смотрю на Владу, закрывающую злосчастный чемодан, набитый вещами.