В спальне все было до боли знакомо. Мягкая двуспальная кровать, свидетельница их безумных ночей, телевизор и плейер, подаренные им. Все было так же, как и полгода назад. Федоту показалось, что он только вчера ушел отсюда. Сейчас он и не помнил, почему оставил тогда эту веселую беспечную девчонку. Ведь им было так хорошо вдвоем. Оксана стояла совсем рядом, старательно накладывая повязку. Федот чувствовал тонкий аромат ее только что вымытых волос. Глаза невольно скользнули по тонкой белой шее и утонули в нескромном вырезе халата. Отвести взгляд не было ни сил, ни желания. Дыхание участилось. — Ну, вот и все, — Оксана провела ладонью по повязке и подняла глаза. Их взгляды встретились. Она почувствовала легкую дрожь во всем теле. — Что-то не так? — прошептала она. Веки Федота дрогнули. Он почти неосознанно шагнул вперед. Они оказались совсем близко, их разделяли считанные сантиметры. Федот осторожно провел здоровой рукой по щеке Оксаны и откинул ее светлые волосы. Девушка стояла не шевелясь. Ее губы приоткрылись, а дыхание стало неровным. Не в силах больше сдерживаться, Федот жадно впился губами в губы Оксаны. Ему нужно было снять стресс, забыться, хоть на время не думать о случившемся, и Оксана была сейчас как нельзя кстати. Его рука сползла вниз и принялась ласкать нежную грудь. Сквозь тонкий шелк халата он почувствовал, как налился и затвердел ее сосок. Девушка на секунду оторвалась и испустила легкий стон. Федот потянул за пояс халата и быстрым движением скинул его с нее. — Как же твоя встреча? — задыхаясь, прошептала Оксана. — Черт с ней, успею, — Федот подтолкнул ее к кровати. — Я так соскучился по тебе. Оксана легла на еще не убранную кровать и протянула руки Федоту. Федот, не отрываясь, смотрел на ее красивое стройное тело, на небольшую вздымающуюся грудь с торчащими сосками, плоский живот, ноги, полусогнутые в коленях. Его глаза лихорадочно заблестели. Оксана приподнялась на локтях и вызывающе посмотрела на нависшего над ней мужчину. Ее губы призывно дрогнули. — Что ты медлишь? — прошептала она… … Когда страсти улеглись, Федот взял телефон и быстро набрал номер. Оксана прильнула к нему. Ее язык пробежал по его животу. — Алло, приветик, это я… Я уже на месте… Да, нормально. За сегодня, думаю, управлюсь… Так что к вечеру вернусь, ждите… Спасибо, и тебе того же. До свидания. Федот швырнул сотовый на кресло. Александр Николаевич провел Женю мимо исправно несших службу милиционеров в отделение реанимации. У входа в палату интенсивной терапии он придержал ее. — Помните, о чем я вас просил? Будьте предельно спокойны. Держите себя в руках. — Я помню, доктор, — Женя поправила белый халат и, немного помедлив, вошла в палату. — Только не долго! — крикнул вслед Александр Николаевич. — Я подожду за дверью. Палата предназначалась для одного человека и, действительно, была оборудована по последнему слову техники. Равномерно работал аппарат искусственного дыхания. Пищал непонятный прибор, фиксируя работу сердца. Пахло лекарствами. Но Женя не видела и не слышала ничего. Весь мир мгновенно перестал существовать, как только она увидела самого любимого и дорогого человека на свете. Костя, бледный и сильно похудевший, лежал на широкой больничной кровати. Его нос и рот закрывала полупрозрачная маска. Женя заметила подключенную к нему систему и кучу датчиков. Несколько минут она стояла, не шелохнувшись, и как завороженная смотрела на мужа. Усилием воли, совладав с собой, она сделала несколько несмелых шагов. Глотая слезы, Женя опустилась на корточки рядом с кроватью. — Костенька, любимый, — она взяла его ладонь в свои и осыпала поцелуями. — Костенька, — она прижалась щекой к его руке… Время пролетело быстро и незаметно. Дверь бесшумно открылась. В проеме появилась голова Александра Николаевича. — Женя, пора. На сегодня хватит. — Да, да, сейчас, — закивала девушка, пряча слезы. — Я люблю тебя, Костенька, — она встала. — Мы обязательно будем вместе. Прощание было коротким, но страстным. Федот не мог оторвать губ от губ Оксаны. Казалось, поцелую не будет конца. Они стояли в прихожей, нежно обнявшись. Федот был счастлив. Все прежние чувства вернулись вновь. Он подумал, что не все потеряно. Есть еще шанс начать новую жизнь. Теперь у него есть то, ради чего стоит жить. Вот только разделаться со всем и… Мысль о том, что сегодня произошло и что еще предстоит сделать, вернула его на землю. — Все, Ксаночка, пока. Я обязательно вернусь, клянусь тебе. Только жди. Оксана улыбнулась, в глазах заблестели слезы. — Ладно, уж, поверю еще раз. — Я вернусь, милая, — он поцеловал ее и вышел за дверь, — вот увидишь. Оксана стояла, прислонившись к двери, и смотрела на Федота полными слез глазами. — Милый, я всегда знала, что ты вернешься, и мы будем счастливы. — Мы обязательно будем счастливы, — махнув на прощание, он исчез в кабине лифта… После встречи с Оксаной Федот вел машину совсем в другом настроении. О том, что случилось утром, он старался не думать. — Господи, сколько времени я потерял. Ведь все могло сложиться иначе, если бы я тогда не ушел… Оксаночка, — Федот врезал кулаком по рулю. — Вся жизнь могла сложиться иначе! Справа у дороги Федот увидел рекламную вывеску автомойки. Он бросил взгляд на часы — десять минут одиннадцатого. — Успеваю. Чем черт не шутит, — Федот повернул руль, — вдруг следы какие остались. Спустя некоторое время отмытая до блеска, сверкающая на солнце «семерка» выехала на дорогу, и на большой скорости помчалась к городу. Прищурив глаз, журналист Сергей Рудаков, с любопытством разглядывал серебряную монету в футляре из оргстекла. Влад, сидевший рядом на диване, наблюдал за ним со снисходительной улыбкой. Между обшарпанной тумбочкой и столом мирно спал Феликс. Они уже около часа сидели в кабинете Влада и рассматривали коллекцию монет — гордость и предмет поклонения Влада. Он давно обещал ребятам принести ее в отдел, но решился только сейчас. — Что это за железка? — так ничего и не поняв, спросил Сергей. — Железка?! Ха! Серебро! Павловский рубль. Очень редкий, между прочим, — в голосе Влада слышалось негодование. — Ничегошеньки ты, Сергей, не понимаешь. — А я и не спорю, что в этом деле я пенек, — Рудаков отбросил монету на диван и взял другую. — О, этого мужика я знаю! Николай II! Помнишь, я как-то про одного гоп-стопщика писал? Когда начинал еще только. В «Нашем времени». Так вот, у него на груди точно такая же физиономия была выколота. Он мне и сказал, что это Николай II. — А ты, небось, подумал, что это его директор школы, — Влад начал складывать разбросанные по дивану монеты в шкатулку из орехового дерева с орлом и свастикой на крышке — военный трофей дедушки. — Ничего я не подумал, — обиделся Сергей. — И вообще, не такой уж я чайник в истории, как тебе кажется. — «Изюминка» выпуска новостей, семь букв, — крикнул с кресла долговязый следователь Юрий Маканин. — А? Чего? — не понял Влад. — Скандал, — ответил Сергей. — Подходит, — Юра вписал слово в клетки. — А я в детстве значки собирал, — Сергей передал Владу несколько монет. — У меня их было, у-у… море. А потом не знаю, куда и делись. Пораздавал все. Осталось сейчас десятка два, и те не знаю, куда сунул. Вообще, чего я только не собирал. И марки, и открытки, даже гербарий был. Ничего не сохранилось, ексель-моксель. — Да ты и сейчас такой, — Чернышев достал еще один альбом с монетами и дал его Сергею, — берешься за все и ничего до конца не доводишь, это не есть гуд! — Ладно тебе, — Сергей надул губы, — любишь бочку на меня катить, — он посмотрел на Юрия. — И перед следствием позоришь. Зато к работе я отношусь серьезно, и здесь любое начатое дело довожу до конца! — Проблемный вопрос для женщины, семь букв, — отозвался Юра. — Возраст, — Сергей перелистнул очередную страницу альбома. — Эх, жалко, что они не золотые. Сейчас бы никакой нужды не знал, — Влад мечтательно прикрыл глаза. — Всю жизнь хотел найти клад. Плюнул бы тогда на эту работу и зажил нормальной жизнью. Как белый человек. — И чем бы ты занялся? — Сергей отвлекся от разглядывания коллекции. — В деревню бы уехал, надоела эта суета. — А там ты чего забыл? — Дом бы построил. Такой, чтобы все закачались. И обязательно птичник бы развел — кур самых редких пород, гусей, уток… Сергей прыснул. — Представляю тебя с лопатой, чистящим помет. Вот умора! — Смейся, смейся, — Чернышев собрал монеты в альбом и спрятал его в ящик. — А может, фермерством бы занялся. — Ты и коров доить умеешь? — ехидно поинтересовался Сергей. — Надо будет, научусь. Не велика наука.