– Судя по вашему виду, не скажешь, что вы пишете под диктовку. – Вы мне льстите. Стюарт вместе с нами поднимается на открытую веранду и, понизив голос, заявляет: – Не знаю, почему мама согласилась встретиться с вами. Он ждет, что кто-то из нас ответит. Мы молчим. – Вы ведь знаете, она неважно себя чувствует. В прошлом году умер мой отец. – Примите мои запоздалые соболезнования, – произносит Джессика. – Они были женаты более сорока лет. Джессика наклоняет голову и щедро посылает волны сочувствия, которые вкупе с ее красотой вызывают у Стюарта слабость в ногах. Я стараюсь отойти на задний план. Эта ее часть работы. – Представляю, как тяжело это отразилось на вас обоих, – говорит Джессика, наполнив голос достаточным количеством эмпатии. – Да. Вы же знаете, что я никогда не видел Фредерика. – Конечно знаю. – Отец познакомился с мамой уже после гибели Фредерика. Но я всю свою жизнь постоянно слышал о нем. Мама не просто вышла замуж и переехала. – Стюарт смотрит в сторону и тяжело вздыхает. – Я это к чему. Фредерик давным-давно мертв, но мама до сих пор сильно страдает по нему. – Стюарт, я представляю, как вам тяжело все это видеть, – говорит Джессика. Я едва удерживаюсь, чтобы не выпучить глаза. – Пожалуйста, не огорчайте ее сверх необходимого. Договорились? Джессика кивает. Стюарт смотрит на меня. Я копирую ее кивок. Стюарт ведет нас в гостиную с высоким потолком, застекленной крышей и светлым паркетом. Ванессе Хоган перевалило за восемьдесят. Она превратилась в сухонькую старушку. Она сидит в кресле, со всех сторон окруженная подушками. У нее землистый цвет кожи. Макушка прикрыта платком – безошибочный признак химиотерапии, радиации или иной напасти, разъедающей ее организм. На высохшем лице выделяются большие ярко-синие глаза. Джессика направляется к ней, протянув руку, но Ванесса указывает на диван, стоящий напротив кресла. Старуха не сводит с меня глаз: – Кто это? Ее голос звучит молодо, не слишком отличаясь от голоса на пресс-конференции, где она тогда заявила: «Я прощаю их». – Это мой друг Вин, – отвечает Джессика. Ванесса Хоган с недоумением смотрит на меня. Я ожидаю ее вопроса, но она снова переводит внимание на Джессику: – Миссис Калвер, почему вы захотели встретиться со мной? – Вы ведь знаете про убийство Рая Стросса. – Да. – Я хотела бы услышать ваши мысли на этот счет. – Нет у меня никаких мыслей. – Наверное, вам было очень тяжело, – продолжает Джессика. – Все прошлое вдруг вернулось к вам. – Прошлое вернулось ко мне? – Гибель вашего старшего сына. Ванесса улыбается: – Думаете, проходит хотя бы день, когда я не вспоминаю Фредерика? По-моему, это великолепный ответ. Я бросаю взгляд на Джессику. Она делает новую попытку: – Когда вы услышали, что Рай Стросс найден… – Я простила его, – перебивает ее Ванесса Хоган. – Причем уже давно. Я их всех простила. – Понимаю, – говорит Джессика. – Как по-вашему, где он сейчас? – Рай Стросс? – Да. – Горит в аду. – На лице Ванессы появляется озорная улыбка. – Я-то его простила, а вот Господь вряд ли. – Она медленно поворачивается ко мне. – Как ваша фамилия? – Локвуд. – Вин Локвуд? – Да. – Он украл вашу картину. – (Я не отвечаю.) – Вы поэтому приехали сюда? – Отчасти. – Из-за Рая Стросса вы потеряли картину. Я потеряла сына. – Я не провожу сравнения, – говорю я. – Я тоже. Так зачем вы здесь, мистер Локвуд? – Пытаюсь найти кое-какие ответы. Кожа на ее руках напоминает пергаментную бумагу. Вижу следы от внутривенных игл. – Другую вашу картину так и не нашли, – говорит Ванесса. – Я узнала из новостей. – Да. – Так вы ее разыскиваете? – Отчасти. – Но это лишь малая часть ваших поисков. Я права? Наши глаза встречаются, и между нами проскакивает что-то сродни пониманию. – Мистер Локвуд, скажите, чтó вы на самом деле ищете? Я оглядываюсь на Джессику. Она не вмешивается. – Вы когда-нибудь слышали о Патрише Локвуд? – Полагаю, это ваша родственница. – Двоюродная сестра. Ванесса садится повыше, жестом прося рассказать подробнее. И я рассказываю: – В девяностые годы было похищено около десяти девочек-подростков. Их против воли удерживали в хозяйственном сарае, не очень далеко от Филадельфии. Их истязали месяцами, возможно, годами, постоянно насиловали, а затем убивали. Удалось найти тела лишь нескольких жертв. Она пристально смотрит на меня: – Вы говорите о Хижине ужасов? – (Я молчу.) – Я по кабельному смотрю много криминальной хроники. Насколько помню, это дело так и не было раскрыто. – Вы правы. Она пытается удержаться в сидячей позе. – Значит, вы думаете, что Рай Стросс… – Есть доказательства его причастности, – говорю я. – Возможно, он действовал не один. – Одной девушке удалось сбежать. Это и была… – Да. Это и была моя сестра.