— Не оправдывайся. Я прекрасно знаю, как в бедных регионах обстоят дела с отношением к политической машине. Поверь, мы делаем всё возможное, чтобы эту ситуацию улучшить. Рине показалось, что что-то подобное она слово в слово слышала от Президента и его свиты в одном из прямых эфиров, которые включала её мама на кухне за готовкой. Сначала они мешали Рине сосредоточиться на учёбе, но монотонность и однообразность речи политиков, в конце концов, не мешали работать, а даже наоборот вводили в состояние рабочего потока. И всё же, переехав в Академию, Рина не включала больше эфиры. — Прогуляемся? Граф заметил, что девушка задумалась. Портить ужин разговорами о работе ему не хотелось. — Да, с радостью. Рина забежала в комнату, взяла куртку. Граф накинул пиджак на плечи поверх атласной рубашки. Они шагнули за порог. После Индиры стояла бодрящая свежесть. Сумерки лёгкой тенью легли на верха ельника, а через ветки ещё пробивались лучи закатного солнца. Оранжевый контур зелёных лап выглядел, как нарисованный пейзаж, и Рина залюбовалась. Они шли медленно по тропинке, удаляясь в лес. — Давно я не гулял тут. — Почему? Рина посмотрела на графа. Статная фигура мужчины казалась такой же величественной, как и ели за его спиной. А аромат его парфюма смешивался с древесными нотами ельника. Он повёл плечом. — Даже не знаю… Какой смысл? — В прогулках? Рина удивлённо посмотрела на него. — Стой, ты правда не понимаешь? А ну-ка остановись. Граф насмешливо сдвинул брови, но послушался. Рина подошла к нему ближе. — А теперь посмотри вокруг. Что ты видишь? — Рина. — Давай, мистер Дартер. Ответь мне. — Ёлки. Кусты. Палки валяются. — Ты совсем не романтик… Неужели ты не видишь, как красивы эти деревья? Эти идеальные лапы елей, с их мягкими иголочками и чудесным запахом хвойной смолы. А листья, опавшие с боярышника, пахнут землёй, прошедшим дождём и чуть отдают сладостью ягод. А наверху… Рина посмотрела наверх, и графу невольно проследил за её взглядом. — … а наверху, вот там, видишь? Уже звёзды виднеются. Чуть станет темнее, и увидишь созвездия. А ещё, послушай, слышишь? Граф не понимал: — Что слышу? — Ничего. Тишина. Это ели укрывают нас от звуков мира, и дают послушать тишину. И это самый прекрасный звук, который только может быть в лесу. Но потом, если прислушаться, то ты услышишь, как бежит ёжик и ветка хрустит под его лапой, как птичка скакнула с ветки, и ветка выгнулась со скрипом, и как сухая кора потрескивает от ветра. Рина посмотрела в глаза мужчины, те чуть тлелись золотым светом. — Понимаешь? — Наверное… Граф не понимал, но не хотел её расстраивать. Что-то в её восторженном взгляде было такое, что самого его невольно заставляло проникнуться настроением девушки. Рина зашагала дальше. — Я часто ходила гулять в лес у дома. — Не боялась? — Да что же в лесу страшного? Нет, не боялась. Ведь мы не у дикого леса жили. Так, чуть с тропинки свернёшь, и вышла на дорогу… Я собирала грибы и ягоды. В хороший день приносила ведро черники, и мама пекла пироги для нас с Бетти. — Мило. Хотел бы и я… Граф не договорил. Сработало устройство в его кармане. Граф достал небольшой квадратный девайс, который светом и звуком взывал ко вниманию. — Что это? Впервые такое вижу. Граф вздохнул и отключил устройство. — Это пейджер нового поколения. Использую для безопасной связи по рабочим вопросам. — А, работа… — Да, пора возвращаться. Они быстро дошли обратно, и спокойное настроение Рины уходило с каждым шагом, приближающим её к дому. Графа уже ждал один из стюартов у заведённой машины. Прежде чем сесть, он сказал: — Не сиди долго за книжками. Думаю, я сегодня не вернусь домой, ложись пораньше. Завтра увидимся. И уехал по своим важным делам. Рина вздохнула чуть печально и пошла на конюшню, порадовать себя общением с конями. — Танатос, ну как так! Такой благородный конь, а весь извалялся в какашках и опилках! Рина счищала засохшую грязь с боков коня, тот блаженно фыркал и периодически тыкал носом в плечо Рины, требуя ласки. Девушка чесала конью морду и продолжала тереть. Танатос вдруг прижал уши и вытянул нос вперёд. — Что такое? — Салют, дорогая. Ингвар появился, словно из ниоткуда, напугав коня. Тот заржал и отскочил назад, Рина успокаивающе хлопнула его по шее. — Ингвар! Нельзя так подходить к лошади. Они пугливые. — Да ну? Вот эта махина? — Ты сюда вообще заходишь? Не знаешь, как себя с ними вести? — Принцесса, мне хватает и того, что я торчу на кухне. А навоз за ними убирает конюх. — Ни разу его тут не встречала. Рина вышла из стойла и закрыла дверь. Танатос беспокойно водил ушами. — Всё потому, дорогая, что конюх приходит утром, пока ты возишься с книжками. — Понятно. Зачем ты пришёл? — Ну что ты такая грубая? Может, я тоже захотел пообщаться с коняшками? Они ведь такие милые. Танатос недвусмысленно заржал. — Научишь меня? — В другой раз. Я собиралась спать. — Бяка. Рина посмотрела на Ингвара. Стюарт гадко улыбался и пялился на девушку. Глаза его опустились ниже. Рина сняла куртку перед чисткой и осталась в футболке с вырезом, открывавшем ложбинку груди. И сейчас взгляд стюарта упёрся прямо туда. — Ладно, спокойной ночи. Рина поёжилась и быстро прошла мимо. Ингвар крикнул ей вслед: — Можешь не стараться. Рина остановилась. — Ты о чём? — она глянула на него через плечо. Стюарт оскалился: — Не ты тут первая, не ты последняя. Понимаешь, о чём я? Девушка не ответила, развернулась и убежала в дом. Ей не хотелось думать о том, что Ингвар имел в виду. Наспех приняв горячий душ, она нырнула под одеяло. Рука потянулась к книге, но, словно послушавшись графа, Рина не взяла роман, а выключила свет. Ингвар развалился в гостиной, потягивая красную жидкость из бокала. Напротив него сидел стюарт с голубыми огнями в глазах. Они курили трубку, передавая друг другу и затягиваясь по очереди. В гостиной стояла кромешная тьма, клубился дым и поблёскивали зелёные и голубые огоньки глаз. — Что за цирк он устроил, — протянул Ингвар, втягивая дым. — Эта идиотка даже не понимает, что никто бы просто так не пустил её в архив. Ингвар выпустил огромное кольцо дыма и хмыкнул: