— Ты можешь ее вытащить? Можешь?! Скажи, что можешь! — Не сходи с ума… она всего лишь в обмороке. — Врешь, Велигор! Не похоже это на обморок! — Кир, не мешай, мне нужно сосредоточиться… — Прости… только помоги ей, умоляю! — Я сделаю все, что в моих силах и даже больше. *** В голосе любимого мужчины звучала боль. Почему ему плохо? Она не хотела, чтобы он страдал… но не могла приблизиться к нему, найти его, выйти из тумана. Туман, густой, молочно-белый, сдавался плотным и осязаемым на ощупь, как клочки ваты. Она тонула в нем, вязла, с трудом переставляя тяжелые ноги. Туман… Туман… Туман… Кругом туман. И холод. Холодно… холодно, как же ей холодно… Зубы выбивали громкую дробь, за которой голос мужчины становился глуше. Зато все отчетливей слышался зов. — Иди ко мне… Лиля, иди ко мне… И она пошла в сторону, откуда доносился призыв, в надежде выбраться из тумана. Глава 2 — Кир, мама права, ты не выходил из палаты больше суток, — увещевая, мягко проговорила Аня, — сходи домой. — Не хочу. — Ладонь Булатова, накрывшая руку спящей невесты, чуть дрогнула. — И не могу. — Все ты можешь, только не хочешь, вообразив себе глупости, — грустно прошептала Лидия. — Поешь, освежись, переоденься — и назад. Тебе, правда, надо принять душ и смыть грязь. Или ждешь, чтобы она до конца осыпалась сама? — невесело пошутила Аня. Вервольф, взглянув поочередно на озабоченных его состоянием родственниц, перевел взгляд на безмятежное лицо Макаровой и покачал головой. — Никакие это не глупости, мама. Я больше не оставлю Лилю одну, в мое отсутствие с ней обязательно что-то случается. Нет, я не уйду, не уговаривайте. И да, Ань, — он строго посмотрел на сестру, и кивком подбородка указал на дверь санузла, — душ я принимал, так что не наговаривай. Данилевская слабо улыбнулась. — Зато небритостью и вчерашней одеждой ты похож на мятое чудище. Лиля проснется — и испугается. — Вот взяла бы и принесла мне что-нибудь на смену. — Иди сам и возьми. — Жестокая ты, Анька… — Аня права, Кир. — В голосе Булатовой звучало неприкрытое беспокойство. — С Лилей и ребенком все хорошо, сын. Опасность миновала, и она просто спит. — Если уйду, с ней что-то случиться опять. И на этот раз я не успею. Анна закусила губу. Ей было жаль брата до слез. Он не смыкал глаз, сидя рядом с невестой, больше суток. Понятно, что для вервольфа это пустяки, и дефицит сна незначителен. Однако не стоило забывать, что Киру и самому досталось вчера: сначала намял бока Вожак восточной стаи, затем бой с воинами жрицы Смерти и ранение посеребренным серпом. Ему следовало бы хотя бы выйти на свежий воздух. — Ты преувеличиваешь, Кирилл. Больница под охраной, и Мара, я убеждена, еще не скоро осмелится приблизиться к Лиле. Все хорошо, братик. — Нет, ты не понимаешь, да, Ань? И ты тоже, мама. Лиля осталась жива и не потеряла ребенка только благодаря везению. Чудо, что чистильщики открыли нам с Велигором переход к ней, да еще и не уехали, а наоборот доставили в больницу. — Да, повезло, что это была группа Градовой, — кивнула Данилевская. — Другие вряд ли захотели бы вам помочь. — А я о чем вам говорю? Счастливое стечение обстоятельств, которое, может, больше не повторится. Поэтому я больше никогда не оставлю Лилю одно дольше, чем на четверть часа. Женщины быстро переглянулись. — Но так нельзя, сынок… — Почему, мама? — Потому что вы не сиамские близнецы, нельзя быть постоянно рядом с любимыми. Ты задушишь Лилю своей заботой. — Кир, не сходи с ума! — не выдержала Аня. — Ты нас пугаешь своей неадекватностью! Если ты отлучишься на пару часов, с ней ничего не произойдет! Мы будем рядом! — Сын, твоя будущая жена в целительном сне и проснется ближе к вечеру или вообще завтра. Ты зря изводишь себя… Оборотень выпустил руку Макаровой и спрятал лицо в ладонях. — Я действительно схожу с ума, да? — Да, сходишь, Кир, пора притормозить и вспомнить, что ты сильный и адекватный мужчина, а не дрожащий слюнтяй, шарахающийся от тени. — Спасибо, сестричка, за красочность описания. — Пожалуйста, братик, обращайся. Улыбнувшись, Данилевская ласково взъерошила темные волосы мужчины. — Хорошо. Я съезжу домой. — Он решительно поднялся со стула, и магички радостно встрепенулись. — Но я ненадолго. Мать и дочь не сразу выдохнули с облегчением — ждали, что Кирилл, передумав, вернется. — Мой брат одержимый, — потрясенно прошептала огневичка. — Сколько мы его уговаривали? Два часа или больше? — Вервольфы обычно все трепетные по отношению к своей паре. Я бы не возражала, чтобы он сидел здесь безвылазно, но не в таком состоянии. Сейчас проедется по городу, увидит солнышко, синее небо, услышит птичек и его попустит. А то уж слишком он себя накрутил — ждет ужасов там, где их быть не может… — Солнышко и синее небо, скорее всего, не увидит, — Аня указала на собирающиеся за окном грозовые тучи. — Ты поняла, о чем я. Дело не в солнце и небе, а в потери чувства реальности. — Да поняла я все… Так, к слову пришлось… Мать и дочь некоторое время молчали. Лидия, откинувшись назад в кресле, сидела с закрытыми глазами. Аня, пересев на место брата, наблюдала, как портится погода. И чем темнее становился кусочек небосвода, который ей удавалось рассмотреть за стеклом, тем мрачнее становилась магичка. — Ма, слушай, а если он прав? Что если та чокнутая вернется за Лилей? Старшая огневичка вздохнула. — Паранойя заразна… Успокойся, Хемминг заверил, что Велигор основательно потрепал дамочку в некромантском поединке, и она долго будет зализывать раны. — Лиле повезло, что брат у нее сильный маг. — Угу, это почти компенсирует то, что в родственники ей достается занятная семейка. Аня фыркнула. — Уж кто бы говорил! Про вас с Владленом и его братьями тоже всякое рассказывают. Дочка вампирозависимая, сын — неисправимый нарушитель законов, принимаете в стаю не только волков, но и вертигров… Лидия светло улыбнулась. — Да, мы такие, чем я не перестаю гордиться… Кстати, хочу кофе. — Надо было не отказываться от электрочайника, когда предлагала медсестра-хозяйка, — веско заметила Аня. Булатова поморщилась.