Точку по левую руку от Лили — Восток — заняла Малинкина. Приглашенная Аней в последний момент от безысходности, она единственная, кто выглядел абсолютно спокойной и равнодушной. А там кто знает? Может, далеко не равнодушной, если Кир до сих пор ей нравился. Так некстати Макарова вспомнила, что забыла спросить у Ани: эту ли магичку в целях проверки отбил у Кирилла младший брат, тем самым доказав, что искренних чувств она к оборотню не испытывала? Или была еще одна? Глупости, конечно, интересоваться подобным, но знать хотелось не из-за ревности, из-за обыкновенного любопытства. А еще, незаметно следя за Малинкиной, она так и не поняла, почему вроде бы нормальная девчонка стала отверженной. Дрогнувшим голосом Данилевская принялась читать древнее заклинание — воззвание к Огню. Отвлекшаяся ранее Лиля вновь погрузилась в себя. Она искала искру своего Дара. Частичку безначального Пламени, которая, как считала когда-то, погасла навсегда, а затем вспыхнула в минуту смертельной опасности год назад. — Я призываю Огонь! — произнесла Анна, и фитиль свечи в ее руках вспыхнул сам собой. — Да подарит Пламя очищение! От танцующего на ветру оранжевого язычка свечи отделился крохотный шар света, подлетел к Лиле и в ожидании застыл. По земле, от ног Данилевской и до хвороста, протянулась полоса из огня. — Я призываю Огонь, — торжественно проговорила Юлия. И стихия отозвалась — в мгновение ока зажгла ее свечу. — Да подарит Пламя исцеление! Второй светящийся золотым шар завис за Лилиной спиной. Еще одна огненная линия пролегла к дровам, не касаясь их. — Я призываю Огонь! — возбужденно воскликнул Ярослав. И радостно заулыбался, когда пришло зримое и ослепительное подтверждение, что он услышан. — Да подарит Пламя гармонию! Третий шар засиял справа от Макаровой. Запылала очередная полоса. Замешкавшись на несколько кажущихся вечностью секунд, Малинкина глухо промолвила ритуальную фразу: — Я призываю Огонь. Свеча зажглась не сразу — держащая ее девушка даже побледнела в ожидании. Но световой шарик и огненная черта на земле появились незамедлительно, стоило прозвучать завершающим словам призыва: — Да подарит Пламя силу! Линии из незатухающего огня протянулись также и между магами, образуя вокруг посвящаемой круг. Огненный круг с четырьмя лучами внутри, которые алчно тянулись к сухим дровам, но послушно ожидали разрешения. Равносторонний крест, замкнутый в кольце из алого пламени. Заминка четвертой участницы Лилю испугала. Очарование красотой ритуала прошло. Взамен появился страх: у нее не получится. Не получится… Она не сумеет принять стихию! Еще девушке не верилось, что все это происходит с ней. Здесь и сейчас. Хотелось проснуться и понять, что посвящение стихии в компании молодых неопытных магов — ночной бред. И он скоро закончится. Напрасные надежды. Это не сон. Это клятая реальность! И от того, как она себя в ней поведет, зависит будущее многих людей. Прерывать ритуал нельзя — Лиля помнила об этом. Оставалось только собраться с духом и идти до конца. Твердое решение принять свою судьбу освободило от страха. И девушка умиротворенно закрыла глаза. Четыре голоса в унисон произнесли: — Гори, сестра! Четыре золотых шара врезались в тонкую фигуру в белом. Взвилось пламя костра — получив позволение, огонь жадно принялся за угощение. Лиля не могла сделать вдох. Не от боли, нет. От ощущения наполненности. Безраздельности с нахлынувшей на нее мощью. Пламя вошло в тело, в сердце, в разум, в душу. Ярое, неистовое, всепоглощающее пламя… Первое желание — оттолкнуть, отринуть, отвергнуть — тут же растворилось в бесконечном свете. Она чувствовала Огонь, ощущала его текучую, безграничную энергию и величие. Стихия, войдя в ее мир, стала ее миром. Очищенная пламенем, озаренная светом и наполненная его силой она открыла глаза… … и сделала вдох. Костер разгорелся и, пожрав почти все подношение, опасно приблизился к девушке. Лилю обжигал жар огня. Вовремя она вышла из транса. Еще чуть-чуть — и языки пламени начнут лизать ноги и березу за ее спиной. Без заклинания, произнесенного вслух или выраженного жестом, одним взглядом она приказала костру погаснуть. И оранжево-красные лепестки начали никнуть, оставляя на головешках седой пепел. — Морана… Морана… Морана! — Раздалось отовсюду полузабытое имя. Раздражающий и уже знакомый зуд охватил тело магички. Считанные минуты назад она ждала его, сейчас же он стал для нее страшной неожиданностью. Казалось, из-под кожи лезли черви, безжалостно прогрызая себе путь. Хотелось кричать, царапать себя, кататься по земле… Но отблески истинного Огня позволили контролировать порыв. Боль — необходимость, через нее наступит освобождение от нежеланного наследства деда. Морщась, Лиля выдернула из петли ленты правую руку и подняла вверх — широкий рукав белого балахона сдвинулся, оголяя предплечье. По коже, извиваясь, текли темные знаки. Как сползающиеся в одно место для зимовки змеи, древние письмена собирались на ладони, заполняя ее чернотой. — Морана… — Морозный шепот, от которого стыла душа. — Услышь верную дочь твою… Лиля, ослепленная все еще горящим костром, не видела жрицу, и от этого девушке стало не по себе. — Морана… — Имя богини Смерти звучало вкрадчиво, тревожно и со всех сторон. — Яви свой лик… Жестом магичка приказала огню стихнуть — и он… не послушался. — Морана! — выкрик, хлесткий как плеть, заглушил гуденье пламени и потрескивание дров. — Ниспошли свою благодать, Великая Жница! Тьма набросилась на Лилю, выбивая землю из-под ног. *** Ритуал шел, как надо. Это было первое, если не считать собственное, посвящение, на котором присутствовала Аня, да еще вдобавок и в качестве проводящей его. Она многого не знала и не умела, но чувство, что Лиля справляется, не покидало девушку. И оттого душа ее парила, переполненная радостью и величием момента. Посвящение удалось. Они смогли! Только она утвердилась в верности своих ощущений, как появились они. Люди в черных балахонах и с серпами в руках. — Не разрывайте круг! Готовьтесь перехватить контроль! — силясь перекричать фанатиков, наказала Аня огневикам. За переживаниями, что Лиля не примет стихию и сгорит в безначальном Огне, Данилевская забыла о жрице. Жрица же о них помнила. И явилась, чтобы провести свой ритуал, дисгармонирующий с огненным. — Морана… Морана… Морана! — Неслось отовсюду имя древнего божества смерти. Женщина с длинными черными волосами, выпущенными из-под капюшона, устремилась к Макаровой. — Держите круг! — крикнула Анна. — Они не пройдут! Огненный заслон, вспыхнув, безжалостно опалил нарушительницу. Взвизгнув, Мара отскочила. В воздухе запахло паленым. — Держите круг! — повторила девушка. Став на колени, и баюкая обожженную руку, жрица прохрипела: — Морана, услышь верную дочь твою… Яви свой лик, Морана… Ниспошли свою благодать, Великая Жница! Магичка в ужасе закричала — Лиля, их стойкая Лиля, рухнула прямо в костер. — Контроль над пламенем! Или она сгорит!.. Данилевская могла не уточнять, почему придется сдерживать огонь вместо Макаровой. Редко когда потерявший сознание маг оставался при этом неуязвимым для своей стихии. Если, конечно, в последнюю секунду он не окутывал себя щитом. Лиля вряд ли принадлежала к подобным уникумам. — Пропусти меня, девчонка! — гневно прошипела позади Ани жрица. — Я должна подойти ближе! — Нет, посвящение не закончено. — А мне плевать! — Подождите еще немного — Лиля должна сама погасить ритуальный огонь или… В нетерпении Мара не дала ей договорить: — Пропусти, иначе я пройду сама. И то, как я это сделаю, тебе не понравится. Данилевская промолчала, подняв свечу выше. И жрица от угроз перешла к действию: что-то прошипев, отошла в сторону. Бледные губы искривила издевательская усмешка. — Ты еще сама меня позовешь… Лихорадочно думая, что делать, Аня пыталась дозваться Макарову. — Лиля, вставай! Быстрее! Вчетвером, без тебя, мы не сумеем долго сдерживать огонь. Лиля!