– Эй, все будет хорошо, ладно? Не о чем переживать. Эмили заказывает глаза, Логан пожимает плечами. Они оба поворачиваются и смотрят в противоположные окна. Они не убеждены. Было легче, когда они были малышами. – Зачем тебе Дженнифер? – тихо спрашиваю я. – Она не определилась. Ее показания были неоднозначными. – В каком плане неоднозначными? – Она сказала, что ее не было в комнате, когда мы все обсуждали. Наверное, чтобы иметь возможность встать на любую сторону. – Но это не так. – Да. – Зачем ей это говорить вместо того, чтобы придерживаться своей версии? Разве это не ослабляет их позицию? Он шепчет, помня о присутствии детей: – Так и есть. Мне кажется, это значит, что она готова заключить сделку. Я борюсь с волной гнева, бурлящей и грозящейся выплеснуться. – А Фред? – Это самое странное: Фред признался, что они отказались. – Да ну! – Да, разве это не странно? – Я могу это понять. Он подтвердил, что слышал, как Карла и Патрик тоже отказались? – Может быть. Думаю, да. Я не знаю. Мне нужно поговорить с Дженнифер. – Разве? – спрашиваю я. Джейк не реагирует на мой комментарий, он просто вытаскивает телефон и отправляет сообщение. Предположительно, Дженнифер. Я негодую. Мы не общались с тринадцатого апреля. Она когда-то была одной из моих лучших подруг. Это невероятно грустно. Джейк, наверное, замечает печаль, мелькнувшую у меня на лице. – Послушай, не беспокойся об этом. Предоставь это мне, – он многозначительно смотрит на детей. Я знаю, он пытается напомнить мне о том, что мы можем потерять. Он напоминает мне, что я предана и обязана им. Меня раздражает, что ни один из них не надел наушники. Обычно их внимание практически невозможно привлечь, но я знаю, что, нарочито внимательно наблюдая за проносящимися мимо машинами и дорогой, они, несомненно, чутко прислушиваются к нашему разговору. Возможно, богачам потому и приходится ездить в таких больших машинах, чтобы они могли перешептываться о сделках, победах, пактах и перемириях. – Какой бардак. Это все так грязно, – бормочу я. Джейк поигрывает запонками на своей рубашке. Они новые (от Deakin and Francis). Костюм у него тоже новый (Tom Ford), как и рубашка (Brioni) и галстук (Stefano Ricci). У него даже носки и нижнее белье новые (Calvin Klein). Он выглядит свежо, с иголочки, дорого. – Я теперь совсем новый человек, – радостно сказал он, одеваясь этим утром. Мне пришлось копаться в выброшенных чеках, чтобы понять, сколько стоил этот новый человек. К моему потрясению, больше десяти тысяч. – Наверняка нам просто стоит отпустить ситуацию. Подождать, пока все поутихнет. Лотерейная компания поверит нам, потому что Фред поддержал нашу историю. – Этого не случится. Пирсоны все еще будут нам противостоять. Нам нужно перетянуть Дженнифер на нашу сторону. Мне надо с ней поговорить. Ты не можешь просто надеяться на лучшее, Лекси. Надо предусматривать худший вариант. Здесь на кону миллионы, – Джейк тянется сжать мне колено. Это движение посылает дрожь и пульсацию по моему телу. Странно, но спустя все эти годы я по-прежнему таю в его руках. Карла с Дженнифер любили говорить, что мне сильно повезло с мужем, который может вызвать у меня такие ощущения. Иногда я не уверена в этом. Несколько мгновений никто из нас не решается заговорить. Наконец он произносит: – Я сначала высажу вас с детьми у дома, а потом поеду прямо к Дженнифер. – Без меня? – Да. Будет лучше, если я сам это улажу. Мы едем домой в тишине. Густой, вязкой, унылой тишине, затапливающей дома печалью и сожалением. Когда мы возвращаемся домой, дети расходятся по своим комнатам. Логан, наверное, будет играть в Fortnite, а Эмили, скорее всего, снова погрузится в онлайн-шоппинг. Я вздыхаю. Я знаю, что мне нужно вернуть их в школу и в рутину, но Джейк меня в этом совсем не поддерживает, а сами они, очевидно, этого не хотят. У меня нет сил бороться со всеми сразу. Пока Джейка нет, я пишу Фреду благодарность за его показания. Он тут же отвечает, и мы обмениваемся несколькими сообщениями. Я открываю журнал, но не могу сосредоточиться и читаю одни и те же три строчки статьи раз двадцать подряд. Я ищу мою старую копию «Мэнсфилд-парка» Джейн Остин. Я проходила это произведение на подготовительных курсах и с тех пор перечитала его раз десять. Остин провозглашала: порядочность побеждает. Этот роман как лакомство для мозга, а мне нужно сбежать от своего мира. Странно, если учесть, что я живу в сказке. Когда Джейк наконец-то возвращается, он несет в руках несколько дорогих картонных упаковок с ленточками и веревочными ручками. Водитель помогает ему разгрузить машину. Очевидно, он нашел время побаловать себя еще одним заходом в магазины. Дети сбегают по лестнице посмотреть, что он купил. Я не могу говорить при них свободно, но отчаянно хочу знать, что произошло. – Ты поговорил с Дженнифер? – шепчу я. – Да. – И? – Я предложил им по миллиону фунтов каждому, если она изменит свою историю и подтвердит нашу. Полностью отвернется от Пирсонов. – Что ты сделал? Мы были вместе достаточно долго, чтобы я знала, что он всегда нападает, если чувствует себя виноватым или обманутым. – Я не этого хотел, Лекси. Но не думаю, что у нас есть выбор, – Джейк роняет свертки на пол и вылетает из комнаты. У нас небольшой дом, не так много мест, где можно пообижаться или позлиться. Джейк хлопает несколькими дверьми, топая по дому, но его ярости требуется больше пространства, ей нужно выплеснуться наружу. Он выходит в сад и, к моему полнейшему удивлению, начинает вскапывать овощную грядку. Я наблюдаю за ним. Я слышу удары лопаты о землю, а потом кряхтение моего мужа, когда он отбрасывает почву в сторону. Что он делает? Овощную грядку нужно было перекопать, но он роет с такой силой, словно собирается добраться до Австралии. Я знаю его, он очень подвижный. Когда мы были в университете, он играл в разные командные виды спорта каждые выходные и по средам. Но помимо этого, если он нервничал из-за задания или приближающегося экзамена, ему нужно было находить другой выход эмоциям. Он выходил на пробежки, ходил в тренажерный зал, занимался энергичным сексом. Наверное, сегодня он предпочитает взяться за сад, а не за меня. Я вздыхаю и заставляю себя наполнить чайник, затем открываю шкафчик, нахожу несколько кружек. Копаюсь в чайных пакетиках и упаковках молока. Я выношу две чашки горячего чая в сад. – Хочешь чаю? Все знают, что это универсальный знак примирения. Джейк замедляется, потом кивает, бросает лопату на землю. Мы садимся на низкий забор. Тогда я и замечаю, что он даже не снял костюм. Его новый, дорогущий костюм. Его брюки покрыты грязью до колена. Я злюсь на него, но решаю, что не стоит из-за этого ссориться. Наши отношения колеблются, пошатываются. Я не буду ругаться из-за чего-то, что может исправить химчистка. – Все будет в порядке? – спрашиваю я. – Конечно, – говорит Джейк. Его тон не такой уверенный, как его слова. – Мы выиграли, Лекси. Ты должна мне довериться. 16 Услышав открывшуюся дверь, она повернулась и негодующе уставилась на него. Она не знала, зачем вообще согласилась с ним встретиться. Сообщение наконец-то пришло. Оно просто гласило: «В то же время. В том же месте». Оно было оскорбительно в своей краткости. Оно было запоздалым и отрывистым. Она хотела проигнорировать его. Но это было слишком заманчиво. Ей нужно было услышать, как он объяснит свои действия. Поэтому да, она была там – в то же время, в том же месте. Они встречались в этом отеле почти каждый вторник после обеда больше двух лет подряд, не считая Рождество, дни рождения супругов и прошлую неделю. Они выбрали этот конкретный отель, потому что он был расположен удобно для него, недалеко от одного из его важных клиентов. Его начальник думал, что он тратил много часов на обеспечение их прибыли и лояльности. «Долгие, скучные встречи», – всегда говорил он. Она не работала. Вторая половина вторника была удобным для нее временем, потому что она делала укладку по понедельникам, а маникюр – утром по вторникам. По средам ей нравилось плавать в клубе, по четвергам у нее были занятия йогой, по пятницам она часто ходила по магазинам или встречалась с подругой за обедом. Он идеально вписывался в ее жизнь по вторникам после обеда. Просто очередное развлечение. По крайней мере, так она думала сначала. Сексуальное, очаровательное, красивое развлечение. Она всегда восхищалась им. Годами. Она понимала, что не совсем хорошо питать симпатию к мужу подруги, но, несмотря на создаваемую видимость, никогда особо не зацикливалась на правильных поступках. Она считала, что их переоценивают. В любом случае она, может, и оставила бы все как было, если бы он не дал ей понять, что тоже ее хочет. Он инициировал их связь. Не так ли? Или это просто одна из тех вещей? Неизбежных? Она не верила в судьбу или подобные сказки. Она не была романтиком и судьбу считала оправданием для тех, кому слишком лень прокладывать собственный путь. Она думала, что в жизни есть узнаваемые схемы, ведущие к предсказуемым исходам. Она считала его жену ханжой. Он конкурировал с большинством мужчин, со всеми, кто зарабатывал больше него, что однозначно относилось и к ее мужу. Его это задевало. Добавьте сюда минимальное влечение. Та-дам! На каком-то уровене это длилось дольше двух лет – намного дольше, чем секс. Между ними всегда была искорка флирта, готовая разжечься. Он часто соглашался с ее мнением, даже если это подразумевало, что он противоречил своей жене. Он внимательно слушал ее, в то время как муж иногда перебивал ее посреди фразы или, хуже того, засыпал на середине ее предложения. Это было так унизительно. Когда все три семьи ездили отдыхать вместе, и она надевала бикини, его взгляд блуждал по ее телу. Исследовал. Бросал вызов. Если она просила его помочь ей намазать спину солнцезащитным кремом, он спешил протянуть руку помощи. В новогоднюю ночь вместо дружелюбного поцелуя в щеку он крепко целовал ее в губы. Достаточно быстро, чтобы это выглядело по-дружески, достаточно долго, чтобы намекнуть на что-то большее. Он начал прижимать ее ближе, когда они здоровались или прощались. Отношение сменилось с дружелюбного на «трахни меня». Это наконец-то произошло в конце одного из печально известных субботних ужинов. Она принимала гостей, поэтому весь вечер вскакивала, угождала другим, у нее едва было время поесть самой. Выпивка ударила ей в голову. По всей видимости, ему она ударила в другую часть тела. Сильно. Гости собирались расходиться, поэтому она пошла взять их пальто. Он был в туалете на первом этаже, как раз возле шкафа с верхней одеждой. Он вышел, когда она копалась в нем. Может, он ее поджидал? Он не валял дурака, не спрашивал ее взглядом или словами, он просто обхватил ее лицо руками и начал ее целовать. Без осторожности. Без сожалений. С настоящим намерением. Она не была ребенком и не «крутила динамо». Если она целовала мужчину, то она его хотела. Полностью. Пути назад не было. Они проскользнули в туалет, и он взял ее сзади, пока их супруги допивали кофе. Сексуальное, очаровательное, красивое развлечение. Он первым заговорил о любви, начал просить большего. Подбивал рискнуть. Говорил о возможностях. Сначала он ограничивал свои заявления определенными частями ее тела. Он говорил, что любит ее грудь, ее задницу, ее глаза. Потом он сказал, что любит ее смех. Что любит ее жестокость. Наконец он сказал, что любит ее. Что он влюблен в нее. Без всяких сомнений. Она поверила ему. Мужчины всегда хотели признаться ей в любви. И потому что она ему верила, она позволила себе думать, что, может быть, она тоже его любила. Или, по крайней мере, если не любила, то он не раздражал ее так сильно, как ее муж. Но потом, на прошлой неделе, он не пришел. На прошлой неделе, как назло, ее муж узнал об измене и сказал ей собирать чемоданы. Он не пришел, когда она больше всего в нем нуждалась, потому что он выиграл в долбаную лотерею. Теперь она презирала его. Он бросил ее. Она хотела сделать ему больно. Очень больно. Но она любила его. Могла ли она его вернуть? Она бы никогда не навредила ему. Она не знала, что выбрать. Возможно, ей еще удастся перетянуть его на свою сторону, поэтому она постаралась. На ней было облегающее платье. Она сходила на депиляцию и надела кружевное бордовое белье, просто на всякий случай. Потому что еще был шанс, не так ли? Что он объяснится, что он еще ее захочет. Или, по крайней мере, возьмет ее. На кону стояло много денег. Очень много. Все было неопределенным. И хотя получался ясный перевес четырех голосов против двух, двое украли себе победу, поэтому она решила поставить на обе стороны, прикрыть все пути к отступлению. Сегодня она разыграла неплохое представление перед адвокатами, но не была уверена, что люди из лотерейной компании поверили в их с Фредом и Пирсонами историю. Ей пришлось пустить в ход всю свою находчивость и очарование, чтобы все закончилось в ее пользу. Сказав, что она была в туалете, она отправила Джейку послание. Когда она получила его сообщение, стало ясно, что он все понял. Четко и ясно. Она никогда не думала уйти от мужа ради Джейка. Когда ее муж узнал об их романе и кричал ей «просто уйди на хрен, убирайся с глаз моих, иди к нему», у нее не было намерений этого делать. Она планировала остаться и посмотреть, утихомирится ли все. Она была не из тех женщин, которые могут жить с бедным мужчиной. А Джейк был, до очень недавнего времени, бедным мужчиной. Она могла неплохо развлекаться с бедным мужчиной, но в качестве мужа ей нужен был обеспеченный человек. Ей нравилось жить в Грейт Честере, и она никогда не выжила бы в Литтл Честере, как Лекси. Она не хотела работать и помогать оплачивать счета, ей нравились маникюры, педикюры, укладки. Конечно, теперь Джейк был очень обеспеченным мужчиной. Невероятно богатым, если точнее. Ей было за что побороться.