В комнате было прохладно. Занавески тихонько колыхались от утреннего ветерка, с улицы доносилось веселое чириканье. Антон сидел на голубом коврике для душа, скрестив ноги перед собой. Не открывая глаз, он скомандовал: – Садись, как я. Вон туда, на коврик. – Он безошибочно указал на разложенный рядом темно-синий коврик. – Тебе нужно научиться быстро находить баланс. Спать хотелось дико, но еще больше – отвлечься от кошмара. Я кое-как уселась на коврик и закрыла глаза. Тут же вернулась картинка: мигающий свет из-под потолка, маячащие перед глазами спины, эскалатор вдалеке. – Почувствуй свои стопы, – размеренно начал Антон. – Икры. Колени. Бедра. Почувствуй живот. Грудь. Шею. Руки. Расслабь тело. Сделай глубокий вдох. И глубокий выдох. Спасаясь от видения, я открыла глаза. Прислушалась. За стеной негромко сопел Ваня. Где-то в глубине коридора Сметана драла обои. У Наума был тот же утренний ритуал… – И еще раз вдох. Выдох. Отпусти мысли. Отпусти эмоции. Отпусти себя. – Антон широко развел руки в стороны, будто собирался обнять дерево. – Выдыхай. Я подавила зевок. Если не закрывать глаза надолго, картинки не вернутся. – Теперь встань. Опусти руки к земле. Расслабь спину. Медленно, по одному позвонку. Пока Антон поднимался, я снова зевнула. Настенные часы показывали семь пятнадцать. Я медленно поднялась, чувствуя себя мешком с опилками. Последний раз физическая нагрузка у меня была в одиннадцатом классе на уроке физкультуры. Это получается сколько? Три года назад. Посмотрела бы я на него после такого перерыва. – Теперь вдохни и потянись руками вверх, как будто приветствуешь солнце. Я представила себе девушку из статьи про богиню мести, которая машет в небо приветственным жестом, и неожиданно для себя улыбнулась. Дрожащие руки неуверенно поднялись, кожа на заживающих от осколков ранах натянулась. – Выдох. И еще раз. Руки вверх. Картинка девушки с вороном на плече не отпускала. Или может, на ней алый плащ? Может, она укутана в него, чтобы никто не различил хрупкую девичью фигурку, которую так легко сломать. Под плащом у нее, допустим, стальные латы, а еще ниже бархатное красное платье… Я почувствовала, как что-то легкое, легче самого воздуха, мазнуло меня по щеке. Антон резко развернулся, ошаривая комнату взглядом. – Ты откуда это взяла? Я провела пальцами по гладким перьям у бедра. Они были холодными и твердыми, будто выкованными из стали или железа, и едва ощутимо пульсировали, отзываясь на мое прикосновение. Офигеть. Я, что, представила это? Тогда где хруст осыпающегося печенья? Я подняла руку, ощутив на запястье вес кованых браслетов, и прикоснулась к виску. К шее спускались тяжелые кованые кольца. «Браво, моя радость, – вдруг раздался в голове голос Лестера. – Наконец-то ты выглядишь так, как я себе представлял. Может, еще посох в руки? Или лук? Нет, постой, лучше копье!» Я зажмурилась. «Ты где?» Лестер давно не говорил со мной так. Но то, что у него достало сил даже на такой разговор, – добрый знак. Ну или признак того, что я окончательно сбрендила. «Где ты?» – мысленно повторила я. Молчание. «Лестер!» «Не ори так… У меня уши закладывает. Я совсем недалеко». «Где?!» Но он уже замолчал. С ним исчезло и мое видение. Я потрогала волосы – никаких украшений и обручей. Обычное нерасчесанное со сна гнездо. Антон выглянул из окна. – Ты бы поосторожнее с этим. Пока правит Юля… Я тоже подошла к окну. Верхушки деревьев раскинули кроны так близко, что можно было потрогать зеленые листочки. – В этом виде Хельга столетия назад водворяла Зиму по всей земле, – пояснил Антон и снова подозрительно на меня покосился, точно ждал объяснений. Но я сама ничего не понимала. Кроме того, что Лестер жив. Жив! И нашел меня. Может, он прямо сейчас стоит под окнами и наблюдает? Я высунулась из окна, но меня тут же беспардонно втащили обратно. – Осторожно, тут тебе не первый этаж, – недовольно проворчал Антон. – Пошли лучше завтракать. Я слышала, как по дороге на кухню он шарахнул кулаком в дверь Вани. – Проснись и пой, да! Ваня вяло отозвался через стенку. Я поспешила в ванну, пока та свободна. В квартире с двумя мужчинами это была почти роскошь. * * * Ваня ввалился в кухню, протирая кулаками глаза и с шарканьем передвигая ноги. Футболка на нем была не просто мятая, а как будто пожеванная. Штанины волочились по полу. Он не глядя приземлился на диван и пробормотал что-то, отдаленно напоминающее «Доброе утро». Я сидела напротив, обхватив горячую чашку и вдыхая аромат с нотками шоколада. Антон варил кофе, способный поднять из мертвых, и к концу недели я уже начала к нему привыкать. По кухне плыл сладкий запах свежих булочек. Антон с кухонным полотенцем через плечо разогревал сковороду. – Будешь омлет? Ваня едва заметно мотнул головой и поморщился. – А ты, Вера? Я покачала головой, ложкой размешивая сахар. Мысли блуждали далеко. Лестер жив. Костя похоронен на Архиповском кладбище. А я не заплатила за наряд из стали и перьев частичкой души. Может, не так уж и плохо быть Зимней Девой? День обещал быть жарким. На часах еще не было восьми, а через приоткрытое окно уже проникал липкий воздух с приторным ароматом жасмина. Небо было чистое и безоблачное, солнце шпарило вовсю. – Что, опять нездоровится? Антон вылил яичную массу на раскаленную сковороду и включил телевизор. «Ответственность за взрыв взяли на себя…» Он выругался под нос и быстро переключил на другой канал – там молодые мужчины и женщины танцевали в парке под тягучую музыку, тесно прильнув друг к другу. На женщинах красовались короткие однотонные платья и блестящие туфли с тонкими ремешками, на мужчинах – небрежно расстегнутые белые рубашки и голубые джинсы. – У тебя яичница сгорит, – подал голос Ваня и налил себе кофе в чашку с надписью «make your choice». – Нормально все. Антон передвинул дымящуюся посудину на свободную конфорку. – Это где они? – Ваня заинтересованно уставился на экран. Внизу бежала желтая строка с текстом. – Ага. Приглашаются молодые люди… Интересно. Музыка ускорилась, и кавалеры синхронно повернули своих партнерш. Камера выхватила лица парочки на переднем плане. Парня я узнала сразу: это был подставной контролер, напомнивший мне Эдгара. Соломенные волосы забраны в низкий хвост, в ухе сверкают три серебряных колечка. На очередном аккорде он наклонил блондинку в красном платье почти к самой земле и медленно провел ладонью в сантиметре от ее тела. Это было так чувственно, что на мгновение я перестала дышать. – Вау, – восторженно выдохнул Ваня. – Надо запомнить адрес. «Летняя Дева». Запомни, Вера, Большая Декабрьская… Тут я вспомнила. Парня звали Тёма. А его стройная партнерша, которая сошла бы за живую рекламу фитнес-клуба, наверное, и есть Летняя Дева. Антон выложил омлет на тарелку и, шуганув кошек, обернулся к телевизору. Ругнулся и выключил. – Ну и зачем ты вырубил? – накинулся на него Ваня. – Сам ничего нового не пробуешь и другим не даешь! – Они не тебя ищут, уж поверь, – отрезал Антон. – Откуда ты знаешь? – Оттуда. – Антон принялся за яичницу. – А ну кыш! – Он отпихнул Сметану, которая, улучив момент, запрыгнула на диван и все-таки отхватила кусок. – Я хотя бы пытаюсь что-то делать! Что-то пробовать. А ты торчишь в своей школе! Я поперхнулась кофе. Если Антон учитель, то я королева Англии. – Ага, а ты ее даже не окончил. Ваня с чувством поставил чашку на стол, так, что жалобно звякнула вся посуда. Кошки бросились врассыпную. Ошалевшая Сметана запрыгнула на спинку дивана в паре сантиметров от моего плеча, и к звону посуды добавился треск рвущейся ткани. – Может, и окончил бы, если бы у меня была нормальная жизнь, а старший брат не подзатыльники раздавал, а общался хотя бы иногда, как с человеком! Антон смерил Ваню хмурым взглядом, но промолчал. – Короче. Сообщи, когда найдешь, что ответить. – Прихватив чашку с кофе, Ваня гордо покинул кухню.