— Сколько в нашем распоряжении верёвок? — Двести двенадцать в длину. — Ты наизусть знаешь, что у нас есть и в каких количествах? — спросил Рошар. — Да, — ответила Кестрел. — Поди ещё и сможешь рассказать наизусть? — Да. — Сколько мешков зерна для лошадей? — Шестьдесят два. Играй. Можешь считать, как тебе заблагорассудится, ты всё равно проиграешь. — Попытки отвлечь её, как правило, оборачиваются полным крахом, — сказал Арин принцу. — Ну, сыграй тогда ты с победительницей, — отозвался Рошар, — и я смогу понаблюдать за твоей манерой игры. Арин вновь проверил кролика на готовность и снял его с огня. — Нет. Кестрел, к своему удивлению, ощутила, как сердце укололо разочарование. — Почему это? — спросил Рошар. Арин срезал мясо с костей на тарелку. Кестрел, которая не была до конца уверена, хочется ли ей услышать ответ Арина, заговорила сама: — Для чего тебе верёвка? — Ну же, удиви нас, Арин, — сказал Рошар. — Вот как мы это проворачиваем — он придумывает нечто гениальное, а вся слава достается мне. — Расскажи, — попросила Кестрел. Арин поставил тарелку. — Я не стану играть, потому что даже когда я выигрываю, — я одновременно и проигрываю. Для нас это никогда не было просто игрой. Рошар, который лежал, растянувшись на боку на траве, согнув локоть, в качестве опоры, и уложив щёку на ладонь, приподнял брови, глядя на девушку. — Я спрашивала о верёвке, — пробормотала она. Рошар перевёл взгляд с неё на Арина. — Ну да, верёвка. И почему мы не говорим о том, о чём на самом деле и должны? * * * Они заняли позиции. Кестрел выжидала с канонирами за тонким рядком деревьев, граничащих с холмом, с которого открывался хороший обзор на дорогу. Ветер терзал листья. Деревья скрипели. Канониры, в основном геранцы, нервно поглядывали на проект Арина. Большая часть солдат почти весь день орудовала двуручными пилами, топорами да верёвками. Всем, что нашлось пригодного для подобной работы в тележках с припасами. Арин обвязал каждый ствол и закрепил веревки далеко в лесу. Каждое дерево было уникальным, его длина, диаметр, наклон. Все стволы установили под разными углами. После того, как деревья были привязаны на уготованные им позиции, солдаты подпилили их у основания — но не до конца. — Когда валорианцы подойдут, — сказал Арин, — режьте верёвки. — Ты хочешь меня убить, — сказал Рошар. — Какая нелепость. Принц обычно встречает свой конец в сражении. Он не может быть раздавлен упавшим деревом. Держу пари, ты неправильно связал все эти стволы. Улыбка дернула уголок губ Арина. В воздухе висели опилки вперемешку с песком. — После всего случившегося, — сказал Арин Кестрел, — я не позволю, чтобы ты пострадала из-за дерева. — Я, — многозначительно заявил Рошар, — ты имел в виду меня. Но Арина уже и след простыл. А вскоре и Рошар ушёл в противоположном направлении. * * * План состоял в организации засады. — Ну и как генерал выстроит своё войско, согласно имеющейся ширины дороги? — поинтересовался у Кестрел Рошар. Кестрел перестала водить пальцами по истрепанной карте. — Она не может знать наверняка, — сказал Арин. — Будь я на его месте, то шла бы в первых рядах с кавалеристами — офицерами, — ответила девушка. — Новобранцы бы шли за повозками, которые я разместила бы посередине. Следом бы шла пехота с несколькими доверенными офицерами, на всякий случай. Я бы выбрала тех офицеров, которые не стали бы жаловаться, что придется идти в арьергарде с низшими чинами. Опытных. Достойных. Но пару-тройку. Лучников и арбалетчиков расставила бы по флангам полка, чтобы они были готовы в любое мгновение обрушиться на холмы. Он знает, что есть риск столкновения. Если мы готовимся в осаде поместья Эрилит, то есть смысл в том, чтобы отправить на север небольшую группу солдат, отслеживающих все их передвижения. Он готов к тому, что обоз станет мишенью. Если мы уничтожим обоз, то выбьем у него почву из-под ног. Это не означает, что нападение станет полной неожиданностью. Но нам дает преимущество мощь нашего нападения и умение использовать оружие, с которым ему нечем тягаться. — Значит, не будем обманывать его ожиданий, — сказал Арин. — Небольшая группа солдат может напасть с линии фронта, дабы привлечь внимание генерала, в то время как наши основные силы подготовятся в арьергарде. Генерал должен будет подтянуть свою оборону вперёд. Мы даже можем отделить их от центра. Их офицеры носят металлическую броню. Эффективнее будет обстреливать центр и тыл. Канонирам нужно будет как можно больше артиллеристов повалить вокруг телег… и, да помогут нам боги, пушек. — Небольшая группа солдат нападает на первые ряды валорианцев, — вслух начал размышлять Рошар. — Какой восхитительный способ самоубийства. Идеально подходит для тебя, Арин. — Но… — вмешалась Кестрел. Они оба посмотрели на неё и по сжатой челюсти Арина, она поняла, что Рошар озвучил ровно то, что Арин собирался непременно воплотить в жизнь. Взгляд Арина был хмурым. Он смотрел как-то отстраненно, в глазах читалась опасная напряжённость, от которой по телу девушки пробежали мурашки. И ей подумалось, а может, бог Арина всё-таки не плод суеверий. Может быть, прямо сейчас этот бог сидел в нем и что-то нашептывал. — Ты командуешь этой армией, — сказала Кестрел Рошару. — Это должен быть ты. Арин нападет с арьергарда. — Ну уж нет, это милое моему сердцу задание, моё. А ты, привиденьице, оставайся-ка с канонирами, — с ухмылкой возразил Рошар. Руки Кестрел сжались в кулаки. — Ты отправляешь меня на самый безопасный участок. — Я отправляю тебя туда, где твой отец не сможет тебя увидеть. Она размышляла о встрече с отцом. Она думала и о том, чтобы не встретиться с ним. И обе мысли парализовали её. — Ты не очень-то отличаешься от тех пушек, — сказал Рошар. — Нашего секретного оружия. Должно быть, генералу уже доложили, что ты сбежала из трудового лагеря, может быть, он даже догадывается, куда ты направилась… если, конечно, выжила в тундре. Но разве ему придёт в голову, что ты здесь, с этой армией? Но, в конце концов, он, вполне возможно, догадается. Он может узнать твой почерк, почувствует это в деталях, и при этом неважно, увидит он тебя или нет. Но я бы предпочёл (а Арин и того больше), чтобы он остался в неведении, насчёт твоего присутствия. Она начала протестовать. — Ты дала клятву, — весело сказал Рошар. — А для валорианок — это дело чести. Увидев, что его последние слова заставили её побледнеть от ярости, он улыбнулся и удалился. — Ты тоже хочешь, чтобы я осталась рядом с пушками? — обратилась девушка к Арину. — Рошар прав. — Он делает выбор, согласно собственным интересам. Он нахмурился. — Ему нет никакой выгоды ставить тебя рядом с канонирами. — А что насчёт твоей позиции? — Порой Рошар играет роль эгоистичного принца, чтобы никто не ждал от него ничего хорошего. Но он не такой. Он сделал правильный выбор. Для меня он выбрал то, что я сам бы выбрал для себя. Я хочу быть на передовой. Теперь, когда она среди деревьев ждала вместе с канонирами, поставленными под её командование, ей вспомнились слова Арина. Кестрел вспомнила, как хотела объяснить ему, что её преследовала навязчивая идея проникнуть в разум отца и с сожалением осознать, насколько похожи их мысли. Кестрел хотелось запрятать свой страх в белую шкатулку и отдать ее Арину. «И ты, — хотела сказать она ему. — Я боюсь за тебя. Я боюсь за себя и того, что станет со мной, если я тебя потеряю». «На войне нет места страху», — как-то сказал ей отец. — Будь осторожнее, — сказала она Арину. Он улыбнулся. И вот теперь он был где-то внизу, ниже ее поля зрения, за излучиной пустой дороги. Солнце щедро делилось своим светом. Пушкари заряжали оружие. Кестрел смотрела на дорогу, держа кинжал наготове. Цикады, размером с мелких птиц, перелетали с места на место.