– Прости, Оли. Я почувствовал, что мои щеки, шея и ворот рубахи мокры от слез. Остах начал массировать мои ноги, как я делал это недавно. – Я видел, как ты это делал, – словно подслушав мои мысли, сказал дядька. – Это поможет? – Не знаю, – признался я. – Не повредит точно. Остах приблизился ко мне вплотную так, что я чувствовал его прерывистое дыхание. – Ты должен был умереть, понимаешь, мой мальчик? – спросил он. Голос его прервался. – О чем ты? – со страхом спросил я. А ну опять за кинжал возьмется? Но кинжал продолжал покоиться в ножнах. – Я успел перекинуться парой слов с твоим братом. Посмотрел на то место… Ну, где ты сорвался. Облазил там все. Это было высоко, Ули. Очень высоко. А падал ты спиной вниз. После такого не выживают. Меня начала бить дрожь. – Я поклоняюсь своим богам, Ули. Но Матерь Предков спасла тебя в тот день. Она подставила тебе этого Антона, и вы оба выжили. Я не могу понять как. Но у богов свои правила, парень. Вы оба должны были погибнуть, ты – у себя, а Оли – здесь. – Тайна должна остаться с нами, – продолжил Остах. – Рокон и Гимтар не смогут принять такое. Они решат, что хитрая Йотль завладела тобой. Их рука не дрогнет. И потому запечатай свои уста, парень. – А ты? – спросил я. – Я долго наблюдал за тобой. Я видел, как ты заботишься о… – Он запнулся. – О себе? – с улыбкой спросил я. – Ведь это и есть я, дядька Остах. – Боюсь, это больше меня, парень. В моей голове подобное не уместится, – замотал он головой. И задумался. – Пожалуй, я буду относиться к тебе как к Оли, который внезапно поумнел. – Который резко поумнел и стал говорить и делать неожиданные вещи, после того как упал, но был спасен волей Матери Предков, – закрепил я ментальный якорь. – А ведь так все и было! – обрадовался Остах. «Ну вот и ладушки!» – с облегчением подумал я. Ощущение скинутого с себя груза было таким явственным, что мне казалось – я могу летать. Летать?.. С моими ногами? С досадой я ударил по безжизненной ноге кулаком. «Больно!» – чуть не вскрикнул тотчас. С чувствительностью все нормально. Будем надеяться, уровень медицины в Империи находится на достаточном уровне. Говорят, в Древнем Египте уже ставили пломбы и проводили трепанацию… Жажда созидательной деятельности была нестерпима. Мы ехали по холмистой огромной поляне. Сплошной нежно-розовый ковер цветков иван-чая покрывал все, насколько хватало глаз. Вдали, у леса, где особенно ярко светило солнце на южном склоне, кипрей уже начал пушиться. То и дело пух летал в воздухе, а обочина была покрыта им кое-где, в ямках, как снегом. – Пусть Йолташ наберет мне листьев этой травы, – попросил я. – Только не там, где белый пух. Лишь те, что с розовыми цветками. – Зачем? – недоуменно спросил меня Остах. – Надоело пить воду. Хочется напитка, который я… любил пить раньше, – ответил ему. «Как же здорово перестать скрываться! Здорово, здорово, великолепно!» Дома я и впрямь отдавал предпочтение копорскому чаю перед индийским. Я любил ходить в лес, потому сам собирал, ферментировал и сушил кипрей узколистый, или, как его привыкли называть у нас, иван-чай. А потом с удовольствием его пил. В невообразимых количествах: с мятой, чабрецом, сушеной малиной, листьями груши и яблони, черной смородиной… Остах подумал, огляделся – к тому времени наша арба стала в караване замыкающей – и громко крикнул: – Йолташ! Через пару мгновений парень уже был рядом. – Да, учитель. – Возьми суму побольше и собери листья вон того растения. С розовыми цветками. Йолташ нахмурил брови, удивленный, но послушно кивнул. Перечить учителю? Ха, дурных здесь нет! – Только… – Остах опять огляделся, – сделай так, чтоб тебя никто не видел. А суму потом сюда положишь, – и он похлопал по сену рядом с собой. – И молчок! Йолташ понятливо кивнул и уехал выполнять порученное. – А ты можешь объяснить мне, что здесь вообще происходит? – осторожно спросил я. – Дорчариан, Империя… Остах не ответил. И долго молчал. А потом сказал: – Нет. Не могу, – и развел руками. – Это не совсем мои тайны, парень. И слишком многое на кону. – Чем меньше людей знает, тем лучше, – понятливо кивнул я. Обрадованный Остах закивал в ответ. – Ты говорил с Алиасом об утренней битве? – спросил я. Информационный голод никуда не делся. И его требовалось утолить. – Какая битва! – рассмеялся Остах. – Так, стычка. – Мы всех убили? – Что ты! Почти все убежали. У нападавших все пошло не так. Ты со мной отошел… гм-м… в кусты. Алиас никогда не спит в шатре. Долгая служба приучила его спать под телегой, он и спит так всегда. Купца разбудил вот этот разбойник, – и Остах двумя пальцами погладил Кайхура. Тот поднял голову и зло тявкнул. Получилось очень тихо и совсем не страшно. – Вот так же он и тявкал в сторону леса. Буддал, не будь дураком, вздел доспех, натянул тетиву и своих поднял, кого успел. И встретил их стрелами. Он неплохой лучник. «Вот уж никогда бы не подумал…» Я взял щенка и посадил себе на грудь. – А ты у меня, оказывается, герой, мой маленький кролик? – сказал я, глядя в его красноватые глаза. Щенок улыбнулся мне во всю пасть и застучал по мне хвостиком. – Какой же это кролик? – удивился Остах. – Это какое-то маленькое чудовище… – Кайхур… Кайхур, – напевно произнес я. Щенок поднял ушки торчком. Хвостик замолотил еще сильнее. – Его зовут Кайхур. От подобных новостей Остах только головой покрутил. – А мне показалось или ты с Буддалом и раньше был знаком? – невинно спросил я. Остах огляделся: – И что, так сильно заметно? – Нет, – успокоил его я. – Просто я наблюдательный, а всерьез меня никто не принимает. Мальчишка – что с него взять! – Никак не могу привыкнуть к тебе, парень… – сказал Остах. – В свое время я имел с ним дело. И за эти дела его могут заковать в железо. – Он помрачнел, о чем-то вспомнив. – Но то дело прошлое. Хотя Буддал не должен был сейчас ехать с нами. Мы с Гимтаром проверяли. – Алиас подстроил? – Не подстроил, – мотнул головой Остах, – прямо попросил. Чтобы народу побольше в караване ехало. На дорогах Империи бывает неспокойно. – Вернемся к нападению, – попросил я. – Могу понять, для чего они хотели убить меня. Месть гворча и все такое… Но для чего им нужен был Голос Империи? – С чего ты взял? – быстро спросил Остах. – Шатры видел. И наш, и его – в решето. – Шатры-то я видел, – кивнул Остах. – У Алиаса спросил. Тот не знает. Или говорить не хочет. – А Алиас неплохой человек… – сказал я рассеянно, думая о чем-то своем. – С чего это ты так решил? – поинтересовался дядька. – Ты долго разговаривал с ним, и вы улыбались, – пожал плечами я. – Он учился вместе с дедушкой Эндиром. По-моему, он хорошо к нему относился. Да и мне он понравился. – Алиас не был его другом. И был намного моложе его: учились они в разных классах. Он очень опасный человек, Ултер. Послушай меня, – наклонился ко мне дядька. – Опасайся его! Не верь ему! Он меняет маски – как дышит. Он показался тебе добрым школьным приятелем Эндира? Таких масок у него полные сундуки! – Остах покрутил головой, надеясь найти взглядом Алиаса. Но не нашел. – Мы так и не поняли, как после падения Векса он смог стать Голосом Империи! И нынешний наместник, Сивен Грис, его на дух не переносит. – Как это? – заинтересованно спросил я. «Жаль все это слышать про имперца. Мужик только-только начинал мне нравиться». – А вот так! Формально Голос Империи наместнику не подчиняется! Докладывает, это не сомневайся, но не подчиняется! Во всех этих службах имперских и кто кому чего должен – сам клибб ногу сломит.