– Где эта женщина? – спросил Хродвиг старосту. – В хлеву, – кивнул тот в сторону сарая. – Приведите ее, – велел Хродвиг. Хоар встал и направился к сараю. Отодвинув деревянный засов, зашел внутрь. Вскоре он вышел, ведя за собой женщину. Растрепанная, в мятой, не раз латанной одежде и всклокоченных волосах запуталась солома. Заплаканное лицо прочертили царапины – след от чьих-то ногтей. Ссадины набухли и покраснели. Руки были связаны спереди. Через полуоткрытый рот также была пропущена веревка, завязанная на затылке. Хоар протащил ее за собой через весь двор и поставил перед Хродвигом, рядом с мужем. Тот покосился на нее и вздохнул. Хранитель приложил руку к губам, и Хоар начал развязывать кляп. – Я – Глава Хранителей земель Дорчариан. Твой муж обратился ко мне за справедливым судом. Женщина посмотрела на мужа, разглядела синяк на его лице – и слезы потекли по ее щекам. – Тебя зовут Эйда, верно? – продолжил Хродвиг. – Посмотри на меня. Та затравленно огляделась и выполнила то, что ей велели. Правый глаз смотрел на Хранителя, а левый косил куда-то в сторону и вверх. «Ведьма, – подумал Ули. – Ведьма – левый глаз на ту сторону смотрит, клиббам подмигивает!» – Почему тебя назвали ведьмой? Что ты скажешь мне в свое оправдание? – сурово спросил ее Хродвиг. Та опять огляделась, вытянула перед собой связанные руки. Лицо ее исказилось, как будто по коже прошла волна, и она замычала. Замолчав, она опять попыталась что-то сказать. Вид у нее при этом был такой, словно она пытается проглотить большой кусок. И не может. Кроме мычания, ничего слышно не было. Она вновь залилась слезами. – Развяжи ее, – раздраженно велел Хранитель помощнику. – И дай поесть. Хоар развязал веревки и усадил женщину. Придвинул тарелку с парой вареных яиц, к которым так и не притронулся староста. Не выбирая, бросил туда же хлеба и холодного мяса. Хранитель поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях. В тишине было слышно, как жадно чавкает женщина. Послышался шум льющейся воды, – Хоар придвинул большую кружку, которую женщина тотчас опустошила. Не чинясь, Хоар налил еще. За воротами слышался гул толпы. Хродвиг размял лицо руками и сказал: – Гони всех наших сюда. И мой дом на колесах тоже. Всех на конь, кроме нас троих. – Понятно? – спросил Хоар того охранника, что стоял в дверях дома. Тот кивнул. И молча направился к выходу со двора. – Расскажи мне о пропавших пастухах, – обратился Хранитель к старосте. – Так это… что рассказывать-то? Собрались, как обычно, по весне. Пока сдоили каждую овцу, пока стадо собрали… И отправились-то на прежние пастбища… Посылали к ним за брынзой. Раз, другой, третий – все хорошо было. Ездил человек в горы, каждому свою часть привозил. По надоенному весной. А потом… – Что за человек? – Так Ойдар, сын мой. – Зови сюда своего сына, – велел Хродвиг. Старейшина поднялся, с неодобрением посмотрел на Эйду, которая продолжала есть из его тарелки, и отправился в дом. Вскоре перед Хранителем предстал парень, чьи щеки еще не испробовали остроту бритвы. Был он так же рыж, как и его отец. – Ты Ойдар, сын старейшины Эйдира? – спросил Хродвиг. Парень оглянулся на отца, получил от него тычок в спину и поклонился Хранителю: – Да, господин. – Можешь звать меня Хранителем. – Да, Хранитель. – Что ты увидел, когда приехал на пастбище? – Так это… Овцы сбились, собаки не давали им разбрестись, Хранитель. Как меня увидели, овцы жалобно заблеяли, их не доили, господин… Хранитель, – поспешно поправился он. – А собаки радостно залаяли. – А люди, пастухи? – Никого не было, Хранитель. Я покричал, немного проехал вокруг. Увидел прогоревшие угли. Они там вечеряли. – С чего ты взял? – Так это… – совсем как отец, растерянно сказал Ойдар. – Котелок в жиру, немытый, рядом. Кошмы расстелены у костра. Бурдюки пустые рядом… – Что за бурдюки? – встрял в разговор Хоар. Парень растерянно перевел взор на нового дознатчика, но Хродвиг пристукнул посохом. Парень вновь посмотрел на Хранителя и ответил: – Пивом с них пахло… – И что, ты кричал, звал – в ответ ничего? А следы смотрел? Собак пускал? – Я и не кричал особо… – удивился в ответ парень. – И следы не смотрел. – Почему? – Так известно почему, – ответил Ойдар и понизил голос: – Всем известно… – Что всем известно, клиббы вас всех задери! – вспылил Хранитель. Парень сжался, и за него вступился отец: – Дозволь мне ответить, Хранитель! Хродвиг лишь нетерпеливо пристукнул посохом. – Джогу-Вара, – пояснил староста. – Рядом владения Джогу-Вара. Хранитель и Хоар переглянулись. А Ули хотелось кричать и крутить колесо, но предупреждения Хоара и боязнь того, что его выгонят, удержали от подобной неосмотрительности. «Джогу-Вара! Хозяин гор! Волосатый, длиннорукий и длинноногий! Про него кормилица рассказывала сказки на ночь! Он может разорвать заблудившегося охотника на части, а может одарить, и удача целый год не покинет счастливчика!» – Джогу-Вара… – устало повторил за старостой Хранитель. – Джогу-Вара. Чего еще я не знаю в этой истории? – Хродвиг вцепился в свой посох двумя руками и уставился на старосту. – Отвечай мне, Эйдир! Я и Великое Небо, меня пославшее, ждут от тебя ответа! – Все, господин! Все! – староста был готов бухнуться на колени. – Мы рассказали все! Дальнейшие расспросы прервало появление одного из чернобурочников. Он проскользнул сквозь приоткрытые ворота и коротко поклонился Хранителю. – Все наши здесь? – спросил его Хоар. Тот кивнул в ответ. Хоар повернулся к Хранителю, ожидая распоряжений. Тот опять спрятал лицо в ладонях, круговыми движениями растирая уставшие закрытые глаза. Наконец, убрав руки, он посмотрел на старосту и спросил: – С той стороны Ойдеты, – он махнул рукой в противоположную от их недавней стоянки сторону, – где кончается село, далеко ли кладбище? – Так это… – привычно начал староста, почесывая макушку. – Околица, пустырь, потом перепутье. Налево, значит, на пастбище скот гонят. А направо – кладбище недалече. Где баб хороним. Чего ноги зря бить… – Сейчас ты выйдешь к людям и скажешь, что суд будет на пустыре за околицей. И если, как мы выйдем, хоть один камень, хоть один комок грязи полетит в нас – ответ держать будешь ты. Как староста. По закону гор. Ты понял меня, Эйдир? – спросил старосту Хродвиг. Тот тяжело вздохнул и кивнул. Вся пятерка охраны собралась во дворе. Хоар посмотрел на них, серьезных и решительных, и спросил: – Немой остановился напротив выхода? Дверь в дверь? – Как обычно, – кивнул один из охранников. – Значит, и мы, как обычно. Выходим, прикрываем с боков. Ты открываешь дверь. Первым иду я. Потом – она, – Хоар указал на обвиняемую. – Потом Ули, затем Хранитель. Это понятно? – Он внимательно осмотрел всех. Они вышли. Толпа поредела – большинство отправились на пустырь. Усаживаясь последним, Хродвиг велел вознице: – Не гони, мы еще не все обсудили. Немой кивнул и пустил мулов шагом. Хродвиг устроился рядом с Ули, а напротив них сидели Эйда с Хоаром. Хранитель прижал к себе Ули и стал гладить по голове. Ултер хотел оттолкнуть Хродвига, но старик незаметно ткнул его под ребра, и мальчик понял, что сейчас не время. – Вот, Эйда, смотри – это Ули, славный мальчуган. Добрый и отважный. – Старик продолжал гладить Ултера по головке, как маленького. Ултер понял, что это игра, и сидел смирно. – А как зовут твоего сына, который ушел в горы? – ласково спросил старик. Эйда завороженно наблюдала за движениями сухой морщинистой руки старика, гладившей Ули. Вот она сама погладила кого-то воображаемого и произнесла: