- Да пошёл ты! Я слишком уязвим из-за своей семьи, этим ты и пользуешься. Что у тебя с Миланой? - Тебя это не касается, - покачал головой Матвей. - Я в твою личную жизнь не лезу, а ты не лезь в мою. - Милана моя дочь! - крикнул отец так, что я вздрогнула. - До тебя мне нет никакого дела, а до неё есть! - Милане двадцать один год. Она уже по всем канонам совершеннолетняя и взрослая, так что поумерь любопытство, Решетников. Могу лишь успокоить твоё отцовское волнение: Милана - последний человек в этом мире, которому я способен причинить зло. Я никогда её не обижу. - Почему я должен тебе верить, Белов? Особенно, после того, что произошло год назад? - А у тебя нет другого выхода. Но если у тебя есть хоть немного мозгов, ты и сам поймёшь, что я не лгу. Так вот. Два условия моего молчания: моя безопасность и твоё невмешательство в наши с Миланой дела. А сейчас мне пора, меня Милана ждёт. Надеюсь на твоё благоразумие. - А я на твоё. Давай, иди уже, я понял всё, - отец устало махнул рукой. Я подождала, пока шаги Матвея стихнут, и лишь тогда вышла из-за шторы. Мне стало даже жаль отца - настолько он испугался и побледнел, увидев меня. - Доча? - прошептал он. - Да, папа, это я. И я всё слышала. Знала, что вы с Матвеем будете разговаривать здесь, пришла раньше и спряталась. - Видимо, плохо я тебя воспитывал, недостаточно внимания уделял этикету. Не внушил, что подслушивать чужие разговоры нехорошо. - Даже если разговаривают два человека, которых я больше всего люблю в этой жизни? Даже больше самой жизни? - Не знаю, как реагировать на твои слова, дочь. - И я не знаю. Но факт остаётся фактом, папа: я люблю тебя и люблю Матвея, и при этом вы друг для друга самые первые враги. Вы по-настоящему ненавидите друг друга. - Зачем он тебе, доченька? Он старше тебя на тринадцать лет. Непонятно, где живёт. Непонятно, чем занимается. - Ты тоже старше Ольги на тринадцать лет, папа. Почти на четырнадцать. Не забыл? Отец плотно сжал челюсти, с яростью глядя на то место, где недавно стоял Матвей. Так, что если бы Матвей по-прежнему был там, то, наверно, превратился бы в горсть пепла. - Я дал Ольге уверенность, благосостояние и семью. Что может тебе дать этот авантюрист и проходимец? - Самого себя. А мне больше ничего и не нужно. Только Матвей способен сделать меня счастливой, только рядом с ним я живу полной жизнью. И вообще дышу. - Романтический бред, дочь! А его на хлеб не намажешь. - Не переживай за нас, папа, мы найдём, что намазать на хлеб. - За вас?! - Кстати, папа, ты тоже авантюрист, и далеко не всегда действуешь в рамках закона и совести. Взять хотя бы историю с Матвеем. Но я верю в то, что ты непричастен к смерти твоего дяди. - Спасибо, дочь, - горько усмехнулся отец. - Знатно вы с твоим великовозрастным кавалером припёрли меня к стене. - Подожди, - я подняла ладонь. - Но я записала ваш с Матвеем разговор... Я отчаянно блефовала, потому что не сообразила сделать запись. Я блефовала, а отец верил! Он во все глаза смотрел на меня, а лицо его стало почти зелёным. - Записала и успела переслать кое-куда. Поэтому, папа, если хоть один волос упадёт с головы Матвея по твоей вине... Ты понимаешь? - А ещё говоришь, что любишь меня, - папа покачал головой, в изнеможении опустился на один из стульев и плеснул в свой стакан ещё виски. - Предательница и шантажистка. Да и дружок твой наверняка сделал запись, куда ж без этого?! - Не бросайся такими громкими обвинениями, папа! Я всего лишь борюсь за свою любовь, так, как это когда-то делал ты. Только, в отличие от тебя, я никому не причиняю зла и никого не обездоливаю. И я меньше всего заинтересована в том, чтобы моя запись увидела свет. Просто предупредила. Мало ли, тебе вдруг покажется, что я вовсе не должна быть с Матвеем, и ты решишь убрать его с дороги. Мне нужны гарантии, что этого никогда не произойдёт. - Можешь быть спокойна, Милана. Этого никогда не произойдет. Я слишком дорожу тем, что имею. - Вот и отлично, папа! Я рада, что мы с тобой опять находим общий язык, прямо как в старые добрые времена. А теперь я пойду, а то Матвей, наверно, уже обыскался меня. Я поцеловала папу в щеку и выскочила из кабинета. Потом вышла из дома через кухню, сделала ещё небольшой крюк и появилась в саду со стороны беседки. Вскоре я увидела Матвея, и сердце моё бешено забилось. Он стоял возле музыкантов, исполняющих живую музыку, а в руках у него был шикарный букет. Проклятье! Со всеми треволнениями сегодняшнего вечера я совсем забыла о своём третьем задании. Раз уж Матвей самовольно выполнил второе, то... Я приближалась, умоляюще глядя на улыбающегося Матвея. "Пожалуйста, не надо!" - кричали мои глаза. Но Матвей либо не понял моей мольбы, либо не захотел понимать. Едва я приблизилась, как он сделал знак музыкантам, и те замолчали. - Дамы и господа! - громко сказал Матвей. - Прошу минуточку внимания! Извините за то, что столь бесцеремонно отнимаю ваше драгоценное время, но думаю, вы простите меня, когда узнаете, с какой целью я это делаю. Гости остановились, с любопытством глядя на Матвея. Разговоры стихли. - Я очень хочу разделить с вами этот поистине судьбоносный для меня момент, - продолжал Матвей. Я увидела, как из дома вышел отец и остановился неподалёку от музыкантов. - Чуть больше года назад, на празднике в этом доме я встретил прелестное создание, - продолжал Матвей. Теперь он смотрел на меня. - Эта девушка оказалась чудесной, самой лучшей, и ей единственной удалось сделать меня по-настоящему счастливым. Не буду вас томить: я говорю о Милане Решетниковой, дочери хозяев этого гостеприимного дома. И сегодня я хочу официально сделать предложение Милане. Матвей повернулся ко мне и встал на одно колено. Помимо букета, в руках он держал шикарную атласную коробочку серебристого оттенка. Она сама по себе была шедевром, и я боялась даже представить, какое в ней кольцо. Однако действительность превзошла все мои ожидания: кольцо из белого золота с огромным бриллиантом было фантастическим, необыкновенным. - Прошу тебя, Милана, стань моей женой! Провести всю жизнь с тобой - моё самое огромное, самое сокровенное желание. По саду пронёсся гул одобрения и восторга. Однако тут же идиллия была нарушена неожиданным событием. Я уже готова была протянуть руку Матвею и побыстрее сказать "да", когда раздался громкой голос Антона Русецкрго: - Стойте! Подождите! Это было настолько неожиданно, что я даже не сразу узнала голос Антона. Сам Антон решительно приблизился ко мне и тоже опустился на одно колено. В руках у него была коробочка из синего бархата, а в ней - кольцо с огромным сапфиром. - Я прошу тебя стать моей женой, Милана! - громко сказал Антон. - Я очень давно люблю тебя, с детства, а не без году неделя, как некоторые. Ты прекрасно знаешь меня и можешь быть уверена, что тебя впереди не подстерегают неприятные сюрпризы и открытия. Я всё сделаю для твоего счастья. Я была в таком шоке, что и сло́ва не могла вымолвить. Матвей и Антон продолжали стоять передо мной, опустившись на одно колено, и ожидали моего решения. - Мне кажется, выбор очевиден! Холодный и резкий голос принадлежал, конечно же, моему папе. - Молодость и определённость! Милана и Антон знакомы с детства, и у них нет за пазухой никаких сюрпризов, а в карманах - крапленых карт. Однако это моё мнение, а решать будет, безусловно, моя дочь. В течение нескольких секунд я смотрела на обоих соискателей, а в голове моей билась мысль: "Бойтесь своих желаний! Мечтала отомстить Матвею как следует, и вот он, случай! За что боролись, как говорится!" А уже через несколько секунд я подошла к Матвею и протянула ему свою руку. - Матвей, - громко сказала я. - Я очень люблю тебя! Люблю больше жизни. Стать твоей женой - моя самая заветная мечта. Сказав это, я вдруг заметила огромное облегчение в глазах Матвея. А когда он надевал кольцо на мой палец, его руки слегка дрожали. Неужели он не был уверен в моём выборе?! Ну и ну! Матвей встал, и мы с ним начали целоваться так, словно мы остались одни на всём белом свете, и никто нас не видит. Когда Матвей, наконец, отпустил меня, Антона рядом не было. Не было его и в саду - Русецкие покинули праздник. Мы с Матвеем почти сразу уехали домой. Ну как сразу? Сначала нас все поздравляли с помолвкой. Даже отец смог собраться с силами и изобразить хорошую мину при плохой игре. Мне было всё равно, ибо я мечтала только об одном: как можно скорее остаться с Матвеем наедине. Однако уже в машине я поняла, что всё не так легко и радостно, как хотелось бы. Начать с того, что Матвей повёз меня не в дом, а в мою квартиру. Взглянув в его напряжённое лицо, я не решилась задавать вопросы. Какая, в принципе, разница, куда ехать? Главное, чтобы Матвей там был со мной. Остановив машину у моего дома, Матвей вышел, открыл передо мной двери и подал мне руку, однако, когда я выбралась, он вернулся за руль. - Куда это ты собрался? - я не дала ему закрыть дверцу машины перед моим носом, как он собирался сделать. - У меня дела, Милана, - сухо ответил он. - В выходной день? В одиннадцатом часу вечера? - я продолжала держаться за дверцу двумя руками. - Мне нужен мой компьютер. - Значит, мы вместе должны были ехать в дом. Но и здесь ты прекрасно работаешь на моём компьютере, - не сдавалась я. - И вообще, тебе не кажется это странным - оставлять меня одну в вечер помолвки? Несколько секунд Матвей смотрел прямо перед собой, потом вздохнул и начал выбираться из машины. Так, первая преграда снесена. Пока преимущество на моей стороне. Я уже поняла, что Матвей догадался обо всём, прочитал мои мысли, как обычно, и мне придётся очень постараться, вымаливая прощение. От ужина и от чая Матвей отказался. Полчаса провёл за компом, а потом принял душ и лёг спать, сославшись на головную боль и усталость. Я тоже сходила в душ, выключила ночник и улеглась рядом с Матвеем. Он, казалось, крепко спал, отвернувшись от меня. Во всяком случае, дышал глубоко и ровно. Однако это меня не остановило. Из одежды на мне не было ничего. Обняв Матвея за пояс, я прижалась к нему всем телом. Не дождавшись реакции, положила ладонь на плоский живот Матвея, а потом медленно спустилась ниже. Отодвинула пояс его боксеров и осторожно сжала рукой член. Он тут же напрягся, мне даже делать больше ничего не пришлось.