Чувствую сквозняк: дверь моего кабинета открыта, а это значит, что со мной в комнате кто-то есть; должно быть, новый гость. Медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это, но на самом деле уже знаю. Во-первых, это запах «Шанель № 5» – такой классический, такой ожидаемый. Это сочетается с однотонным нарядом, украшающим ухоженную фигуру. Ни капли индивидуальности во внешности, которая сама по себе говорит вам всё, что вам нужно знать о ней. Черты лица жесткие и сохраняются благодаря регулярным посещениям пластического хирурга. Хирург из тех, кто делает превосходную работу, и только хорошо натренированный глаз может увидеть, что кожа не на 100 процентов натуральная. Слышится стук черного каблука «Маноло Бланик» (никогда не «Лабутен», «красный – показушно»), объявляющий, что она здесь и готова к надлежащему вниманию и уважению. – Привет, Сара, – приветствует меня Элеонора и без приглашения сокращает расстояние между нами. – Рада тебя видеть. – Она раскрывает руки для объятий, когда подходит ко мне, и хотя мы обнимаем друг друга, едва соприкасаемся. – Ты быстро приехала. – Слишком быстро. Я надеялась, что пройдет еще день или два, прежде чем она почтит меня своим присутствием. – Конечно. В конце концов, мы говорим о моем сыне. – Она высоко держит голову и прижимает к себе свою классическую черную сумочку «Шанель», садясь перед моим столом. Оглядываясь вокруг, говорит: – У тебя милый офис. Замечание в лучшем случае снисходительное. Я сажусь в свое рабочее кресло. Энн поднимает брови и пятится из кабинета. Элеонора явно не собиралась признавать ее присутствие. – А теперь расскажи мне, что происходит с Адамом. – Она закидывает одну ногу на другую и кладет ладони на колено. Элеоноре не понравится этот рассказ. Для нее Адам – идеал. Он – всё, что у нее осталось от покойного мужа. Отец Адама был управляющим страхового фонда и пять лет назад неожиданно скончался от сердечного приступа. Они говорят, что это было из-за плохих привычек в еде и стресса на работе, но мне нравится думать, что Элеонора сыграла свою роль. Она действительно требовательная женщина. Однако ради этого дела я отложу наши разногласия в сторону и продолжу проглатывать каждый укол, оскорбление и снисходительное замечание. – Адам подозревается в убийстве… – Невозможно. Мой мальчик никогда так не поступил бы! Нет смысла с ней спорить. Родители, как правило, бредят, когда дело касается их детей. Даже у Теда Банди[20] и Джеффри Дамера[21] были любящие родители, не подозревавшие о зле, таившемся в их отпрысках. – Он подозревается в убийстве своей любовницы. – Я смотрю свекрови в глаза, надеясь, что она поймет, о чем я говорю. Увидит, что Адам не так безупречен, как она думала. Может быть, это подарит ей ясность мысли. Она на мгновение прищуривается, затем расслабляется. – Он изменил тебе? – Связь очевидна, но я уверена, что она просто хочет, чтобы я сказала это вслух. Я киваю. Элеонора отворачивает от меня голову, вздернув подбородок. Я бы сказала, что она задирает нос, но он и так постоянно задран вверх. Она вздыхает. – Я хотела бы его увидеть. Мне нужно будет узнать все факты от Адама. – Она оглядывается на меня. Я снова киваю. – Он в больнице округа Принс-Уильям. – Что? Почему? – Участвовал в стычке в участке шерифа прошлым вечером. – Я не вдаюсь ни в какие подробности. – Мой бедный сын… Почему ты не сказала мне об этом с самого начала? Энн просовывает голову внутрь. – Сара, ты должна идти, если хочешь вовремя встретиться с шерифом Стивенсом. – Шериф Стивенс? Почему ты не идешь к Адаму? Я встаю со своего места, и она встает со своего, драматично перекидывая сумку через плечо. – Я собираюсь осмотреть место преступления, но после навещу Адама. – Я пойду с тобой. – Это не предложение, а требование. – Не пойдете. Это место преступления. Почему бы вам не устроиться, не поесть чего-нибудь? А я напишу позже. – Я перекидываю сумку через плечо. – Энн может вам помочь. – Мне не нужна помощь. – Хорошо, но мне нужно идти. Я свяжусь с вами позже. Быстро иду к двери своего кабинета. Проходя мимо, говорю Энн: – Я не уверена, что вернусь сюда сегодня, но, если что, позвоню тебе. – Хорошо. Иди. Я обо всем позабочусь. – Увидимся позже, Сара, – кричит Элеонора, а затем я слышу стук ее каблуков. * * * Час спустя я подъезжаю к дому у озера. Машина шерифа припаркована на подъездной дорожке, и он прислонился к ней сбоку, одетый в свою форму. На нем большие солнечные очки, в руках папка; увидев меня, он улыбается. Я паркуюсь позади него и выхожу из машины. – Доброе утро, миссис Морган. На сегодня это всё формальности. Я всё еще удивляюсь, почему он такой милый. Неужели думает, что Адам невиновен? Жалеет меня? Или у него есть какой-то другой мотив? – Доброе утро, шериф. Стивенс пожимает мне руку, и я замечаю, что он вспотел, несмотря на прохладную погоду. Почему он нервничает? Что-то знает? – Мы просто собираемся осмотреться. Скажите мне, если заметите что-нибудь необычное, – говорит он, указывая путь. Я следую за ним, немного встревоженная. Я бы не заметила ничего неуместного, даже если б увидела. Я редко приезжала сюда. Этот дом был, по сути, домом Адама. Но я не говорю ни слова. Я уверена, что есть что-то, что полиция пропустила, и держу пари, что могу по крайней мере помочь с этим. Шериф Стивенс поворачивается ко мне и протягивает папку. – Чуть не забыл. Вот результаты вскрытия, а также анализ ДНК. Мы всё еще изучаем записи телефонных разговоров и проводим дополнительную проверку некоторых доказательств. Я киваю, открывая папку на ходу. Спотыкаюсь на первой ступеньке крыльца, потому что глубоко погружена в отчет о вскрытии. Шериф подхватывает меня и втаскивает на крыльцо. Мы встречаемся взглядами в нескольких дюймах друг от друга. Мое дыхание немного прерывистое, его дыхание ровное. Он спрашивает, всё ли со мной в порядке, и я отвечаю «да». Отстраняюсь и поправляю юбку, в то время как Стивенс наклоняется, поднимая бумаги. – Не хотите присесть и перечитать это, прежде чем мы войдем внутрь? Он указывает на скамейку на крыльце. Я киваю, зная, что должна просмотреть отчет, прежде чем пытаться оценить место преступления. Сажусь и начинаю листать бумаги. – В организме Келли Саммерс был обнаружен рогипнол?[22] – Да. – Шериф Стивенс расхаживает взад-вперед по крыльцу. Он не из тех, кто сидит спокойно. – Странно… А как насчет Адама? – Нет, – говорит он без колебаний. – Вы проверяли это? – Я думаю, что да, но мы еще раз проверим это в лаборатории. Я пролистываю еще несколько страниц и останавливаюсь, когда одна из них бросается мне в глаза. Быстро просматриваю текст и разочарованно выдыхаю. – Она была беременна? – Поднимаю глаза. Шериф переступает с ноги на ногу – и сразу же заметно расстраивается. И недостаточно быстро приходит в себя, чтобы я не заметила, что это его обеспокоило. Зарезаны женщина и ее нерожденный ребенок. – Примерно четыре недели. – Он кивает. – Окружной прокурор рассматривает двойное убийство, и, учитывая жестокость преступления, они будут настаивать на смертной казни. Он думает, что сообщает мне новость, но любой компетентный адвокат быстро сообразил бы это. – Был ли Адам отцом? Шериф Стивенс опускает глаза. Он не хочет мне говорить, но уже сказал. Да. Похоже, шериф собирается сказать что-то еще, но не говорит. Он замолкает и снова начинает расхаживать туда-сюда. Прямо сейчас он хочет быть где угодно, но не здесь. А я не могу поверить, что Адам сделал эту женщину беременной. Знал ли он? Он скрывал это от меня? Хотела ли она получить от него деньги или собиралась рассказать мне? В одну минуту я уверена, что Адам никогда бы этого не сделал, а в следующую – уже нет… О чем, черт возьми, он думал? Шериф перестает расхаживать и кладет руку на перила крыльца. Я чувствую на себе его взгляд. – Слушайте, я собираюсь по-быстрому выпить кофе и дать вам время переварить и дочитать это. Не хотите ли чашечку? Я не поднимаю глаз – продолжаю читать. Мое внимание сосредоточено на текущей задаче. – Да. Черный, пожалуйста. – Ладно. Я вернусь через минуту. Пожалуйста, не ходите туда без меня. – В мой собственный дом? – Я говорю это с некоторой долей нахальства. Стивенс вздыхает и спускается по ступенькам. Я поднимаю взгляд от документа и смотрю, как он уходит. Раньше я действительно не замечала, как хорошо выглядит шериф. Высокий, широкоплечий, накрахмаленная рубашка… Несмотря на его недостатки и потрепанный вид, он действительно обладает непреодолимой притягательностью. – Я не войду в свой дом без вас. Он поворачивается с легкой усмешкой, пытаясь убрать неловкость из этого разговора: