– Хорошо. Я не хотел бы арестовывать и вас тоже. Похоже, это у вас семейное. Он усмехается, а затем качает головой, осознав неловкость своей попытки пошутить. Я продолжаю листать страницы. Шерифа нет уже более двадцати минут, и к тому времени, когда он вернется, я получу всю необходимую информацию. Келли Саммерс скончалась в результате полученных ножевых ранений. В крови у нее был рогипнол, а уровень алкоголя в два раза превышал допустимый предел вождения. Синяки на спине, плече и бедре – нанесенные по крайней мере за двадцать четыре часа до того, как она была убита. Кожа под ногтями – кожа Адама. Сперма, что нашли в ее влагалище, анусе и рту, по результатам ДНК совпадает со спермой Адама. Однако в ее влагалище были обнаружены два дополнительных набора ДНК, которые не соответствуют Адаму. Подходит шериф Стивенс и протягивает мне чашку кофе. Неспешно потягивая свой, садится в нескольких дюймах от меня. Он любуется видом с крыльца, оглядывается на бегающих туда-сюда белок и массу осенних разноцветных листьев, готовых вот-вот упасть. – Что вы узнали? – Делает еще один глоток кофе. Я закрываю папку и кладу ее рядом с собой, отпивая из своей чашки. – В убитой были обнаружены еще два набора ДНК. Вы проводили какие-нибудь тесты на них? – Мы вернем Скотта на работу сегодня днем. Предполагаю, что он будет соответствовать одному из них, но это просто доказывает, что у него был секс со своей женой. – А как насчет третьего набора? – Мы надеемся, что записи телефонных разговоров дадут нам больше информации. Может быть, она встречалась с кем-то еще. Может быть, ее изнасиловали, и это настоящий убийца. Мы не уверены. – Встречалась с кем-то еще? – Этот третий набор ДНК тоже застал нас врасплох, – он поворачивается и вопросительно смотрит на меня. – Какова ваша теория? – Ну что ж… прежде чем прочитать о третьем наборе ДНК, я думала, что, возможно, у нас есть опознанный убийца. Но теперь Адам в роли убийцы не подходит. Он не вписывается в результаты анализа ДНК. Я откидываюсь назад. Шериф тоже устраивается поудобнее. – Почему? – Слишком просто. – Что вы имеете в виду? – Адам, образованный и хорошо зарекомендовавший себя писатель, убивает свою любовницу в его собственном доме. В этом нет никакого смысла. Если, конечно, это не было случайностью. Но я не понимаю, как кто-то мог случайно нанести другому человеку тридцать семь ударов ножом. Не думаю, что это сделал Адам. Хотя и уверенной до конца быть не могу. Шериф морщит лоб. – Что значит «уверенной до конца»? – Что, если всё действительно вышло случайно, и Адам попытался скрыть это, обставив всё так, чтобы это выглядело как убийство? Или, скажем, он был в состоянии аффекта? – Это возможно, – говорит Стивенс, потирая подбородок. – Мне нужно увидеть его и узнать все подробности того вечера. Вся эта суматоха со Скоттом сорвала нашу предварительную беседу. Всё, что я знаю сейчас, это то, что Адам – единственный, у кого были средства, мотив и возможность совершить это. Его мотивом могло быть то, что Келли угрожала раскрыть его передо мной, или, может быть, она хотела бросить его. Или сделать аборт. К подъездной дорожке подкатывает полицейская машина, под ее шинами глухо хрустят листья и сухая грязь. Она останавливается на траве рядом с машиной шерифа, и из нее вылезает Маркус Хадсон. Он похож на боевика из «Джи Ай Джо»[23] в своей униформе и больших очках. – Что вы здесь делаете? – Стивенс встает со скамейки и идет к ступенькам крыльца. Хадсон делает несколько шагов вперед и скрещивает руки на груди, как будто он действительно здесь, чтобы защищать и служить. Хотя кому здесь нужна такая защита, неясно. – Просто проверяю, не нужна ли какая-нибудь помощь. – Хадсон беззаботно оглядывается по сторонам, а затем снова смотрит на шерифа. – Я не знаю, – пренебрежительно говорит Стивенс. – Не возражаете, если я подожду здесь? – Оставайтесь. – Шериф поворачивается ко мне, в то время Хадсон снимает очки и прищуривает взгляд… по-видимому, направленный на меня. – Вы готовы войти внутрь? – спрашивает Стивенс. Я киваю, и он помогает мне подняться. Мы проходим через парадную дверь, подняв ограничительную ленту. Внутри дома всё по-прежнему. Повсюду разбросаны вещи, оставшиеся после обыска. Я оставляю кофейную чашку и папку на кухне и оглядываюсь вокруг, пытаясь заметить что-нибудь странное. Кухня выглядит ухоженной, несмотря на отдельные шкафы и ящики, оставленные частично открытыми. Ковер из медвежьей шкуры поднят. Декоративные диванные подушки и пледы лежат на полу, но всё остальное на месте, включая книжную полку, книги на которой стояли в идеальном порядке. Я смотрю на барную стойку и замечаю графин с виски без пробки. – Его проверяли? Шериф делает пару шагов из кухни в гостиную открытой планировки. – Насколько я знаю, нет. На что его следует проверить? – Он делает еще несколько шагов и встает рядом со мной. – Ну, если в крови Келли был найден рогипнол, то возможно, именно так он туда и попал. – Хорошая мысль. Когда мы здесь закончим, Хадсон проведет еще одну проверку. – Шериф достает из кармана ручку и маленький блокнот. Я киваю и иду в спальню. Кровать не застелена. Некогда белые простыни в красно-коричневых пятнах. Они промокли насквозь, а на полу рядом с ним лужа засохшей крови. Запах железа и разложения подобны пощечине. Я прикрываю нос, пытаясь дышать ртом. Делаю еще несколько шагов, останавливаясь прямо перед кроватью. Стивенс стоит позади меня. Я чувствую его дыхание на своей шее. – Вы в порядке? Я киваю. Это неубедительно, потому что я не в порядке. Всё это ненормально. Как Адам мог так поступить со мной? О чем, черт возьми, он думал? Планировал ли бросить меня? Бросил бы он меня, если б она была жива? Мной овладевает гнев – и выходит наружу в виде слез. Я не плачу, когда мне грустно. Я плачу, когда злюсь. Поворачиваюсь к шерифу. Он видит слезы и сразу же обнимает меня, притягивая к себе для утешительных объятий. Одной рукой гладит меня по спине, а другой – по затылку. Мы стоим там несколько минут. Стивенс заставляет меня чувствовать, что всё будет хорошо. Он заставляет меня чувствовать, что всё может наладиться. Я благодарна ему за то, что забыла свою роль – хотя бы на мгновение. – Пойдемте, – он выводит меня из спальни. Оказавшись в гостиной, я снова оглядываюсь, и мой взгляд останавливается на письменном столе Адама. Всё в беспорядке, ящики выдвинуты, а его стул перевернут. Провожу руками по вишневому дереву. Я помню тот день, когда удивила этим Адама. Это было сразу после того, как он заключил свой первый контракт на книгу. Я была невероятно горда им и никогда не видела его более счастливым. Память заставляет меня улыбнуться, заставляет увидеть, какими мы были до всего этого. И тут я вспоминаю, что мне нравилось в этом столе, что побудило меня выбрать именно его. Моя рука скользит по верхней части, скользит к панели с правой стороны. Я нажимаю на нее. Она щелкает, и открывается потайное отделение. Внутри – пистолет и конверт из плотной бумаги. Я не вздрагиваю при виде оружия. Я знаю, что оно было там. Адам купил его вскоре после того, как мы приобрели этот дом. Пистолет предназначался для защиты хозяина – работы, с которой он не справился. А вот конверт… Он из манильской бумаги и заставляет меня чувствовать себя неловко. – Вот черт… Не могу сказать, что мы это нашли бы, – говорит шериф. Я тянусь за конвертом. – Подождите, – останавливает он меня, достает пару перчаток и протягивает их мне. Как только я надеваю их, он кивает, давая разрешение. Я медленно открываю конверт, вытаскивая фотографию размером 5×7[24]. Это фото Адама и Келли с домом у озера сзади и водой впереди. На нем шорты. На ней стринги, но она топлес. Его тело закрывает ее грудь. Ее ноги обвиваются вокруг него; его руки обхватывают ее бедра, а ее руки обнимают его за шею. Их губы соединяются в страстном поцелуе. Они выглядят счастливыми. Стивенс, неловко кашлянув, достает пакет для улик и осторожно кладет в него пистолет. Я начинаю засовывать фотографию обратно в конверт, но инстинктивно останавливаюсь. Кто-то сделал ее, и, похоже, Адам и Келли даже не знали, что их фотографировали в тот момент. Я переворачиваю фотографию. На обороте написано: ПОКОНЧИ С ЭТИМ, ИЛИ ЭТО СДЕЛАЮ Я. Я смотрю на шерифа. Мои глаза расширяются. Он говорит, качая головой: – Всё стало чертовски сложнее. – Кто-то знал о Келли и Адаме. Это угроза. Доказательство того, что Адам этого не делал. – Мой голос полон энтузиазма. – Это огромный прорыв. Обоснованное сомнение. – Давайте не будем забегать вперед, но я признаю́, что это служит хорошим предзнаменованием для Адама. Я кладу фотографию обратно в конверт. Стивенс всё упаковывает. – Мы проверим его на отпечатки пальцев. – А как насчет анализа почерка? – Нам понадобится почерк, чтобы проанализировать его, – говорит он, поднимая бровь. – Конечно. – Я забегаю вперед. Мне нужно притормозить и по-настоящему всё это обдумать. – Но подождите! Если фото было спрятано… Адам должен был знать об этом. Он, должно быть, и положил его сюда. – Вы готовы? – Шериф идет к входной двери. Я киваю и беру папку со стойки, направляясь к выходу. Хадсон всё еще стоит, прислонившись к своей машине. Стивенс закрывает дом и поворачивается, бросая на меня сочувственный взгляд. Я немного опускаю подбородок. Было тяжело видеть Адама счастливым с Келли. Он должен быть счастлив со мной, а не с другой женщиной. Шериф кладет руки мне на плечи и растирает их. Это совершенно неуместно, но приятно – и почти успокаивает. – Вы отлично справились. Я попрошу кого-нибудь взять образец из графина для тестирования и отправлю в лабораторию… – Эй! Что между вами происходит? Что-то, о чем мы все должны знать? – кричит из машины Хадсон. На его лице расплывается широкая улыбка, когда он громко и отвратительно причмокивает жевательной резинкой, чтобы подчеркнуть наглость своего комментария. Я возвращаюсь в реальность, и на меня обрушивается волна вопросов. Профессионализм заменяет эмоции, и наши прежние роли снова проявляются. Адвокат. Шериф. – Ничего, помощник шерифа Хадсон. Имейте в виду, что ваше присутствие здесь не было ни обязательным, ни заявленным и вызывает большие подозрения. Итак, пожалуйста, продолжайте свое важное патрулирование по периметру вашего собственного транспортного средства, – Стивенс покачивается на каблуках. – Что насчет орудия убийства? – спрашиваю я, игнорируя Хадсона. Вернемся к фактам. – Мы так и не нашли его. Обыскали оба дома и окрестные леса, но ничего. – Шериф опускает руки по швам и неловко ерзает, не зная, как закончить фразу. – Они знают, что это такое? – Они пришли к выводу, что это может быть маленький кухонный нож, карманный нож или даже нож для вскрытия писем. Проводятся дополнительные тесты, чтобы попытаться сузить круг поисков. Но, скорее всего, мы никогда его не найдем. Я слегка киваю. Мне нужно поговорить с Адамом. Знает ли он, что Келли была беременна? Знал ли он об этом всё это время? – Мне, наверное, пора идти. Нужно заехать в больницу, чтобы проведать Адама. – Я иду к своей машине, лишь на секунду взглянув на помощника шерифа Хадсона. Тот улыбается. – Увидимся, – говорит он дружелюбно, но это больше похоже на угрозу. Моя ответная улыбка мила и скромна. Достаточна, чтобы оставаться профессиональной. – Сара, – зовет шериф. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Он спускается по ступенькам крыльца к своей машине. – Адама переводят обратно в тюрьму для продолжения следствия. – Открывает дверцу. – Вы можете поехать со мной туда, если хотите.