– Ты плохой, – дразнит Энн. – О, он… Мой телефон звонит, прерывая меня. На экране заглавными буквами написано «ЭЛЕОНОРА». В горле встает комок, и я с трудом сглатываю, чтобы заставить его опуститься. Я не хочу отвечать на звонок, но что-то внутри побуждает меня ответить. – Сара Морган, – говорю профессиональным тоном, пытаясь донести до нее свою важность. – Сара, Адам пытался дозвониться тебе. Почему ты не отвечала на звонки моего сына? – В голосе свекрови – раздражение и разочарование. Ну что еще? – Я была в суде. – Ах да, я и забыла, что ты работаешь… Я закатываю глаза. – Что значит «я забыла»? Адам не написал ни одной книги за четыре года. Как ты думаешь, кто… – Я решаю даже не заканчивать предложение, потому что в этом нет смысла. Она всегда ненавидела тот факт, что я работаю. Я никогда не была уверена, что является причиной этого – обида или ее вера в устаревшие гендерные расклады. – Ты нужна Адаму. Он в участке у шерифа округа Принс-Уильям. Энн одними губами произносит: – Ты в порядке? Я киваю. Мэтью потягивает свежий мартини, который только что принесла официантка. – Подожди, что? В Вирджинии? Что случилось? С ним всё в порядке? – Мои мысли смешиваются друг с другом, словно их бросили в «Витамикс»[16]. – Я не уверена. Но это серьезно, и тебе нужно туда попасть. Я пытаюсь успеть на рейс сегодня вечером или завтра. Энн откладывает вилку, внимательно прислушиваясь. Мэтью наклоняется ближе. – Ладно. Я поеду прямо сейчас, – в моем голосе появляются нотки паники. Связь обрывается. Я замираю, не зная, что делать. Что могло случиться? Я видела Адама сегодня утром. Но, по моему опыту, всё может измениться в одно мгновение. – Сара, что происходит? – спрашивает Энн, вытаскивая меня из шокового состояния. – Это была мама Адама. Он… нуждается во мне. Я… мне нужно идти. – Я пойду с тобой, – Мэтью встает. Я киваю, но действую на автопилоте. Я не знаю, что делаю. Просто делаю это. Кладу телефон в свою сумку от «Эрмес». Прежде чем уйти, выкладываю на стол три стодолларовые купюры. – Я могу сама, – Энн пытается вернуть мне деньги. – Нет. Просто заканчивай и возвращайся в офис. Я уверена, что это ерунда. Наверняка всё в порядке, и я вернусь через пару часов. – Но внутри себя я знаю, что всё плохо. И возможно, уже никогда не будет по-прежнему. – Ладно. Я отменю встречи на сегодня – и, пожалуйста, не беспокойся. Просто решай эту проблему и держи меня в курсе событий. Я прикусываю губу и киваю. Мы с Мэтью выбегаем из ресторана. Час спустя я оказываюсь лицом к лицу с шерифом по имени Райан Стивенс. Он соответствует стандартному описанию миллионов мужчин на этой планете. Светло-русые волосы, гладко зачесанные назад в типичной манере бывшего военного, ставшего полицейским, и ярко-зеленые глаза. Эти глаза уже видели жизнь и демонстрируют такую же усталость, как и выражение его лица. Самая главная деталь – его манера поведения. Это ответственный человек; это человек, который заботится о своей работе; и это человек, которому нельзя перечить. Несмотря на вялость и годы жестокого обращения с телом из-за работы, с его духом не сравнится никто, даже сотрудники вдвое моложе. Я сижу напротив него в маленьком, неорганизованном кабинете. Мэтью ждет в приемной. Я бы хотела, чтобы он был здесь, со мной, но не раньше, чем узнаю, что происходит. Мне это до сих пор неясно, и я еще не видела Адама; но меня заверили, что с ним всё в порядке и что я смогу поговорить с ним после того, как поговорю с шерифом по поводу инцидента, в котором замешан мой муж. – Миссис Морган, спасибо за спокойствие. – Со мной всё в порядке. – Со мной тоже всё в порядке. – Его голос звучит немного саркастично, но в глазах светится доброта. Относится ли эта доброта ко мне или нет, я не знаю. – Что происходит? – Я закидываю ногу на ногу, откидываясь на спинку стула. – Мне нужно задать несколько вопросов, прежде чем вы увидитесь с Адамом. – Хорошо. – Ваш муж был с вами прошлым вечером? Я беру минуту, чтобы подумать о прошлом вечере. Я поздно вернулась домой, но Адам вернулся еще позже. Сказал, что был в доме у озера и писал – он часто ездит туда писать и остается там по нескольку дней. Это была одна из главных причин, по которой мы купили этот дом. У него долгое время были проблемы с написанием новых строк, и когда Адам пришел ко мне с идеей купить загородный дом недалеко отсюда, чтобы он мог работать и мы могли отдыхать, я сразу же согласилась. Это было идеальное решение. Хотя я редко бываю там. Энн провела там больше времени, чем я. Прошлым летом она жила там неделю в качестве части своего рождественского бонуса: одну неделю оплачиваемого отпуска в моем доме у озера. Приятно, что у нее была возможность использовать его для того, для чего мы планировали его использовать, – для отдыха. Работа не позволяла мне ездить туда на выходных, но это перевернуло творчество Адама. Он стал писать так, как никогда раньше. – Да, какое-то время, – решаюсь я. – И когда было это время? Я делаю паузу, пытаясь тщательно обдумать ответ. – Ну, я заснула. Но проснулась около двух ночи, и он уже был дома. Он мог быть дома гораздо раньше. Шериф Стивенс кивает и записывает несколько слов в лежащий перед ним блокнот. Смотрит на меня, а затем записывает еще пару слов. Грызет кончик ручки и снова смотрит на меня – на этот раз пробегая глазами по моему телу. – И это в вашем вашингтонском доме, верно? – Да. – Что случилось после того, как он вернулся домой? – Мы поговорили, – я тихонько кашляю. – И у нас был секс. Я понимаю, что произошло что-то ужасное. Это допрос, и нет смысла утаивать какую-либо информацию. Адам не мог сделать ничего плохого, так что честность – единственное, что заставит все проясниться. – Это обычно для вас двоих? – То, что муж и жена занимаются сексом? – Нет, вы и Адам. – Какое это имеет значение? – Я раздражена и устала играть в игры. Я разрываю на части таких, как он, каждый день. Я могу быть здесь как жена Адама, но я – адвокат. Шериф постукивает ручкой по столу. Он ждет, когда я заговорю, поскольку не намерен отвечать на мой вопрос. Он пытается понять наши с Адамом отношения, но почему? Что, по его мнению, сделал Адам? Конечно, у нас не идеальный брак, но у кого он есть? И почему это вообще его интересует? – Мы пытаемся завести ребенка, – говорю я, на самом деле не отвечая на его вопрос, а уклоняясь от него. Если он не ответит на мои вопросы, я не буду отвечать на его вопросы. – Поздравляю, – в его голосе слышится нотка сарказма. – Мы закончили? – Нет, миссис Морган. Вы знаете некую Келли Саммерс? – Нет. – Я глубоко вздыхаю. «Может быть, она наша уборщица? Нет, это не ее имя…» Я отрицательно качаю головой. Он кивает и подчеркивает что-то в своем блокноте, а потом выбирает папку с файлами из стопки бумаг и вытаскивает фотографию восемь на десять[17]. Это фотография красивой девушки с длинными русыми волосами и сияющими голубыми глазами. Она улыбается. Молода – наверное, лет под тридцать. Она представляет разительный контраст с шерифом Стивенсом: он серьезен, измотан, на задании; она беззаботна и ведет себя так, как хочет. – Это Келли Саммерс. Вы уверены, что не знаете ее? Я придвигаю фотографию немного ближе и наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть ее. Красота этой девушки завораживает. Веснушки слегка расползлись по носу; у нее полные губы и выдающиеся скулы. – Я ее не знаю. – Толкаю фотографию обратно. Шериф снова кивает, берет фото и кладет ее обратно в папку. – У вас с Адамом имеются проблемы в браке? – Он постукивает пальцами по столу. – Знаете что, шериф Стивенс? Это становится смешным. Я не знаю, какое отношение мы с Адамом имеем к этой Келли, но с меня хватит. Я хочу видеть своего мужа прямо сейчас. Я почти встаю, когда шериф Стивенс хлопает ладонью по столу. – Сядьте! – Или что? Вы арестуете меня? Отведите меня к моему мужу. Я пристально смотрю на него сверху вниз. Хотя шериф и крупный мужчина, для меня он маленький. Стивенс открывает папку и бросает на стол дюжину фотографий. Я сразу же замечаю, что все они сняты в нашем доме у озера. Девушка лежит в нашей постели, вся в крови. Ее глаза ничего не выражают. Поясница и грудь изуродованы, кожа содрана и поцарапана. Я роняю сумочку, и мои руки тут же прикрывают рот, когда я вздыхаю и всхлипываю. Хватаюсь за край стола, пытаясь проглотить подступившую тошноту. Изжога обжигает горло; я пытаюсь заставить ее отступить, но от этого мои глаза лишь еще больше наполняются слезами. И тут меня осеняет. Теперь я знаю, почему я здесь. Я чувствую, как кто-то похлопывает меня по спине. Это шериф Стивенс. Он пытается меня успокоить. – Мне жаль. Он протягивает мне салфетку и кладет руку мне на спину. Я стою лицом к нему, хотя мои ноги подкашиваются. Вытираю рот и глаза, пытаясь успокоиться. Это на меня не похоже. Я не сломаюсь. Я сильная. Шериф спрашивает, всё ли со мной в порядке, и я киваю. Теперь, когда стало понятно, почему я здесь, нужно перейти в режим адвоката, потому что эта «добрая и простая» рутина шерифа – работа опытного профессионала, наблюдающего и вычисляющего.