– Ты опять собираешься меня с кем-то свести? В прошлый раз вышло не очень. Через год после развода я пошел на свидание вслепую с какой-то девицей, с которой Конни познакомилась в колледже и которая жила в получасе езды от меня. Юрист. Поверенный какой-то компании, кажется. Она была милой – с большими глазами лани, пухлыми губами, которые уравновешивались лишь линиями носа и тонкими, идеально прямыми волосами, которые падали ей на плечи. Она легко смеялась моим нелепым шуткам и храбро отстаивала свою точку зрения (как и любой хороший юрист) в споре о том, какая тортилья лучше: кукурузная или пшеничная. Я был галантен, вел себя как джентльмен. Смеялся, когда от меня этого ждали, открывал дверцу машины, принес ей стакан воды после бурного секса тем же вечером. Но, проснувшись в одиночестве на следующее утро, я уставился на свое отражение в зеркале, ища… я даже не знаю чего. Я не чувствовал ничего. Даже хуже, чем ничего, мне казалось, что я потерял конечность, а боль в ней еще преследует меня. Днем я позвонил ей и оставил голосовое сообщение, сказал, что я отлично провел время, но не готов с кем-то встречаться. – Ты тогда только прошел через развод. Было еще рано. Это нормально. Я сунул руки в карманы и пожал плечами: – Я и не знал, что ко мне применимо слово «нормально». Она улыбнулась в ответ. – Я пыталась сказать тебе это несколько лет. – Она потянулась к дверной ручке. – Увидимся завтра. Когда Конни ушла, я вытащил из заднего кармана мобильный телефон и пролистал контакты до «Элли». Конечно же, если я ей скажу о дневнике, она не сможет не ответить. Даже угрозы в стиле «не думай читать его, или…» будут лучше, чем тишина. И тогда я смог бы сказать, что у меня и в мыслях не было предавать ее доверие, что я тут же верну его почтой, может, так я заработаю пару очков в свою пользу. Но все это выглядело как манипуляция, и, раз уж я так сильно хотел, чтобы моя дочь опять со мной говорила, я решил не вынуждать ее отвечать. Так что я быстро набрал сообщение: Люблю тебя, Элли. Папа. Я погасил свет и направился к своей спальне, на секунду остановившись у двери комнаты Айжи и приложив к ней ухо. Я, конечно, услышал стук клавиш его компьютера. И решил дать ему еще немного времени. Уже у себя в комнате я сел на кровать, матрас скрипнул подо мной. Я снял ботинки по одному, думая о том, что Конни спросила, как у меня прошел день. Напряженно. Вот как он прошел. Так же как и любой другой день всего месяца, как я вышел на эту работу. В общем-то, наш самый крупный клиент решил приобрести компанию «S & P» именно сейчас, а не до того, как Шелли уйдет в декрет и не после того, как она из него вернется. И она оставила меня, да и всю команду, но больше всего меня, ведь я за это отвечаю. И не осталось места для маневров, ведь в случае ошибки должны были полететь наши головы. Я ослабил узел галстука и откинулся на кровать, глядя на мою захламленную комнату и жалея себя: «Какого черта я вообще делаю в этой квартире в Нью-Джерси». Блокнот на комоде бросился мне в глаза. Дневник Элли. Элли. Моя дочь, которая меня ненавидит. Я знаю, что развод и ей дался нелегко – разве он проходит легко для ребенка? Но я никогда не думал, что все закончится вот так. У нас были хорошие отношения. Во всяком случае, мне так казалось. Лучше, чем у многих. Я точно знал, как ее рассмешить. Избитые шутки, гримасы за спиной у Стефани, неплохие каламбуры. Мы смотрели все серии всех сезонов «Удивительных гонок» вместе, и лучший момент моей жизни был тогда, когда она повернулась ко мне и сказала: – Нам надо поучаствовать. Мы точно можем выиграть. И как мы пришли от гипотетической команды мирового реалити-шоу к этому? Я снова посмотрел на ее дневник и отвернулся, в надежде, что желание в него заглянуть ослабнет. Но нет. Я встал с кровати, взял блокнот, выдвинул верхний ящик и закинул в него дневник, захлопывая ящик, пока глаза и руки не предали намерения моего разума. Я постучался к Айже. Расслышал какое-то ворчание и решил, что это разрешение войти. Увидел его профиль, взгляд был прикован к экрану. Я с минуту так стоял, но он не шевельнулся. – Я тебе сегодня кресло нашел. Он снова что-то проворчал. – Эй, ты меня слышал? Я думал, что ты действительно обрадуешься. Он повернулся ко мне, глаза большие и серьезные. – Я только узнал, что в этой школе не надевают костюмы на Хэллоуин, как это было дома. Миссис Беннетт говорит, что это слишком отвлекает. Я подавил вздох. Было бы очень мило с их стороны предупредить об этом до того, как я весь обеденный перерыв потратил на то, чтобы найти кресло. – Но ты же все еще можешь надеть его на праздничную ночь. Пойти пугать соседей? – Для этого я уже слишком взрослый. – Разве? – Я попытался вспомнить, когда Элли перестала наряжаться. Примерно в этом же возрасте. – Ну, что же, возможно, оно и к лучшему, если учесть, что кого-то это могло обидеть… – Я найду, куда пойти в костюме, – отрезал Айжа. Я потер лицо. Подумал, может, поспорить с ним, доказать ему мою точку зрения, но решил, что оно того не стоит. Если в школу так одеться нельзя, а по соседям он не пойдет, то шансы на то, что он найдет, куда отправиться в таком виде, мягко говоря, невелики. Да и непохоже, что у него в школе куча друзей, которые будут зазывать его на вечеринки. – Что ты тут делаешь? – Болтаю с Игги. Я немного помолчал. – Еще чуть-чуть, и ложись в кровать. Уже поздно. Он не ответил, так что я тихонько прикрыл за собой дверь. И когда я ее уже почти закрыл, вдруг услышал, как он бормочет: – Меня бесит, что мы тут. Щелкнула дверная ручка, я сделал глубокий вдох и закрыл глаза, пытаясь проглотить ком вины, и сказал себе: это всего на шесть месяцев. В субботу мы с Айжей собирались съездить в приют для животных. Хотя собака – последнее, что нам было нужно, но я не мог перестать думать об Элли. Я залез в дневник. Я знаю, что не должен был, но в какой-то момент я уже не мог о нем не думать, представлял, будто у него есть какое-то волшебное знание, доступ к разуму Элли, и я смогу понять, почему она так злится, почему она не разговаривает со мной. И тогда я открыл ящик, в который запрятал блокнот. И прежде чем я смог сказать самому себе, что поступаю неправильно, я открыл его и начал читать. И тут мне стало понятно: это не совсем дневник, и, видимо, поэтому Элли не так заботит, где он. То есть это дневник в том смысле, что она записывала в него свои мысли. Но это было что-то вроде школьного задания, потому что на внутренней стороне обложки стоит оценка «Отлично» (вот это моя дочка, ну, или такой была моя дочка, пока не связалась с этой Дарси, и ее оценки не скатились на двойки и тройки). Каждая страница была посвящена какой-то книге – наверное, она читала эти книги и потом делилась мыслями о них с дневником. И, справедливости ради, я тут же отправил ей сообщение: Нашел твой книжный дневник. Ничего, если я в него загляну? Папа. Кто там сказал, что лучше просить прощения, чем разрешения? Ну что же, это скорее было похоже на то, что я просил разрешения на уже сделанное, но так тоже пойдет. В любом случае, я решил, что ее молчание – знак согласия. И сейчас я перечитывал ее заметки по «Над пропастью во ржи» (я читал ее в старшей школе, но уже не помнил, о чем книга), когда Айжа появился на пороге моей комнаты. Я отбросил дневник, будто бы это был журнал с порнографией (даже несмотря на ее молчаливое согласие, я все равно чувствовал себя виноватым). – Ты готов? Ты сказал, что в девять утра мы выезжаем в приют. – Да, прости. – Я бросил взгляд на дневник, и меня осенило. Способ наладить отношения с Элли. – Но сначала мы кое-куда заедем. – Куда? – В библиотеку. Через тридцать минут я уже тянулся к ручке на входной двери библиотеки Линкольна и тут замечаю объявление: ПРИХОДИТЕ К НАМ 31 ОКТЯБРЯ БУДЕМ ЧИТАТЬ СКАЗКИ-СТРАШИЛКИ ДЕТЯМ ВСЕХ ВОЗРАСТОВ ПРИХОДИТЕ В КОСТЮМАХ (ГЕРОИ КНИГ ПРИВЕТСТВУЮТСЯ) БЕСПЛАТНЫЕ СЛАДОСТИ! Я обернулся на Айжу, тот сиял, как начищенный пятак. – Я же говорил, что найду, куда мне надеть костюм. Я кивнул и открыл дверь. Глава седьмая Джубили – Не забудь надеть карнавальный костюм на Хэллоуин, дорогая! – Это было последнее, что мне сказала Луиза на мой пятый рабочий день. – Костюм? – Завтра же День всех святых. Мы всегда в библиотеке переодеваемся. Я всего один раз переодевалась на Хэллоуин. Мне было девять, и мы с моей единственной подругой детства, Грэйси Ли, оделись близняшками из «Сияния».