Холли Проснувшись, я увидела, как на изумрудно-зеленую траву медленно падает снег. В первый и последний раз я видела снег, когда мы всей семьей ездили на озеро Биг-Беар. Саванне тогда было три, и снег ее очаровал. Пока он кружился с бескрайнего серого неба, она подняла свое кукольное личико и, открыв рот, стала ловить снежинки на язык, а потом замахала руками как птица, словно приглашала снег поиграть с ней. Тот ее безграничный восторг — одно из моих любимых воспоминаний из нашей жизни с Гейбом. Тогда я была так захвачена этим зрелищем, что не сняла ни одной фотографии, запечатлев счастливые мгновения только в памяти, где образы кружатся в вихре печали и чувства потери. Помню, как заснеженные деревья показались мне самыми прекрасными на свете. Мне нравилось, как на их ветвях лежит пушистая белая масса, будто толстый слой сахарной пудры на печенье-хворосте кофейного цвета. Все темное и грязное было скрыто под снегом, по крайней мере, в тот момент, а чистая белая круговерть вселяла чувство покоя и свободы. Эван увидел, что я смотрю в окно спальни, и прикоснулся к моему лицу. Он сказал, это хорошо, что мне нравится снег, ведь в Нью-Гэмпшире его предостаточно. Он купил мне и Саванне пухлые парки и удобные сапоги на меху, еще до того как мы согласились переехать, и они быстро стали нашей повседневной одеждой. Пришлось привыкнуть надевать кучу вещей перед каждым выходом на улицу, зато возвращаться в тепло нашего дома посреди леса было теперь вдвойне приятней. Я никогда не думала, что снова смогу полюбить, но кто об этом думает, выходя замуж за школьную любовь? Моя любовь к Эвану была не такой яркой и жадной, но она служила мне якорем, сердце снова наполнилось и успокоилось. Я и вообразить не могла, что перееду на другой конец страны, чтобы избавиться от прошлого, однако когда мы приехали сюда, все встало на свои места. Я никогда не забуду мужа и нашу совместную жизнь. Только вот женщины, которая когда-то вышла за него замуж, больше нет, ее унесло штормом, как хрупкую лодочку. Конечно, я по-прежнему хранила ее воспоминания. И ее секреты. Они звенели в карманах моей новой жизни, мягко напоминая, что не все долги можно выплатить деньгами, но когда берешь чужие деньги, навеки остаешься должником. А еще они напоминали, что следует быть благодарной. Потому что я получила второй шанс, мой изумрудный лес, вместе с единственным человеком, который по-настоящему меня знает, со всеми моими тайнами. И этот шанс я не упущу. Эван Первым делом я уволился. Мое письмо Джеку было коротким, только по делу. «Начиная с этого момента, я больше не работаю твоим личным адвокатом». Я отправил имейл с телефона, сидя у больничной койки Холли. Я не покинул свой пост, пока не убедил ее переехать ко мне в квартиру на пляже. Это не было романтическим предложением. Поначалу. Мне пришлось добиваться ее любви. Я знал, что вещами ее не купишь, — ей с лихвой хватило новеньких сияющих вещей. И мне пришлось искать другой способ. Я начал с того, что отдал ей и Саванне свободную комнату в моей квартире — ничего лишнего, никаких условий. Я больше не работал на Джека и теперь посвятил себя им — вставал в пять утра, чтобы отвезти Саванну в школу, набивал холодильник их любимой едой и оставлял ужинать в одиночестве. Примерно через месяц я приехал домой, и стол был накрыт на троих. Холли часто готовила то лазанью, то тушеную говядину и оставляла еду на плите, накрывая фольгой, но до того дня никогда не приглашала меня сесть за стол вместе с ними, а я никогда не просил. А в тот вечер они меня ждали. Мы поужинали по-семейному, передавая друг другу через стол блюда с салатом и овощами, пока все не наелись. Я не ужинал так с самого детства. После ужина она попросила меня прогуляться с ней. Мы вышли на прохладный вечерний воздух, она взяла меня за руку, и я обвил пальцами ее ладонь, стараясь не сжимать слишком сильно. На прогулке она сказала, что не была ни с кем, кроме мужа. Она произнесла это как извинение, но я пообещал, что мы не будем торопиться. Она ничего мне не должна. И тогда она повернулась ко мне, обняла за шею и встала на цыпочки, чтобы поцеловать. Я постарался быть не слишком пылким, целуя ее в ответ, мягко положил руку ей на талию, но сдержал порыв притянуть ее к себе. Это случилось позже тем же вечером, когда она пришла ко мне в комнату в одной только футболке, которую сняла прямо у двери, когда я откинул одеяло и подвинулся, чтобы она легла рядом. Холли извинилась за то, что не знает, как действовать дальше, и я показал. Чуть позже она расплакалась и снова извинилась. Я решил, что она уйдет, но она не ушла. Я не обнимал ее, когда она спала, но когда проснулся, наши руки соприкасались. Я поцеловал ее и сказал «доброе утро», и она поцеловала меня в ответ. Потом она спросила про Нью-Гэмпшир и сказала, что хотела бы его увидеть. То ли она хотела больше обо мне узнать, то ли сбежать от того, что знает о себе. Наверное, и то, и другое. На осенних каникулах Саванны мы полетели туда через всю страну и больше не вернулись. Мы никому не рассказываем историю нашего знакомства. «Через друзей», так мы обычно говорим. Холли простила меня за то, что я вклинился в ее жизнь, пытаясь защитить другого человека, а я всю оставшуюся жизнь буду стараться простить себя. Наверное, со стороны выглядит так, будто я ее спас. И в каком-то смысле так и было. Но и она тоже спасла меня. Энди Я получил свой миллион долларов. Через две недели после пожара Джек заплатил за сценарий, и ко Дню благодарения на моем счету оказалась полная сумма. Начало съемок назначили на весну. Как только все узнали, что я работаю с Джеком Кимболлом, мой телефон начал разрываться от звонков. Таков уж Голливуд. Продав сценарий Джеку, я не стал писать лучше, но все продюсеры, прежде отвергавшие мои сценарии, вдруг выстроились в очередь на покупку. Мое имя, стоявшее в титрах рядом с именем Джека, превратило меня из чужака в своего, и передо мной распахнулись все двери. С легким смущением я вынужден признать, что скандал вокруг семьи Джека пошел на пользу моей карьере. Что там говорят об известности? Пусть даже о тебе говорят гадости, лишь бы говорили. После того как Логана арестовали за то, что газеты назвали «любовью, превратившейся в пылающую ярость», имя Джека было у всех на устах. А заодно и мое. Казалось бы, связь с поджигателем и возможным убийцей должна отпугнуть людей, но это Голливуд. Здесь лучше быть тем, о ком говорят, чем приличным человеком. А Джек Кимболл внезапно стал как раз тем человеком, о котором говорят все вокруг. Именно поэтому я и не стал об этом писать. Конечно, я знал правду. Лицо Джека в тот момент, когда он нашел ремень своего сына с гравировкой на пряжке, подтвердило мои подозрения — Логан был виновен, а Джек пытался всеми силами защитить сына. Поиск по открытой базе судебных документов подтвердил и мои подозрения насчет Эвана — он был адвокатом Джека в нескольких делах. Я никогда не верил, что они с Холли были любовниками, хотя и не удивился, когда у них все-таки случился роман. Трагедия сплачивает людей, в особенности когда порождена ужасной тайной. И теперь мне тоже придется хранить эту тайну. Хотя для меня это не внове. Как журналист-расследователь я храню много секретов — чьи-то тайные интрижки, личности осведомителей, улики, которые могли бы отправить в тюрьму многих людей, если бы мои источники позволили их раскрыть. Возможно, именно поэтому я хотел уйти из этого грязного бизнеса. Я умею хранить чужие секреты. Мне приходилось это делать. Держать рот на замке — обязательное условие работы. И многие из тех секретов на порядок серьезнее. Конечно, у меня были причины раскрыть тайну, но причин этого не делать оказалось больше. После стольких лет мучений моя жена наконец-то была счастлива. Если я вынесу эту историю на публику, это привлечет к нам нежелательное внимание, а я, как и Джек, считал своим долгом свою семью. К тому же я сочувствовал Холли. Вывалив все на публику, я разрушу ее жизнь, а она этого не заслужила. Логан сидел в тюрьме и больше не представлял угрозы. Написав об этом, я ничего не выиграл бы. Но мне было что терять. Я так и не понял, по какой причине Джек решил снять фильм по моему сценарию — то ли моя история и правда была хороша, то ли он боялся того, как я поступлю, если фильма не будет. Но я и не особо стремился понять. Теперь я стал членом клуба и еще получу не одну возможность доказать, что я в нем по праву. Выйдет ли наружу эта история? Хороший журналист-расследователь наверняка написал бы великолепную статью. Но я теперь сценарист. Значит, это буду не я. Саванна Во всем обвинили меня. «Ревнивый парень поджег дом своей девушки», — писали газеты. Очевидно, пылкая подростковая любовь объясняет все. Любой, кто читал «Ромео и Джульетту», знает, что влюбленная молодежь вытворяет всякую дичь. Никто и не заподозрил, что у этой трагической истории любви есть иная подноготная, и надеюсь, никогда не заподозрит. Логана обвинили в поджоге и попытке убийства, добавлять к этому еще и обвинения в побеге с места аварии со смертельным исходом ему ни к чему. Он точно никому не расскажет. Моя комната не сгорела, но вещи так провоняли дымом, что пришлось их выбросить. Оно и к лучшему, потому что мне они были без надобности. Я поступлю в колледж, найду работу и куплю сумку «Луи Виттон» за собственные деньги. Там хотел бы папа. Потому что только так эта сумка станет по-настоящему моей. Я удалила видеозапись. Теперь, когда полиция шныряла по нашему дому, то есть по «месту преступления», мне не хотелось, чтобы там нашли улики. Мама получила страховку — это, конечно, не то же самое, что безлимитная кредитка, но с голоду мы не умрем. Честно говоря, чуть не сгорев, я была счастлива, что просто выжила. Когда выяснилось, что тренер пытался спалить мой дом и меня вместе с ним, в школе случился переполох. Вообще-то, мне она никогда не нравилась. Я не девушка из Калабасаса, с кудрявыми волосами и округлыми формами. Но я и не темноглазая латиноамериканка из Ван-Найса. Я не знала, найду ли свое племя в Нью-Гэмпшире, но там я хотя бы не буду «девочкой, у которой умер отец» или «девочкой, которую чуть не убил бойфренд». Впервые в жизни я наконец-то могла быть самой собой. И мне это нравилось. Переезд в Нью-Гэмпшир был шансом начать все сначала. Еще раз. Надеюсь, последний. Либби Естественно, нам пришлось переехать. Я не хотела, чтобы дочери каждый день смотрели на обугленный остов дома напротив. Марго и без того плохо спала. Я начала присматривать новый дом, как только пришел чек. На этот раз мы купим что-то поновее и поближе к студии, чтобы муж мог добираться на встречи без суеты. Мне было неприятно, что Энди работает с Джеком после того, как его сын поступил с этими беднягами, но контракт подписан, а нам надо платить по счетам, даже если вся семейка Кимболлов безумна. К тому же мы ведь не знаем всей правды. Мне нравилась Холли, нравилось дружить с ней, но ее странное соглашение с Джеком Кимболлом меня не касается. Мне не стоило совать нос в ее личную жизнь. Можно подумать, у меня она идеальна! Я бы сходила их навестить, но Холли и Саванна так и не вернулись к себе, даже за вещами. Глядя из окна спальни Марго на их дом с провалившейся крышей и почерневшими стенами, я гадала, как поступила бы, если б сгорел мой дом. Конечно, вернулась бы за драгоценностями, не только из-за их стоимости, но и потому, что они много для меня значат. Бо`льшую часть я унаследовала, они связывают меня с предками, с прошлым, с моей сутью. Я забрала бы свое свадебное платье, не чтобы носить, а ради воспоминаний, вплетенных в ткань. Забрала бы любимые книги ради заметок на полях, отражающих эволюцию моих мыслей. И конечно, взяла бы фотографии, дипломы, награды и отпечатки ног моих детей, заключенные в рамки, ведь это воспоминания о важных вехах, определивших нашу жизнь. Терпеть не могу, когда люди отвергают ценность предмета, утверждая, мол, это же просто вещь. Вещи важны. Они дают комфорт, кров, стиль, идентичность. Все твои вещи в сумме — это дорожная карта твоей жизни. Они показывают, где ты побывал, чего добился, кого любил и кто любил тебя. Они выражают твою суть. Можно многое узнать о человеке по его вещам. Но, конечно, материальное — не самое важное в жизни. Ничто не принесет мне больше счастья, чем смех моего ребенка или тепло его руки в моей. Но любой, кто скажет, что не заплачет, потеряв свое детское одеяльце, обручальное кольцо или дом, где вырос, либо лжет, либо святой. Я помню, как Холли пыталась покончить с собой, тот кокон печали, окружавший ее в этом доме. И мне вдруг пришло в голову, что, быть может, ей и не нужна была духовка «Бош» или люстра «Баккара». Счастья они уж точно ей не принесли. Я подумала о том, как мучилась, живя в этом разваливающемся доме, как была несчастна без знакомых вещей, как перестала быть похожей на саму себя. Может, мы с Холли все-таки очень похожи. Мы обе жили во лжи. А теперь обе живем так, как нам предначертано. Джек Актерское мастерство заключается в том, чтобы найти правду в выдуманных ситуациях. Да, это кажется парадоксом, именно потому и трудно. Задача актера — быть абсолютно честным, притворяясь кем-то другим в месте, замаскированном под что-то другое, и рассказывая при этом выдуманную историю. Хороший актер мастерски умеет обманывать. Иногда мы так погружаемся в роль, что грань между реальностью и воображаемым размывается. Я никогда не влюблялся в партнерш по фильмам, но понимаю, почему такое случается. Если человек на самом деле хорошо притворяется, что кого-то любит, иногда ему удается одурачить даже себя самого. Мой сын — не актер, но когда пресса решила, что он сжег дом своей девушки, свихнувшись от ревности, хорошо сыграл свою роль. Это все для него упростило, потому что даже его отрицания выглядели доказательством, что пресса права — он слишком рьяно возражает!